Везде
Displaced persons of Slavic origin in the Astrakhan province during the First World War: the problem of life support and adaptation
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Displaced persons of Slavic origin in the Astrakhan province during the First World War: the problem of life support and adaptation
Annotation
PII
S0869544X0012830-6-1
DOI
10.31857/S0869544X0012830-6
Publication type
Article
Status
Published
Authors
S. Belousov 
Occupation: Senior Researcher
Affiliation: Kalmyk scientific center RAS
Address: Moscow, Russia
Edition
Issue 1
Pages
94-104
Abstract

The article examines the problem of life support and adaptation of displaced persons of Slavic origin from the south-western provinces of the Russian Empire and Austro-Hungarian Monarchy during the First World War to the territory of the Astrakhan province. The issues of adaptation and relations of refugees with the authorities and the local population are analysed.

Keywords
Astrakhan province, Slavic immigrants, the First World War
Acknowledgment
The research was carried out within the framework of the state grant - the project "Complex research of the processes of socio-political and cultural development of the peoples of the South of Russia" (state registration no.: AAAA19-119011490038-5).
Received
11.01.2021
Date of publication
11.01.2021
Number of purchasers
6
Views
181
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Первая мировая война привела к массовым перемещениям гражданского населения из районов военных действий и прифронтовых зон в удаленные от военного театра регионы. Среди вынужденных переселенцев большую долю составляли представители славянских народов, проживавших на территориях современной Украины, Польши и Румынии, входивших в то время полностью или частично в состав Российской и Австро-Венгерской империй. На новом месте беженцы оказались в непривычных условиях, к которым им пришлось приспосабливаться. Не всегда процесс адаптации к социокультурной обстановке в местах вселения проходил успешно, на что сильно влияли особенности социально-экономического, культурно-исторического развития региона, настроения мигрантов и местного населения, система управления и эффективность работы администрации принимающей стороны.
2 Проблему беженства историки начали изучать еще в годы Первой мировой войны, в советский период интерес к ней значительно поубавился, главным образом по причине, как считает историк А.Н. Курцев, невыгодности сравнения заботы о беженцах в 1914–1917 гг. в царской России и в 1918–1925 гг. в советской России, а также в годы Великой Отечественной войны [1. С. 89]. Исследования по проблеме беженства получили новый импульс в постсоветский период. В 1990–2010-е годы вышли работы российских историков: В.М. Лаврентьева, В.В. Хасина [2], Ю.А. Бахурина [3], И.В. Беловой [4], Н.И. Михалева, С.А. Пьянкова [5] и других, в которых на основе обширных архивных и опубликованных источников исследованы различные вопросы истории беженцев как в целом по стране, так и по отдельным регионам. Из зарубежной историографии особого внимания заслуживает статья видного британского историка П. Гэтрелла, посвященная общим вопросам вынужденных переселенцев в России в годы Первой мировой войны [6].
3 По беженцам Астраханской губернии первые работы вышли в 1915 г., когда туда стали массово прибывать беженцы. Материалы о них, как правило, размещались в форме статей на страницах периодических изданий и в основном отражали деятельность местных органов власти по приему и обустройству вынужденных переселенцев.
4 В годы советской власти тема беженцев в Астраханской губернии объектом специального изучения не являлась; она начала разрабатываться с 1990-х годах. Среди работ, вышедших в постсоветское время, отметим публикации А.Н. Алиевой [7–9], Е.Г. Тимофеевой и С.В. Лебедева [10], посвященных в основном анализу деятельности государственных и общественных организаций по приему, размещению и обустройству вынужденных переселенцев. Историки также приступили к исследованию беженцев отдельных этнических групп и первым шагом в этом направлении стал выход статьи С.С. Плюцинского о депортации немецкого населения [11]. Что касается беженцев из числа славянских народов, то эта тема до настоящего времени не изучалась, хотя среди вынужденных переселенцев в Астраханскую губернию они являлись самыми многочисленными.
5 Массовое перемещение гражданского населения из западных районов Российской империи в Астраханскую губернию началось в результате крупных неудач русской армии в весенне-летней компании 1915 г., когда она вынуждена была оставить территории Польши, Литвы и Галиции. Вместе с отступающими войсками на восток страны устремилось большое количество беженцев, которые вынуждены были покинуть места прежнего жительства.
6 В конце июля 1915 г. астраханский губернатор И.Н. Соколовский получил информацию о предстоящем прибытии в губернию больших партий беженцев из западных районов страны. Совместно с руководителями государственных и общественных организаций он разработал план действий по приему, размещению и обустройству вынужденных переселенцев и учредил Губернское особое совещание по оказанию помощи беженцам. Также для работы с беженцами при Астраханской губернской земской управе был создан Центральный губернский земский комитет помощи беженцам, который возглавил председатель упомянутой управы М.П. Романов. Для трудоустройства беженцев и оказания им помощи в поисках родственников при земском комитете были учреждены бюро труда и справочно-консультационное бюро. Центральный губернский земский комитет помощи беженцам открыл отделения на местах – в Астрахани, уездах и в отдельных населенных пунктах.
7 30 августа 1915 г. вышло Положение «Об обеспечении нужд беженцев», определившее содержание государственной политики в отношении вынужденных переселенцев. Попечение о них возлагалось на министра внутренних дел, главноуполномоченных по устройству беженцев, губернаторов, градоначальников, на земские учреждения и городские общественные управления [9. С. 329].
8 Весомый вклад в дело организации помощи вынужденным переселенцам внес образованный 14 сентября 1914 г. по повелению императора Николая II Комитет великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи, пострадавшим от военных бедствий. От него только за период с 1 февраля 1915 г. по 1 июля 1916 г. поступило в Астраханскую губернию на нужды беженцев 95981 руб. 19 коп., которые были потрачены в основном на покупку одежды, белья и обуви [12. Л. 51об.].
9 К оказанию помощи беженцам подключились и национальные общественные организации; в Астраханской губернии в годы Первой мировой войны действовали два польских, еврейское и латышское общества и комитеты. Для финансирования деятельности они использовали не только собственные средства, но и выделяемые им государством суммы, что поставило в неравное материальное обеспечение беженцев из числа восточных славян и депортированных немцев, которые не имели в губернии национальных организаций и потому получали помощь лишь из одного источника. Об этом говорилось, в частности, в циркуляре от 13 июня 1916 г. астраханского губернатора местным органам государственной власти [9. С. 231]. 17 августа 1916 г. Всероссийский комитет для оказания помощи, пострадавшим от военных бедствий (бывший Татьянинский комитет) прислал в астраханское отделение циркуляр, запретивший выделять национальным организациям деньги, ассигнованные комитетом для помощи беженцам [12. Ф. 1. Оп. 8. Д. 1270. Л. 7].
10 Массовый характер движение вынужденных переселенцев в Астраханскую губернию приобрело в августе 1915 г. Их доставляли поездами по Астраханской железной дороге из Саратовской губернии до станции Астрахань II, откуда пароходами по р. Болде перевозили в находившийся недалеко от станции врачебно-питательный пункт. Здесь прибывших кормили, регистрировали, врачи проводили медицинский осмотр, затем, после короткого отдыха, распределяли по уездам.
11 В августе–октябре 1915 г. в потоке вынужденных переселенцев преобладали славянские выходцы из юго-западных районов России (Волынской и Холмской губерний) и Австро-Венгерской империи (Галиции и Буковины), в ноябре 1915 г. в Астраханскую губернию хлынул поток депортированных немцев, резко увеличивший численность перемещенных лиц. Восточнославянские переселенцы в документах обычно именовались галичанами, буковинцами, малороссами, русинами, русскими, белорусами, в отличие от поляков, евреев и немцев, в отношении которых четко указывалась их национальная принадлежность. Это обстоятельство не позволяет точно установить численность и удельный вес среди беженцев конкретных восточнославянских этносов.
12 Славянские вынужденные переселенцы прибыли в Астраханскую губернию в составе первых партий: среди них 466 беженцев из Галиции, которых 20 августа 1915 г. осмотрели врачи и, найдя их здоровыми, дали разрешение на отправку в предназначенные для их жительства места. 30 августа в г. Астрахань прибыли 534 чел., а 1, 2, 7 сентября – 1680 беженцев из Холмской губернии, 4 сентября – 895 беженцев «с Карпат» и 228 человек – из Волынской губернии [10. С. 290].
13 Вынужденные переселенцы направлялись на жительство в Астрахань и уезды губернии, для чего был задействован весь свободный фонд жилья. Их размещали также в помещениях чайных, столовых, харчевен, бильярдных и в закрытых после введения «сухого закона» бывших кабаках, пивных, трактирных. Услуги по размещению и обустройству беженцев предложило руководство Астраханской и Енотаевской епархии Русской православной церкви. 27 августа 1915 г. в Астрахани открылся епархиальный комитет по устройству быта беженцев, занявшийся поиском помещений для их проживания и сбором средств. К этому времени «все более или менее значительные помещения, находящиеся в распоряжении духовного ведомства, были уже заняты под военные надобности» [13. С. 402], в частности под лазареты (здания духовных семинарий и училищ), поэтому епархиальным властям стоило немалых трудов найти дополнительные помещения для проживания беженцев. Руководство епархии предоставило для размещения беженцев пять монастырей и обратилось в Епархиальный училищный совет с предложением определить церковно-приходские школы, «где можно было бы приютить беженцев на таких условиях, чтобы школьные занятия указываемых школ могли вестись в других школах в другую очередь» [14. С. 650]. Приходских священников призвали к тому, «чтобы они сами, или чрез других членов причта приняли на себя заботу о приискании потребных помещений для оказания приюта беженцам и об изыскании средств для оказания первоначальной помощи беженцам на удовлетворение их неотложных нужд, прося их располагать попечительные советы и отдельных прихожан уделить часть своих средств на нужды Комитета по устройству беженцев» [14. С. 650].
14 Астраханские власти, общественные и религиозные организации прилагали большие усилия по приему и обустройству вынужденных переселенцев, численность которых постоянно возрастала за счет прибытия новых партий. В октябре 1915 г. в губернии было зафиксировано 16 050 чел. вынужденных переселенцев, что в совокупности с другими факторами многократно увеличило нагрузку на социально-экономическую инфраструктуру губернии.
15 10 ноября 1915 г. астраханский губернатор И.Н. Соколовский информировал главноуполномоченного по устройству беженцев Юго-Западного фронта о том, что в губернии сложилась напряженная обстановка с размещением прибывающего населения. «Губерния с оседлым населением в шестьсот пятьдесят тысяч – говорилось в телеграмме – уже имеет свыше шестидесяти тысяч добавочного населения по обстоятельствам военного времени, ввиду чего все мало-мальски свободные помещения как в городах, так и селах заняты, к тому же беженцами занесены тиф и оспа» [12. Оп. 9. Д. 1307. Л. 23]. Несмотря на обширность Астраханской губернии, более половины ее территории занимали калмыки и казахи, которые вели кочевой образ жизни. В Калмыцкой степи и во Внутренней киргизской орде имелось всего несколько малочисленных стационарных поселений, поэтому возможности разместить в них сколь-нибудь значительное число беженцев не представлялось возможным. В силу этого основная нагрузка на прием и размещение вынужденных переселенцев легла на Астрахань и пять уездов с оседлым населением. В Астраханской губернии, на начало ноября 1915 г., было сосредоточено 20 000 военнослужащих, 3 500 раненых, 11 688 военнопленных, 3 801 военнообязанных, 19 026 беженцев и ожидалось прибытие в ближайшее время 15 000 депортированных немцев-колонистов [12. Оп. 9. Д. 1307. Л. 33]. Пришлое население, таким образом, насчитывало 73 015 чел., что составляло 12 % по отношению к постоянному населению губернии. Исходя из данных цифр Соколовский сделал вывод о том, что Астраханская губерния «переобременена приливом населения» и просил приостановить приезд новых партий беженцев [12. Оп. 9. Д. 1307. Л. 34].
16 Вынужденные переселенцы делились на две категории: собственно, беженцев, добровольно покинувших места проживания, и людей, административно высланных из зон боевых действий и прифронтовых районов по подозрению в сочувствии к воевавшей с Россией стороне. К первой преимущественно относились русские, малороссы, русины, белорусы, ко второй – немцы, поляки, евреи. Восточнославянских беженцев также различали по государственному подданству – Российской и Австро-Венгерской империям. Подданство имело значение при постановке на учет для обеспечения продовольственным пайком: восточнославянские подданные России право на паек получали сразу после регистрации в органах власти, а выходцы из пределов Австро-Венгрии для этого должны были предоставить справку от председателя Русского народного совета Прикарпатской Руси о своей благонадежности по отношению к России и отсутствии связей с австрийской разведкой. Данная организация была создана в г. Львове и после отступления русской армии эвакуировалась в г. Киев, а в сентябре переехала в г. Ростов-на-Дону. Русский народный совет Прикарпатской Руси в ростовский период деятельности (сентябрь 1915–1920г.) возглавлял И. Костецкий, именно к нему должны были обращаться астраханские беженцы для получения необходимой справки.
17 2 марта 1916 г. министр внутренних дел А. Хвостов утвердил «Руководящие положения по устройству беженцев», регулирующие положение беженцев в Российской империи. Для них устанавливался продовольственный паек, стоимостью от 15 до 20 коп. в день на человека, при этом «при наличности исключительных условий» допускалось повышение данной суммы, но с особого разрешения министра финансов [15. С. 12].
18 В 1915–1917 гг. в Астраханской губернии стоимость продовольственного пайка на одного человека в разные месяцы колебалась в пределах от 15 до 25 коп. в день. Двадцатикопеечный паек устанавливался из расчета, что 6 коп. должны были тратиться на покупку 2 ф. хлеба, 7,5 коп. – 0,5 ф. мяса, 4,5 коп – на «приварок» (капуста, крупа, картофель, сало, коренья, соль и др.), 2 коп. – сахара и чая. По мнению властей, стоимость продовольственного пайка, с учетом постоянного роста цен на продукты, должна была составлять от 24,5 до 28,5 коп. [10. С. 290]. Ситуация с продовольственным обеспечением усугублялась тем обстоятельством, что наиболее употребляемые в пищу продукты приходилось завозить из других мест, так как их в Астраханской губернии производилось недостаточно для обеспечения населения. Природные условия не позволяли в широких масштабах заниматься выращиванием зерна, картофеля и овощей, поэтому цены на них были выше, чем в соседних губерниях.
19 По «Руководящим положениям» продовольственная и квартирная помощь полагалась не всем членам семьи, а только: а) детям до 14 лет включительно, б) нетрудоспособным, в) одному из трудоспособных, вынужденного остаться дома для присмотра за детьми, г) принятым на сельскохозяйственные работы. Работавшие в других сферах, «а также уклоняющиеся от приемлемых и соответствующих их познаниям и навыкам заработков», права на продовольственную и квартирную помощь не имели [15. С. 12].
20 Данными мерами власти пытались побудить беженцев к поиску работы, чтобы они могли прокормить свои семьи. Между тем, славянским переселенцам найти работу, соответствующую их прежнему роду занятия было непросто. На Родине они были «почти поголовно хлебопашцы», в то время как на новом месте земледелие не являлось основным занятием жителей. В Астраханской губернии сельское хозяйство получило развитие лишь в северной части, при этом работа в этой отрасли носила сезонный характер и в силу этого не могла обеспечить беженцев постоянными доходами.
21 В южной части губернии (волжской дельте) доминировало рыболовство, к которому власти пытались приобщить часть вынужденных славянских переселенцев. Результаты этого оказались, однако, весьма скромными. Переселенцев не устраивал сезонный характер работы и размер зарплаты, хотя последняя, по местным меркам, считалась достаточно высокой. В частности, рабочим из числа беженцев на рыбных промыслах общества «Мазут» платили в день от 1 до 1,2 руб., а на Покрово-Болдинских промыслах семейная пара рабочих (муж и жена) получала, находясь на полном обеспечении и хозяина промысла, зарплату в размере от 23 до 27 руб. в месяц [16. 8 IX]. Тем не менее, этих денег не хватало для прокормления семей, поскольку большинство из них были многодетными. «Детей ужасающее число: во всех углах пищат, возятся, ссорятся и мирятся кудрявые льняно-белые ребятишки, вымазанные в грязи, как поросята», – сообщал читателям о славянских переселенцах корреспондент И. Подгорный на страницах губернской газеты «Астраханский листок» [16. 6 IX]. О большом количестве детей в семьях вынужденных переселенцев свидетельствует и статистика: в Черноярском уезде, например, на 1 января 1917 г. доля детей до 14 лет включительно у малороссов составляла 54 %, у русинов – 42,6 %, у поляков – 40,3 %, белорусов – 47,6 %, у сербов – 47,6 % [12. Оп. 9. Д. 1307. Л. 228]. В то же время у славян был низкий показатель людей, находившихся в трудоспособном возрасте: по данным властей на 20 октября 1916 г., в том же Черноярском уезде он составлял у русских 30,6 %, у поляков – 33,7 %, у галичан – 38,2 %, у буковинцев – 23,8 % [12. Оп. 11. Д. 1525. Л. 78]. Из-за большого количества детей часть женщин трудоспособного возраста вынуждена была оставаться дома. На невысокие показатели людей трудоспособного возраста влияла также мобилизация молодых людей в армию, от которой беженцы не были освобождены.
22 Вырванные из привычной колеи жизни славянские переселенцы в большинстве не смогли приспособиться к условиям жизни на новом месте. Здесь у них все вызывало удивление и непонимание. Многие из них думали, что будут жить и заниматься земледельческим трудом в помещичьих экономиях, как это было на Родине, но вскоре они узнали, что таковых в Астраханской губернии не существует, а им придется приспосабливаться к непривычным условиям жизни в регионе, где главное занятие жителей – скотоводство и рыболовство. Особенно чуждым их менталитету и психологии было занятие рыболовством. Водные просторы Волги и Каспийского моря вызывали у них панический страх. Таких крупных водоемов они никогда не видели. «У нас якие реки? Канавки малюсеньки, та озеречки», – говорили они. Корреспондент Подгорный описал курьезный случай, произошедший у него на глазах. В присутствии беженцев один из матросов неожиданно бросился в воду, и «волынские сухопутные хлеборобы» подумали, что он непременно утонет, и пожалели его, однако, когда они увидели, что матрос умеет плавать и его жизни ничего не угрожает, то жалость сменилась удивлением, переросшая затем в восхищение [16. 8 IX].
23 Астраханские чиновники рассказывали, что при перевозке восточнославянских беженцев – выходцев из западных приграничных районов Российской империи и Австро-Венгрии – им часто приходилось прибегать к хитрости и обману, чтобы уговорить их сесть на пароход [12. Оп. 11. Д. 1525. Л. 94об.].
24 Вынужденные переселенцы жаловались на тяжелый климат, от которого болели дети и «задыхались старики», на тяжелые условия работы и на то, что на промыслах в сезон было принято работать в религиозные праздники. Чиновники подтверждали факт повышенной заболеваемости беженцев по сравнению с местными жителями и выросшей в связи с этим нагрузки на медицинский персонал [12. Оп. 11. Д. 1525. Л. 100].
25 Беженцам пришлось вносить серьезные коррективы в рацион питания, поскольку ассортимент предпочитаемых местным населением в питании продуктов отличался от принятого на их прежнем месте жительстве. «Яка це жизнь! Яка цепраця! […] Вода, та рыба, як байдуже! Дети зачимрилы без молока. О, Господи!», – выражали они свое недовольство [16. 8 IX]. Копченую рыбу беженцы вообще отказывались употреблять в пищу, считая ее протухшей.
26 Большое удивление у них вызвало поведение и вид промысловых рабочих, особенно работниц, одетых в полумужской костюм. По мнению корреспондента И. Подгорного, последние выглядели более привлекательно: «Стройные, ловки, задорно-насмешливые в своих оригинальных рабочих одеждах, они выгодно отличаются от беженок, малорослых, некрасивых, закутанных в тряпье, с тупо-покорными или безразличными лицами» [16. 8 IX]. Причину непривлекательности женщин-беженок корреспондент объяснял тяжелыми условиями работы в помещичьих экономиях, приводившие к преждевременному старению.
27 Славянские вынужденные переселенцы с неохотой устраивались на работу на рыбные промыслы и при первой возможности старались переехать жить в сельскую местность, где они могли найти более привычную им работу.
28 В Астраханской губернии славянские поселенцы размещались, согласно их пожеланиям, компактными группами. Посетивший в августе 1915 г. покрово-болдинские промыслы И. Подгорный отметил: «Вообще все беженцы тесно жмутся друг к другу, к землякам, не желают поступать даже на подходящую работу, если приходится “раздужаться” со своими» [16. 8 IX]. На данных промыслах численность каждой такой группы составляла от 35 до 100 чел.
29 По сведениям губернских властей, в ноябре 1915 г. в рыболовецких Астраханском и Красноярском уездах числились соответственно 2 700 и 2 600 человек вынужденных переселенцев всех национальностей, в скотоводческо-земледельческих Черноярском и Енотаевском уездах – 2 600 и 2 700 чел., в земледельческом Царевском уезде – 4 100 чел. [10. С. 291].
30 В Астрахани на начало ноября 1915 г. скопилось 3 935 вынужденных переселенцев, а к началу июня 1916 г. эта цифра возросла до 5 942 чел. (3,92 % по отношению к постоянному населению) [10. С. 290]. Город был переполнен беженцами и власти испытывали огромные трудности с их размещением, обеспечением продуктами и предметами первой необходимости.
31 Большие проблемы возникли с трудоустройством беженцев. Астрахань являлась единственным в губернии крупным промышленным очагом, поэтому не испытывала недостатка в притоке рабочей силы и в людях, обслуживающих социально-производственную городскую инфраструктуру. В сфере управления, образования, производства, обслуживания местных кадров было вполне достаточно, поэтому новоприбывшим найти соответствующую их профессиональной квалификации работу было непросто. Несмотря на это, городские власти делали все возможное, чтобы трудоустроить беженцев.
32 Большую роль в устройстве на работу вынужденных переселенцев сыграли бюро труда при земских и национальных комитетах и учрежденное в феврале 1916 г. в Астрахани в целях координации их действий Центральное бюро труда.
33 В начале 1916 г. среди обосновавшихся в губернском центре вынужденных переселенцев были русские, поляки, евреи, латыши, немцы и галичане. Мужчины-поляки работали в основном чернорабочими и дворниками, женщины – кухарками, горничными, нянями, на которых имелся спрос в городе. В августе 1915 г. 16 беженцев из Волынской, Холмской и Гродненской губерний были приняты в городскую пожарную команду [10. С. 292], на железной дороге трудилась артель грузчиков, набранная из галичан, до 320 галичан поступили на работу на рыбные промыслы [8. С. 130], часть женщин задействовали на размотке рыбацких сетей под руководством латышек, в Астрахани славяне работали также в специально открытых для беженцев швейной мастерской и пекарне.
34 Несмотря на все усилия властям не удалось трудоустроить всех беженцев. В феврале 1916 г. из 2 754 беженцев, проживавших в Астрахани, не имели работы 1 612 чел. трудоспособного возраста, т.е. 58,3 %; из них по национальности они распределялись так: 178 чел. были русскими, пять – русинами, 502 – поляками, 794 – евреями, 47 – немцами, 86 – латышами [10. С. 293].
35 В течение с августа по ноябрь 1915 г. включительно Астраханская губерния испытала самый мощный за годы Первой мировой войны приток вынужденных переселенцев, в последующее время он уменьшился, но положительная динамика все равно продолжала сохраняться. По официальным данным, численность вынужденных переселенцев в ноябре 1915 г. составляла 19 126 чел., в декабре 1916 г. –43 821 чел., в мае 1917 г. – 50 418 чел. [10. С. 290].
36 В Государственном архиве Астраханской области сохранилась ведомость по Черноярскому уезду, датируемая 20 октября 1916 г., которая позволяет ознакомиться с географией размещения вынужденных переселенцев в рамках указанного уезда, узнать их численность и национальный состав. Согласно ведомости, в уезде проживали 4 247 чел. вынужденных переселенцев, в том числе 1 469 русских (34,6 %), 1 321 буковинцев (31,1 %), 760 немцев (17,9 %), 553 галичан (13 %), 144 поляка (3,4 %) [12. Оп. 11. Д. 1525. Л. 78]. Все они размещались этническими группами в 27 населенных пунктах, при этом русские проживали в 17 поселениях, галичане – в 14, немцы – в 11, буковинцы – в восьми, поляки – в семи [12. Оп. 11. Д. 1525. Л. 77–78].
37 Успешное обустройство вынужденных переселенцев во многом зависело от деятельности уездных и сельских комитетов помощи беженцам, на которых лежала основная нагрузка по обустройству и налаживанию жизни прибывших. В этом отношении выделялись комитеты Енотаевского уезда, накопившие большой положительный опыт в деле организации работы с беженцами.
38 Несмотря на то, что это был самый маленький по размерам территории уезд в Астраханской губернии, он принял вместо намеченных 1000 чел. в два с половиной раза больше беженцев. В октябре 1915 г. в 24 населенных пунктах Енотаевского уезда их числилось 2 637 чел. [12. Оп. 2. Д. 1576. Л. 1об.]. Славяне были компактно расселены в населенных пунктах: Харабали (228 чел. малороссов), Кочковатка (117 чел. малороссов), Сасыкольском (187 чел. галичан), Золотуха (163 чел. из Холмской губернии и две семьи поляков), Сокрутовка (70 чел. из Львовской и Холмской губерний), Болхуны (457 чел. малороссов из Волынской губернии и частично – галичан) [12. Оп. 2. Д. 1576. Л. 5–10об.], Селитренное (262 чел. русских и галичан) [7. Л. 194]. Попечение над ними осуществляли Енотаевский уездный комитет по оказанию помощи беженцам и созданные в каждом поселении, где проживали компактно беженцы, комитеты. В них входили гласные уездной земской управы, православные клирики, должностные лица местного самоуправления (сельские старосты и писари), учителя, торговцы и зажиточные крестьяне.
39 Работавшие в комитетах подыскивали помещения для проживания беженцев, собирали для них пожертвования, обеспечивали продовольствием и одеждой. Для беженцев в с. Никольском были открыты пекарня, сапожная мастерская и швальня, в с. Селитренном – пекарня и баня. Комитеты с. Селитренного и Харабалинского организовали работы по прядению шерсти. В марте 1916 г. Селитреннский комитет нашел для беженцев работу в ремонтных мастерских на железнодорожной станции Сероглазово и направил туда со своими удостоверениями 23 чел. [7. С. 196].
40 Беженцы, однако, не проявляли особого стремления устроиться на работу. В условиях неземледельческого характера экономики губернии потомственным хлебопашцам было трудно психологически перестроиться на иной род деятельности. Их, кроме того, не устраивал поденный характер работы: на прежнем месте жительства они обычно устраивались работать в помещичью экономию на один год, при этом им на все это время хозяин предоставлял «хату», «приварок» и разрешал держать корову. У части беженцев нежелание работать было также связано с иждивенческими настроениями: многие из них считали, что раз власти оторвали их от дома и привычного уклада жизни, то они обязаны обеспечить им полное содержание на новом месте [16. 6 IX].
41 Нежелание многих беженцев приспосабливаться к социально-экономическим реалиям Астраханской губернии изменило отношение к ним местного населения и властей. Посетивший места компактного проживания вынужденных переселенцев в Енотаевском уезде, председатель уездной земской управы отметил в докладе от 1 декабря 1915 г., что жители уезда встретили мигрантов с сочувствием, однако вскоре быстро к ним охладели, так как те «заявили, что разорены и им обещано полное довольствие на местах» [12. Оп. 2. Д. 1576. Л. 4]. Перемены в отношении властей и общественных организаций к беженцам подметил и И. Подгорный: «Беженцы утомили соприкасающихся с ними лиц, если можно так выразиться, особенностями своего быта, своего миропонимания, и увы, – даже […] неблагодарностью» [16. 6 IX].
42 Неудачный опыт адаптации к местным условиям и изменившееся в худшую сторону отношение к ним местных жителей подогревали и без того сильное среди славянских переселенцев стремление побыстрее вернуться на родину. Побывавший в сентябре 1915 г. на одном из рыбных промыслов корреспондент газеты «Астраханский листок» услышал от беженки: «Ой лышечко! Коли б мене на нашу сторону, ни бы голую землю посадили, я б и то, была радешенька!» [16. 8 IX]. Председатель Енотаевкой земской управы сообщил, что когда в ноябре 1915 г. в с. Кочковатка Енотаевского уезда прибыл из Волынской губернии один беженец и рассказал о том, что на Родине покинутые ими дома находятся в сохранности, а оставшиеся люди работают в своих хозяйствах, то это взбудоражило беженцев, и они стали требовать от местного комитета, чтобы он разрешил им вернуться домой [12. Оп. 2. Д. 1576. Л. 7об.].
43 Некоторые вынужденные переселенцы пытались перебраться ближе к их родине, чтобы оттуда, как только закончится война, быстро вернуться в родные места. 13 июля 1916 г. к астраханскому губернатору И.Н. Соколовскому поступило прошение от 16 беженцев из Холмской губернии, проживавших в с. Ново-Никольском Царевского уезда. Они жаловались на суровый климат, отрицательно влиявшем на их здоровье, и на отсутствие привычного уклада жизни. Они просили разрешить им переехать в Екатеринославскую губернию, где временно остановились их родственники и земляки, чтобы при первой возможности возвратиться в родные места [12. Оп. 2. Д. 1771. Л. 108].
44 Многие беженцы, не дождавшись от властей разрешения, самовольно покидали места жительства и двигались в направлении своих родных мест. Так, в июне 1916 г. военные власти задержали в Полтаве группу беженцев-галичан, самовольно выехавших из Астраханской губернии и направлявшихся на свою родину. Соколовский предписал астраханскому полицмейстеру принять срочные меры к недопущению самовольного отъезда беженцев [10. С. 293]. В июле 1916 г. много галичан выехали из с. Селитренного Енотаевского уезда. По словам руководителя Селитреннского местного комитета по оказанию помощи беженцам, они уезжали «куда вздумается» и вели себя «грубо и иногда даже вызывающе» [7. С. 197].
45 Власти заботились о предоставлении детям беженцев возможности получения образования. В декабре 1915 г. губернский земский комитет сообщал астраханскому губернатору о большом количестве детей беженцев, желающих обучаться в учебных заведениях губернии [10. С. 294]. В Астрахани для удовлетворения данных потребностей специально для детей беженцев были открыты начальные школы, часть детей проходила обучение в средних учебных заведениях (гимназии и реальные училища). За их обучение платили городские власти или оно осуществлялось на безвозмездной основе. Чтобы снабдить школьников всем необходимым, в Астрахани был объявлен сбор одежды, обуви и учебников. В сельских населенных пунктах возможности получить образование были ограничены, но и здесь местные власти и комитеты постарались устроить в начальные школы всех желающих обучаться.
46 После Февральской революции 1917 г. положение беженцев стало стремительно ухудшаться. Были ликвидированы прежние структуры, занимавшиеся делами беженцев, уволились специалисты, сократилось финансирование, ухудшилась ситуация с обеспечением населения продовольствием и промышленными товарами. Между тем, беженцы продолжали прибывать, и к весне 1917 г. их численность перевалила за 50 000 чел. [10. С. 294]. С приходом к власти большевиков ситуация обострилась еще больше, поскольку прекратилась выдача пайков беженцам и власти фактически самоустранились от решения их проблем. В этих условиях среди беженцев усилилось стихийное движение на родину, которое продолжалось до середины 1920-х годов.

References

1. Kurcev A.N. Bezhency Pervoj mirovoj vojny v Rossii (1914–1918) // Voprosy istorii. 1999. ¹ 8.

2. Lavrent'ev V.M., Hasin V.V. Migracionnye processy v Rossii v Pervuyu mirovuyu vojnu // Voenno-istoricheskie issledovaniya v Povolzh'e. Sbornik nauchnyh trudov. Saratov, 1997. Vyp. 1.

3. Bahurin YU.A. Vynuzhdennye pereselency iz zapadnyh okrain Rossii v period Pervoj mirovoj vojny (1914–1917 gg.): problemy terminologii i prichin // Velikaya i zabytaya: materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Kaliningrad; Gusev, 2013.

4. Belova I.A. Vynuzhdennye migranty: bezhency i voennoplennye Pervoj mirovoj vojny v Rossii. 1914–1925. M., 2014.

5. Mihalev N.A., P'yankov S.A. Bezhency Pervoj mirovoj vojny v Rossii: chislennost', razmeshchenie, sostav // Ural'skij istoricheskij vestnik. 2015. ¹ 4 (49).

6. Getrell P. Bezhency v Rossii v gody pervoj mirovoj vojny // Istoricheskie zapiski. 2001. ¹ 4.

7. Alieva A.N. Deyatel'nost' Selitrenskogo mestnogo komiteta po okazaniyu pomoshchi bezhencam (1915–1917) // Astrahanskie kraevedcheskie chteniya: sbornik statej. Astrahan', 2015. Vyp. VII.

8. Alieva A.N. Deyatel'nost' Astrahanskogo gorodskogo komiteta po ustrojstvu bezhencev v gody Pervoj mirovoj vojny (po materialam sobraniya Astrahanskogo muzeya-zapovednika) // Vserossijskaya nauchnaya konferenciya, posvyashchennaya 175-letiyu Astrahanskogo muzeya-zapovednika: sbornik statej. Astrahan', 2011.

9. Alieva A.N. Uchastie Astrahanskogo zemstva v okazanii pomoshchi bezhencam v 1915–1918 gg. // Astrahanskie kraevedcheskie chteniya: sbornik statej. Astrahan', 2011. Vyp. III.

10. Timofeeva E.G., Lebedev S.V. Bezhency Velikoj vojny v Astrahanskoj gubernii. 1915–1917 gg. // Kaspijskij region: politika, ekonomika, kul'tura. 2014. ¹ 4.

11. Plyucinskij S.S. Pereselennye nemcy na territorii Astrahanskoj gubernii v gody Pervoj mirovoj vojny (1914–1918) // Istoriya i sovremennaya regionalistika Verhnego Dona i Nizhnego Povolzh'ya: sbornik nauchnyh statej po materialam nauchnoj konferencii «Istoricheskoe i etnokul'turnoe razvitie Nizhnego Povolzh'ya». 2004 g. Volgograd, 2005.

12. Gosudarstvennyj arhiv Astrahanskoj oblasti. F. 1.

13. Velikaya otechestvennaya vojna i Astrahanskaya cerkovnaya zhizn' v 1914–1915 gg. // Astrahanskie eparhial'nye vedomosti. 1916. ¹ 21.

14. O deyatel'nosti Astrahanskogo eparhial'nogo komiteta po ustrojstvu byta bezhencev // Astrahanskie eparhial'nye vedomosti. 1915. ¹ 28.

15. Rukovodyashchie polozheniya po ustrojstvu bezhencev. Petrograd, 1916.

16. Podgornyj I. «SHCHepki Velikoj vojny» (sredi bezhencev) // Astrahanskij listok. 1915.

Comments

No posts found

Write a review
Translate