В 1941 г. вместе с немецкими армиями против СССР выступили дивизии из Италии, Финляндии, Румынии, Словакии, Испании. Не остались в стороне от этой агрессии и вооруженные силы Венгрии. Они находились под общим командованием контр-адмирала М. Хорти. Непосредственно перед 22 июня 1941 г. венгерский корпус входил в состав немецкой группы армий «Юг», которая по мысли руководства гитлеровской Германии должна была молниеносно захватить Молдавию, Украину, Крым. Несколько позже 2-я венгерская армия находилась в группе армий «Б», нацеленной на Сталинград. По данным Генерального штаба Красной армии, в ноябре 1942 г. советским войскам противостояли 13 венгерских дивизий [1. С. 76].

После успешной операции по окружению группировки Ф. Паулюса под Сталинградом ситуация на фронте кардинально изменилась. Все больше и больше венгерских солдат и офицеров попадало в советский плен. В результате проведения в январе 1943 г. Воронежско-Касторненской операции десять дивизий противника оказались в окружении в районе населенных пунктов Латная, Хохольский, Нижнедевицк. Вместе с другими немецкими частями был разгромлен 3-й корпус 2-й венгерской армии. Многие солдаты и офицеры из этого подразделения попали в советский плен. Та же участь постигла и тех, кто был окружен юго-восточнее г. Острогожск Воронежской области. В результате успешной операции советских войск в этом районе прекратили существование 15 дивизий гитлеровского военного блока. В плен попали 86 тыс. немецких, венгерских, итальянских солдат и офицеров. В 1944–1945 гг. были разгромлены 1-я и 3-я венгерские армии [2. С. 33, 192, 328, 329, 630]. Многие военнослужащие из этих подразделений также сдались представителям Красной армии. Среди вражеских солдат и офицеров, которые к 18 июня 1945 г. были взяты советскими войсками в плен, числилось 425 319 венгров [3. Ф. 1п. Оп. 01е. Д. 37. Л. 5].

Проблема содержания венгерских военнопленных в СССР в 1941–1949 гг. получила отражение в работе В.П. Галицкого [4. С. 44–55]. Автор на основе архивных документов, рассекреченных незадолго до упомянутой публикации, проанализировал положение бывших военнослужащих армии контр-адмирала Хорти в Советском Союзе. Впервые в открытой печати были опубликованы полные данные о количестве венгерских военнопленных, содержавшихся в СССР. В.П. Галицкий рассмотрел также вопрос об их репатриации на родину. Проблема содержания пленных венгров в СССР затрагивалась в исследованиях Н.В. Суржиковой [5], Б.О. Жангуттина [6], А.Л. Кузьминых [7], Н.Н. Макаровой [8]. Однако до сих пор тема остается недостаточно изученной как в общесоюзном, так и в региональном формате, в том числе, на материалах Удмуртии.

В 1941–1949 гг. в республике было развернуто четыре лагеря Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД СССР и семь спецгоспиталей, где представители спецконтингента проходили медобслуживание. Бывшие иностранные военнослужащие работали на торфо- и лесозаготовках, на промышленных предприятиях и в строительстве, получая зарплату за свой труд. Первые немногочисленные венгерские военнопленные из войск гитлеровской коалиции появились в Удмуртии в лагере № 75, который в 1941–1947 гг. располагался в пос. Рябово Увинского района. По положению на 5 декабря 1943 г. из 1104 пленных только трое были по национальности венграми. К этому же сроку в лагере № 155, дислоцировавшемся в нескольких километрах северо-западнее пос. Ува, находилось лишь двое их земляков [9. С. 281].

Впоследствии количество военнопленных из Венгрии выросло. В марте 1947 г. только на Увинском торфопредприятии в районе Рябово были задействованы 107 представителей этой страны. А всего в это время в республике находились 756 пленных венгров [9. С. 216].

Наибольшее количество бывших солдат хортистской армии содержалось в лагере № 371, который в 1945–1948 гг. располагался в Ижевске. По положению на январь 1946 г. в этом городе находился 3 571 пленный из Германии, Австрии, Румынии и других стран. Причем в указанный период времени в лагере числилось 664 солдата из Венгрии, которые по количеству пленных оказались на втором месте после немцев [3. Ф. 1п. Оп. 15а. Д. 288. Л. 4]. Значительная часть уроженцев этой страны работала на металлургическом заводе № 71, в системе строительного треста № 51. Некоторые венгры, трудившиеся на ижевских предприятиях и стройках, даже значились в передовиках производства. Например, в списках лучших бригадиров из лагеря № 371 числился пленный Кадар [3. Ф. 55п. Оп. 6. Д. 7. Л. 116]. В 1947 г. четыре подразделения, состоявшие из бывших солдат хортистской армии, систематически выполняли производственные нормы от 110 до 139,7 %. Рота под руководством Я. Иштвана считалась самой передовой и работоспособной. В числе лучших производственников числились также И. Ваконди, Л. Алмохт, И. Георгени [3. Ф. 55п. Оп. 3. Д. 4. Л. 30–31].

В середине марта 1947 г. в Удмуртии насчитывалось 756 венгерских военнопленных. Некоторых из них жизнь в лагерях и работа на предприятиях не устраивала, и они предпринимали попытки побегов. Так, летом 1946 г. военнопленный Л. Кочиш самовольно покинул зону дислокации лагеря № 371. Но попытка побега ему не удалась, и венгр отбыл десять суток строгого ареста без вывода на работу.

Во всех советских лагерях для пленных в обязательном порядке реализовывался комплекс агитационно-пропагандистских мер, направленных на искоренение среди бывших вражеских солдат и офицеров фашистских, националистических взглядов. Такая работа активно проводилась и в лагерях для пленных, находившихся в Удмуртии. Причем агитационно-пропагандистские мероприятия организовывались с учетом национальной специфики спецконтингента. Наиболее активно и масштабно они проводились на языках наиболее многочисленных диаспор – немцев, австрийцев, румын, венгров и итальянцев.

Важной составной частью антифашистской работы, организуемой советскими инструкторами-политработниками, были коллективные читки центральных советских газет, а также прессы, издаваемой в СССР на языках народов Западной и Центральной Европы. Кроме того, проводились митинги, лекции, беседы, обсуждения тем, доклады, политинформации в основном по внешнеполитическим проблемам. Большая роль отводилась показу документальных и художественных фильмов, регулярному выпуску пленными стенгазет. Второй составной частью антифашистской работы было вовлечение пленных в кружки по интересам, спортивные соревнования, организацию концертов, спектаклей, конкурсов.

Антифашистская работа в лагере № 371 проводилась регулярно и очень активно. К началу 1947 г. было выпущено 26 газетных номеров и девять журналов на немецком, венгерском и румынском языках [3. Ф. 55п. Оп. 3. Д. 4. Л. 2–2 об., 10]. В них пленные отразили в основном производственную и бытовую стороны своей жизни. Однако они не ограничивались созданием только внутрилагерных газет и журналов. Наиболее активные и талантливые посылали свои статьи в антифашистскую прессу, выпускаемую на иностранных языках в Москве. Например, в венгерскую газету «Jgaz Szó» («Правдивое слово») пленные только за два месяца 1947 г. направили пять статей и шесть карикатур [3. Ф. 55п. Оп. 3. Д. 4. Л. 30 об.]. К октябрю в лагере были прочитаны доклады «Земельная реформа», «Новый путь демократии Венгрии», «Задача венгерского народа в предстоящих выборах», «О ратификации мирного договора» и др. В начале осени 1947 г. антифашистские курсы посещали 92 пленных из этой страны.

В лагере № 371 функционировал радиоузел. Среди пленных выполняли свои обязанности ответственные за выступления по радио. Они готовили тексты на родном языке и согласовывали их с политотделом лагеря. Одним из таких военнопленных являлся венгр Л. Шиморяй. Он имел разностороннее образование, поскольку окончил юридический факультет Будапештского университета, знал несколько европейских языков, в том числе греческий и латинский. Шиморяй выступал по радио в лагере, рассказывая о своей родине, ее культуре [10. Ф. 1862. Оп. 1. Д. 35. Л. 4]. Специальные передачи на венгерском языке звучали два раза в неделю [3. Ф. 55п. Оп. 3. Д. 4. Л. 30].

В каждом пункте пребывания спецконтингента имелся лазарет, где лечились пациенты с болезнями легкой и средней степени. Венгерский военнопленный Ф. Пост, находившийся в лагере № 75, в отзыве от 21 июля 1943 г. написал: «20 апреля 1942 года меня захватил в плен разведывательный отряд русских. Он со мной очень хорошо обращался. Что у них самих было, то они давали. До того, как попасть мне в лагерь № 75, я был еще в другом лагере и во многих пересыльных лагерях. Везде со мной обращались хорошо. По прибытию сюда, в лагерь, меня поставили бригадиром рабочей бригады. В это время нормы были очень высокие, наши люди не могли их выполнить, и к тому же питание было плохое. Зимой 1942–43 годов нормы были не так высоки, и наше питание улучшилось. До того, как у меня на ногах появилась опухоль, я находился в рабочей бригаде. Потом меня перевели в лазарет [...]. Благодаря помощи русских врачей, особенно Черновой, обо мне очень хорошо заботились. Врач Мария тоже делала все возможное, чтобы мне помочь. В то время, когда я был очень слабым, питание со дня на день улучшалось, и я, поэтому быстро поправился.

Надо еще сказать, здесь в лазарете существует исключительная чистота. Лекарства у нас были всегда в достатке. Забота врачей и сестер обо мне была огромна. С первого дня, как я лег в лазарет, мне оказывали всяческую помощь. Питание сегодня может идти наравне с питанием дома и в армии. Я надеюсь прийти здоровым на родину, и я всем врачам за их заботу очень многим обязан, никогда я их не забуду. Судя по обращению врачей и сестер, а также и русских солдат со мной, мне ясно, что русский народ должен быть очень добр, а также должно быть хорошим правительство, избранное народом» [3. Ф. 1п. Оп. 4з. Д. 9. Л. 20].

Помимо лазаретов бывшие солдаты армии контр-адмирала Хорти проходили медобслуживание в специальных госпиталях, где они лечились от различных заболеваний, полученных еще на фронте – алиментарной дистрофии, бронхита, плеврита, обморожений, пеллагры и др. Крупнейшее учреждение в Удмуртии для лечения бывших солдат и офицеров армий гитлеровского блока размещалось в г. Можга. В спецгоспитале № 3888 находились пленные из многих европейских государств. Среди пациентов кроме немцев можно было встретить венгров, итальянцев, поляков, выходцев из Югославии, чехов, словаков. В медучреждении находились, в частности, уроженцы Болоньи, Милана, Будапешта, Нови-Сада и других городов Западной, Центральной и Южной Европы. Большинство пациентов, содержавшихся здесь в период 1943–1944 гг., попали в плен во время успешного осуществления советскими войсками Воронежско-Касторненской и Острогожско-Россошанской операций на Верхнем Дону. После выздоровления многие из них отправлялись в лагерь № 75. Венгры лечились также в спецгоспиталях № 5880 (г. Можга), № 3779 и 5882 (г. Глазов), № 5122 (ст. Областная).

Не всех больных пленных сотрудникам медучреждений удавалось спасти, однако смертность среди них не была очень высокой: на кладбище 1-го отделения лагеря № 371 в 1945–1948 гг. были погребены семь умерших венгров, четыре представителя этой национальности захоронены на кладбище 2-го филиала ижевского пункта содержания пленных [3. Ф. 1п. Оп. 05е. Д. 390. Л. 7, 9–11], восемь человек – в пос. Рябово неподалеку от лагеря № 75, 15 венгров, умерших в спецгоспиталях № 3779 и 5882, похоронили на кладбище в д. Сыга Глазовского района, двух человек – неподалеку от ст. Областная. Наибольшее количество умерших пленных из Венгрии захоронено в течение без малого семи лет на кладбище госпиталя № 3888 – 140 человек [9. С. 423]. Общее число венгров, скончавшихся в лагерных лазаретах и спецгоспиталях, которые были развернуты в Удмуртии, не превышало 200 человек, при том, что в 1941–1949 гг. в республике находились не менее 900 пленных венгров. Таким образом, их смертность не достигла 25 %.

Хортистская Венгрия в годы Второй мировой войны включала территории, заселенные не только представителями титульной нации. В этой стране в указанный период проживали чехи, словаки, русины, евреи и представители других народов, призывавшиеся в армию этой страны. Некоторые из них попали в советский плен.

Так, в спецгоспитале № 3888, располагавшемся в г. Можге, лечились русины Ю. Райко, С. Вичанин из Закарпатской Украины, находившейся до 1945 г. в составе Венгрии, в армию которой они и были мобилизованы [3. Ф. 55п. Оп. 9. Д. 2. Л. 25 об.–26, 77 об.–78].

В начале 1945 г. в лагере № 75 часть спецконтингента составляла группа венгерских евреев, которые в составе войск Хорти воевали на стороне вермахта. По их заявлениям, озвученным на антифашистских мероприятиях, они сдавались в плен красноармейцам добровольно [3. Ф. 55п. Оп. 4. Д. 8. Л. 4 об., 7, 29].

В ходе Второй мировой войны хортистская Венгрия являлась активным союзником фашистской Германии. Это предопределило участие ее вооруженных сил в боевых действиях против СССР. Поэтому в числе военнопленных из стран гитлеровского военного блока венгры занимали значительное место. Часть из них оказалась на территории Удмуртии и составила одну из многочисленных диаспор в спецконтингенте. По количеству пленных венгры занимали третье место. Они лишь немного уступили в этом отношении румынам. Репатриация венгров началась раньше аналогичного возвращения на родину бывших солдат и офицеров вермахта, поэтому к лету 1948 г. их в республике почти не осталось.

Пленные венгры, находившиеся в Удмуртии, по сравнению с немцами и румынами отличались бóльшей покладистостью и меньшим количеством нарушений лагерного режима. Они были менее заражены шовинистическими взглядами, поэтому в целом неплохо воспринимали антифашистские агитационно-пропагандистские мероприятия. Среди венгров встречались передовики производства, перевыполнявшие установленные трудовые нормы, а отношение лагерных администраций и местного населения к ним было более лояльным, чем к бывшим военнослужащим вермахта.