Везде
«Албанский» 1968 год. Отчёт И.Г. Сенкевич о научной командировке на фоне политического пейзажа
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии Дополнительные материалы
Поделиться
QR
Метрика
«Албанский» 1968 год. Отчёт И.Г. Сенкевич о научной командировке на фоне политического пейзажа
Аннотация
Код статьи
S0869544X0019974-4-1
DOI
10.31857/S0869544X0019974-4
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
 
Выпуск
Номер 3
Страницы
52-70
Аннотация

В статье анализируется международный контекст, в котором появился отчет И. Г. Сенкевич, составленный в конце мая ‒ начале июня 1968 г. и основанный на результатах пребывания в Приштине на конференции, посвященной 500-летию со дня смерти Скандербега. Автор рассмотрел условия, в которых проходила подготовка данного симпозиума, характер албано-югославских отношений в этот период и отметил многофакторность значения данной конференции. Проведены параллели с аналогичным отчетом албанской делегации, который она адресовала партийно-государственному руководству своей страны, и выявлены различия между двумя документами с точки зрения содержащейся в них информации о научном содержании симпозиума и характеристики представленных докладов.

Ключевые слова
Албания, Косово, Сенкевич, Скандербег, СССР, Э. Ходжа, Югославия
Классификатор
Получено
05.05.2022
Дата публикации
20.06.2022
Всего подписок
11
Всего просмотров
176
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Традиционно считается, что 1968 г. вошел в мировую историю исключительно двумя самыми важными событиями – молодежным студенческим протестным движением, начавшимся в мае во Франции, а затем охватившим Западную Европу и США, и предпринятой 21 августа военной интервенцией ряда государств-членов Организации Варшавского договора (ОВД) во главе с СССР в Чехословакию. Именно они, как справедливо полагают многие эксперты, решающим образом повлияли на эволюцию политических систем в отдельных странах и на международные отношения, сыграв значительную роль в противостоянии западного и восточного блоков, воздействовав также на формулирование правящими элитами внутренней и внешней политики в последующие годы. Вместе с тем масштаб значимости данных событий затмил другие, как казалось тогда, не имевшие столь большого влияния на международную конъюнктуру. Однако они тоже сыграли важную роль в изменении конфигурации всей европейской и даже мировой политики спустя чуть больше 20 лет. К числу таких событий относились те, что происходили в рамках отношений между двумя соседними балканскими государствами – Народной Республикой Албанией (НРА) и Социалистической Федеративной Республикой Югославией (СФРЮ). К многофакторному конфликту Тираны с Белградом, начавшему развиваться во второй половине 1940-х годов, в конце 1950-х – начале 1960-х добавился еще и конфликт между Тираной и Москвой, проходивший на фоне так называемого советско-югославского примирения и одновременно с этим углублявшегося советско-китайского раскола, в котором НРА поддержала Китайскую народную республику (КНР), что привело в конечном счете к фактическому разрыву дипломатических отношений между СССР и НРА. Последняя перестала участвовать в работе Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и ОВД. В самой Албании в этот период происходило ужесточение политического режима и нарастание репрессий, с помощью которых глава Албанской партии труда (АПТ), ее первый секретарь Э. Ходжа и его ближайшее окружение стремились подавить любую критику проводимого курса и не допустить распространения на внутриполитическую повестку дня влияния реальных и потенциальных сторонников СССР и СФРЮ.
2 Тем временем, после смещения 14 октября 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева и избрания на этот пост Л.И. Брежнева, стоявшего во главе поддерживавшей его внутрипартийной группировки, советская сторона попыталась ослабить противостояние с НРА, которая к тому времени была исключена Москвой из списка упоминаемых на официальном уровне «социалистических стран». Однако эта попытка не принесла ожидавшихся результатов, а советское партийно-государственное руководство продолжало характеризоваться верхушкой АПТ при инициирующей роли Э. Ходжи как ревизионистское. В самой Югославии, отношения которой с СССР были подвержены серьезным колебаниям от новых противостояний к новым сближениям, проходили также сложные внутриполитические процессы, свидетельствовавшие о развитии кризисных явлений как во внутрифедеративных отношениях, затрагивавших этнонациональные вопросы, так и в самом руководстве Союза коммунистов Югославии (СКЮ) и СФРЮ. Обострялась ситуация в автономном крае Косово и Метохия с преимущественным албанским населением. В его среде усиливалось движение за обеспечение более широких прав, включая повышение юридического статуса края внутри федерации, использование албанского языка и расширение возможностей для национального образования на нем. Это рассматривалось югославскими федеральными властями как потенциальная угроза сепаратизма, тем более что сама «косовская проблема» затрагивала не только внутриполитическую ситуацию в СФРЮ, но могла стать, по мнению официального Белграда, инструментом для вмешательства во внутриполитические дела Югославии со стороны Албании, руководство которой, обращаясь в заявлениях к положению албанцев в СФРЮ, выдвигало против югославских властей обвинения в ущемлении ими прав этнических албанцев (граждан Югославии). Весьма примечательно в данной связи выглядит запись от 19 сентября 1966 г. в дневнике Э. Ходжи, один из пассажей которой не оставляет сомнений относительно взглядов главы АПТ на суть «косовской проблемы»: «Известны следующие факты: Косово и другие албанские области в Югославии, части Албании, были отделены от своей матери империалистическими державами и переданы Сербскому королевству. Косово является албанским, остается албанским и принадлежит Албании» [18. F. 213].
3 В свою очередь, особенно жесткую позицию в «албанском вопросе» с югославской стороны занимал «второй» человек в партийно-государственном руководстве СФРЮ, вице-президент А. Ранкович, курировавший МВД и органы безопасности. Последние, занимавшиеся, помимо остальных функций, контролем за внутриполитической ситуацией, активно вели работу и в Косове, в отношении албанских жителей которого к началу 1960-х годов было составлено более 120 тыс. досье. Наряду с этим, как стало выясняться, органы безопасности при явном личном покровительстве А. Ранковича начали активно вовлекаться и в политические дела на высшем государственном уровне, когда, в 1966 г., глава СФРЮ и СКЮ Й. Броз Тито вдруг обнаружил подслушивающие устройства в своей резиденции. На срочно созванном по его инициативе заседании Исполкома СКЮ 16 июня 1966 г. было принято решение о проведении 1 июля 1966 г. IV Пленума ЦК СКЮ, который состоялся в отеле «Истра» на о. Ванга, входящем в группу средиземноморских Брионских островов (в связи с чем получил неофициальное название Брионский пленум) [9. C. 73–95]. А. Ранковича лишили всех постов как виновного в противоправных действиях госбезопасности. Помимо этого, именно на него была возложена ответственность за проводившуюся в автономном крае Косово и Метохия политику рестрикций в отношении албанцев. Проходивший 14–15 сентября 1966 г. VI съезд Союза коммунистов Сербии признал, как об этом говорилось в официальных документах, неравное положение албанцев в Югославии, репрессии со стороны органов безопасности; было принято решение о необходимости изменения сложившегося в крае положения [32. S. 376].
4 Этот многослойный албано-югославский фон первой половины 1960-х годов, важный с различных точек зрения, имел и свое «академическое» измерение, т.е. сказывался на научных связях НРА и СФРЮ с зарубежными государствами и, в частности, СССР. Для последнего, при отсутствии дипломатических отношений с Албанией, которая к тому же становилась союзником КНР на Балканах, любая возможность контактов с албанской стороной представляла стратегическое значение, и в то же время Москва всерьез опасалась сближения с коммунистическим Китаем и нейтральной титовской Югославии. Таким образом, «албанский фактор» при всей кажущейся малозначимости собственно Албании в международных отношениях, вызвал повышенный интерес и внимание у советской стороны.
5 В научном плане, прежде всего в контексте исторических академических исследований в области балканистики, албанская тематика начала развиваться в СССР в 1950-е годы ХХ в. и к началу 1960-х годов в стране уже работала немногочисленная, но квалифицированная группа историков-албанистов – Григорий Львович Арш (1925–2017), Юлия Владимировна Иванова (1922–2006), Нина Дмитриевна Смирнова (1928–2001) и Ирина Григорьевна Сенкевич (1930–1968) [2]. Они весьма успешно занимались различными проблемами новой и новейшей истории Албании, а также историко-этнологической тематикой. Однако с ухудшением советско-албанских отношений, а затем уже в результате разрыва всех связей, включая дипломатические, между СССР и НРА, историки оказались в тяжелой ситуации, так как оказались оторваны от окончательно закрытой для советской стороны, а практически и для всего внешнего мира Албании. Тем временем в 1965 г. впервые в СССР была издана «Краткая история Албании», в которой системно излагалась албанская история, а ее авторами являлись трое из выше названных ученых [1]. Примечательной чертой этой работы было использование (в посвященном новейшему периоду НРА разделе) определения страны как социалистической. Судя по всему, такие изменения объяснялись тем, что рукопись книги была подписана в набор 24 октября 1964 г., т.е. спустя всего десять дней после Пленума ЦК КПСС, на котором был отстранен от власти Н.С. Хрущев, а сама верстка подписана к печати 5 марта 1965 г. Для книги, изданной в государственном издательстве АН СССР «Наука», над продукцией которого, как и других советских издательств, осуществлялся цензурный идеологический контроль, это определение политического строя Албании, очевидно, не было случайным. Оно являлось своего рода намеком со стороны нового советского руководства на готовность к возобновлению отношений с Тираной, чего, однако, так и не последовало. Курс, избранный Э. Ходжей, как следовало из его публичных заявлений, а также ставших позже известными дневниковых записей, глава АПТ не собирался менять. Так, в частности, обращаясь к складывавшейся в мире ситуации и имея в виду становившиеся все более очевидными внутриполитические процессы в одной из стран восточного блока – Чехословакии, Э. Ходжа написал в дневнике 4 января 1968 г.: «Общий политический и экономический кризис мировой капиталистической системы углубляется [...]. Героическая, принципиальная, революционная позиция нашей партии, как и китайской партии против империализма и ревизионизма сыграла большую роль в углублении этого кризиса, который продолжает обостряться и примет катастрофические размеры для американского империализма и других капиталистических государств. Все это вызовет еще более тяжелые кризисы в Советском Союзе и других ревизионистских странах» [19. F. 5]. Этот тезис лег в основу редакционной (без подписи) статьи в центральном органе АПТ «Zëri i Popullit» («Голос народа») 31 марта 1968 г.
6 В самой Югославии ситуация вокруг «албанской темы» после смещения А. Ранковича начала меняться. В столице автономного края г. Приштине 28 февраля 1967 г. был восстановлен существовавший с 1 июня 1953 г. до 25 декабря 1955 г. Институт албанологии при Философском факультете Приштинского университета, а также создан 20 апреля того же года Институт истории1, был возобновлен в 1968 г. и выход журнала «Gjurmime albanologjike» («Албанологические исследования»). Эти изменения происходили на фоне усиливавшейся общественно-политической активности албанских жителей Косова и Метохии, среди которых все более популярными становились идеи повышения статуса края в государственно-административной системе СФРЮ и расширения его автономии, включая укрепление позиций албанского языка и развитие культуры. К концу 1967 – началу 1968 г. активность представителей различных слоев албанского населения приобрела различные формы, включая протестные с ярко выраженными национальными чертами. Федеральные власти, с одной стороны, проводившие политику ограниченной либерализации, а, с другой – жестко преследовавшие проявления национального протеста и неподконтрольной им общественно-политической активности, оказались в довольно сложном положении, так как происходившее в автономном крае Косово и Метохия могло при определенных обстоятельствах вовлечь соседнюю Албанию во внутриюгославские дела и дать ей возможность использовать албанское население страны в политических целях НРА, тем более что ее руководство в лице Э. Ходжи довольно часто обращалось к данной теме в публичных выступлениях и на страницах официозных партийно-государственных СМИ. Как отмечали в этой связи современные албанские исследователи, «северный сосед Албании, Югославия, была (в глазах руководства АПТ. – Ар.У.) ревизионистской страной, и албанским населением под ее юрисдикцией можно было манипулировать […]. Одновременно позиция албанского руководства была обусловлена ​​международной конъюнктурой, status quo относительно нерушимости границ, установленным после Второй мировой войны на мирной конференции в Париже 1946 г.» [31. F. 212].
1. 2 Подробнее см. монографию В. Милановича, которая, несмотря на политизированный характер, представляет определенный интерес с точки зрения фактологии [27].
7 14 февраля 1967 г. Союзный секретариат по иностранным делам (МИД СФРЮ) издал директиву, согласно которой автономному краю придавалось особое значение в деле улучшения отношений с НРА. Среди необходимых мер назывались «закупка литературы в Албании для нужд албанского меньшинства в Югославии, обмен публикациями, материалами и экспертами, а также совместное участие Косова и Метохии и Албании в стандартизации албанского языка» [32. S. 376], а 8 марта Союзное исполнительное вече СФРЮ приняло решение о дополнительных действиях в интересах нормализации отношений с Албанией [32. S. 377]. Однако уже весной следующего, 1968 г., руководство СКЮ было вынуждено признать, что предпринимавшиеся шаги принесли довольно скромные результаты [32. S. 378]. В то же время в самом автономном крае продолжалось обсуждение (как в его партийно-региональном руководстве, так и среди интеллигенции) вопросов, связанных не только с повышением юридического статуса автономии, но и с культурно-национальными проблемами. Принятое специальной комиссией по вопросам единства албанского языка, проводившей заседания в Приштине 22–23 апреля 1968 г., решение о том, что язык косовских албанцев является литературным языком Албании, фактически подчеркивало единство албанцев вне зависимости от места их проживания, что также создавало соответствующий фон в контексте сохранявших конфликтный характер взаимоотношений между НРА и СФРЮ.
8 В свою очередь, для советской стороны, лишенной возможности контактировать напрямую с НРА, автономный край Косово и Метохия приобретал особое значение, а советским ученым, специализирующимся на албанской тематике, предоставлял по сути единственную возможность для продолжения исследований. Активизация связей между Тираной и Приштиной, причем начатая по инициативе албанского партийно-государственного руководства, проходила в конце 1967 г. – начале 1968 г. на фоне подготовки к 500-летней годовщине со дня смерти национального героя Албании, руководителя национально-освободительной борьбы албанского народа в XV в. Георги Кастриоти. Выходец из знатного рода, взятый турками еще в детстве заложником, он служил затем в османской армии и за свои заслуги получил титул бея. К нему было добавлено имя Искендер (в честь Александра Македонского), после чего он и вошел в историю под албанским вариантом этого имени как Скандербег. Подняв после победы венгров над османскими войсками под г. Ниш восстание албанцев, он возглавил борьбу против турок, а в 1443 г. был провозглашен правителем княжества Кастриоти. Помимо исторического значения эта легендарная личность превращалась в знаковую политическую фигуру в идеологии и пропаганде возглавлявшегося главой АПТ Э. Ходжей режима, в национальный символ успешного сопротивления небольшого народа давлению огромной империи, а также и в строителя суверенного албанского национального государства. Примечательным фактом в данной связи был демонтаж на центральной площади Тираны статуи И.В. Сталина и возведение на ее месте статуи Скандербега. Одновременно власти активно использовали академические гуманитарные институты для реализации своей политики, что сказалось и на написанной в Институте истории многотомной «Истории Албании» [21. P. 71].
9 Аналогичный юбилей для югославского автономного края Косово и Метохия, где расширилась общественно-политическая активность местных албанцев – что требовало соответствующего внимания югославских федеральных властей, – также имел символическое значение. Таким образом, 500-летняя годовщина смерти Скандербега превращалась в объект политической конкуренции между албанским и югославским партийно-государственным руководством, когда каждая из сторон стремилась использовать его в своих целях.
10 В этой связи Албанский комитет по внешним связям направил 8 декабря 1967 г. Народной скупщине автономного края телеграмму, в которой делегация югославских албанцев приглашалась для участия в научной конференции, намеченной на 12–17 января 1968 г. в Албании и посвященной 500-летию смерти Скандербега. В ответной телеграмме 2 января 1968 г. председатель Народной скупщины Фадиль Ходжа, помимо того, что высоко оценил роль Скандербега в истории албанского народа, выразил готовность вместе с представителями НРА отметить 500-летее события. В этой связи он сообщил о готовности Скупщины направить делегацию, «отражающую население Косова», и о том, что в населенных албанцами районах Югославии, в частности в Косове, Македонии и Черногории, предполагается проведение торжественных мероприятий, на которые приглашается делегация НРА [16. Р. 10483].
11 Подготовка к конференции в Тиране шла на фоне усиливавшейся в НРА кампании репрессий, в ходе которых властями массово закрывались христианские и мусульманские религиозные заведения. Одновременно, применительно к проводимой режимом Э. Ходжи политике, «исторический аргумент» являлся одним из важных идеологических инструментов и частью официальной пропаганды. Как отмечают современные албанские исследователи, «ряд основных политико-пропагандистских нарративов и политических/культурных норм, таких как необходимость единства народа и единства народа и вождя, культ вождя, образ самого себя как уникального и благородного, ксенофобия, изоляционизм и милитаризация, таким образом, оправдывались путем неправомерного использования и манипулирования историей. Историография и албанистика в целом, задуманные тем временем как междисциплинарные исследования “многотысячелетнего прошлого” албанского народа, стали главным оружием пропаганды» [21. Р. 72].
12 Поэтому, имея в виду значение личности Скандербега для албанской и балканской истории, партийно-государственное руководство НРА стремилось в политических целях придать полутысячелетней годовщине как общеалбанский, так и в более широком смысле, международный характер. На проводившуюся в Тиране Вторую научную албанологическую конференцию, которая была полностью посвящена памятной дате и проходила в торжественной атмосфере 12–18 января 1968 г., прибыла югославская делегация в составе главного редактора албаноязычного журнала «Jeta e Re» («Новая жизнь») Эсата Мекули, декана экономического факультета Приштинского университета Марка Красничи, заведующего кафедрой истории Приштинского университета Богумила Храбака, доцента юридического факультета Сурьи Поповци, директора Института албанологии Фехми Агани, ассистента кафедры истории философского факультета Приштинского университета Зефа Мирдиты и сотрудника Института албанологии Антона Цетты [16. Р. 10484].
13 На пленарном заседании конференции, официально называвшейся «Вторая научная конференция по албанологии» (первая состоялась 15–21 ноября 1962 г.)2 и проходившей 12–18 января 1968 г., присутствовало все высшее партийно-государственное руководство страны, а в ходе заседаний было представлено 58 докладов, 73 сообщения, из которых 16 принадлежали иностранным ученым (советские представители не были приглашены). Материалы сессий были изданы в виде трех больших томов тиражом каждого тома в 4 тыс. экземпляров [22–24]. Одновременно албанская сторона предприняла шаги по укреплению своего влияния на албанцев-косоваров, что нашло выражение в устроенной в период конференции 15 января ознакомительной поездке в г. Круя, где прошла церемония присвоения ему звания «Города-героя» и открытия музея Скандербега. Сам Э. Ходжа отметил в дневнике в записи под пафосным заголовком «Косовары-албанцы, наши братья» состоявшуюся «импровизированную беседу с группой косовских профессоров, приехавших для участия в работе Второй конференции албанологических исследований». В ходе этой встречи глава АПТ заявил, что «мы очень рады видеть вас здесь, среди нас, по случаю юбилея нашего общего предка Скандербега. Он наш и ваш. Разве это не так?» При этом он в достаточно резкой манере, обращаясь к присутствующим, которых он назвал «косовскими братьями», объявил о том, что «мы никогда не собираемся нападать на Югославию, но в случае, если югославская реакция и ревизионизм нарушат наши границы и нападут на нас, мы контратакуем, сломим их и одержим победу над ними» [19. F. 36].
2. 3 Ее материалы были опубликованы в виде отдельного издания: [25].
14 Тем временем подготовка к научной конференции в Приштине, посвященной годовщине смерти Скандербега, имела своеобразный характер и продолжалась несколько месяцев. Симпозиум, как официально называлось это мероприятие, был призван подчеркнуть позитивный характер процесса развития албанского национального меньшинства в рамках СФРЮ, благосклонное отношение властей к нему и его истории, а также важное значение для албанцев связей с соседними народами, прежде всего в самой Югославии. Планировалось приглашение иностранных ученых-албанистов, которые специализировались как по вопросам, связанным с эпохой Скандербега, национально-освободительной борьбой албанского народа под его руководством, так и по более широкому кругу социально-политических проблем. Примечательным в данной связи стало приглашение на конференцию молодого, но уже известного работами по албанской истории Нового времени советского историка кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института истории АН СССР (еще до его деления через несколько месяцев, осенью 1968 г. на Институт истории СССР и Институт всеобщей истории) И.Г. Сенкевич. Выбор, сделанный югославской стороной, был вероятно обусловлен, помимо прочего, субъективно-политическими причинами, что делало ее кандидатуру, по сравнению с тремя другими коллегами, более приемлемой для партийно-государственных инстанций НРА, собиравшихся послать албанскую делегацию, и менее всего могла вызвать возражения у Тираны, что, разумеется, принималось во внимание организаторами симпозиума в Приштине. К тому времени И.Г. Сенкевич уже была известна своими публикациями по албанистике, а также начала заниматься российско-греческими связями в XIX в. и не только защитила кандидатскую диссертацию, но и успела опубликовать в ведущем академическом издании «Наука» две серьезные монографии [10; 12], раздел в «Краткой истории Албании», переведенной в Приштине на албанский язык [15], а также серию статей. В институтской практике советских времен для 38-летнего ученого-историка, занимающегося новой и новейшей историей зарубежных стран, это было скорее исключением, чем правилом3. Незадолго до поездки в Югославию на симпозиум исследовательница подготовила статью, опубликованную в мартовском номере журнала «Вопросы истории» за 1968 г. под названием «Георгий Скандербег – руководитель освободительной борьбы албанского народа в XV в.» [11] и фактически ставшую основой ее доклада.
3. 4 Вскоре после поездки в Югославию И.Г. Сенкевич в результате академической реорганизации вместе с группой коллег, специалистов по неславянским странам Центральной и Юго-Восточной Европы, была переведена на работу в преобразованный Институт славяноведения и балканистики АН СССР, где проработала еще несколько месяцев вплоть до своей неожиданной кончины 24 декабря 1968 г. Через два года после ее смерти вышла ранее сданная в печать монография «Россия и Критское восстание 1866–1869 гг.» [13]. О И.Г. Сенкевич см. [3].
15 В соответствии со сложившейся в СССР практикой все командируемые за рубеж сотрудники учреждений должны были представить в течение короткого срока по возвращении отчет о командировке, основным содержанием которого была информация о проделанной работе, и включавший нередко определенные политико-идеологические элементы (что было особенно характерно для гуманитариев). В Академии наук в соответствии с официальным статусом координатора и организатора связей с иностранными научными учреждениями командированием и получением подобных отчетов занималось Управление внешних сношений, имевшее соответствующие подразделения, отвечавшие за конкретные регионы и страны. Контакты с государствами Восточного блока в это время курировало Управление научного сотрудничества с социалистическими странами АН СССР, возглавлявшееся с 1967 г. по 1988 г. П.С. Ораевским и включавшее несколько отделов, одним из которых руководил Н.И. Киселев. Во многом на материалах этого отдела им были опубликованы статьи и монография, посвященные межакадемическому научному сотрудничеству СССР со странами восточного блока и КНР [4–8]. Документы УВС и этого отдела отложились в Архиве Российской академии наук (Архив РАН).
16 Имея в виду не только ситуацию, складывавшуюся в Чехословакии, за реформами в которой пристально наблюдали как на Западе, так и на Востоке, но и события, происходившие в НРА и СФРЮ, поездка И.Г. Сенкевич на конференцию, посвященную знаковой для албанской истории фигуре, причем с запланированным участием в заседаниях представителей НРА, вызвала определенный интерес с точки зрения установления и расширения связей с учеными из приштинских научных учреждений, которые начинали все больше контактировать с аналогичными институтами и университетами в самой Албании. В условиях принятой руководством АПТ самоизоляции НРА это было особенно важно во многих отношениях и являлось для советской стороны частью своеобразной «научной (академической) дипломатии», тем более что и без того жесткая позиция Э. Ходжи в отношении СССР к этому времени усилилась, тогда как его отношение к внешнеполитическому курсу СФРЮ не претерпело изменений в этот период. Последнее особенно наглядно демонстрировалось в публикациях центральным органом АПТ газетой «Zëri i Popullit», редакционных бесподписных статьей, написанных лично Э. Ходжей. Так, в частности, 17 апреля 1968 г. появился очередной такой материал под заголовком «Террор в отношении албанского населения — постоянная политика титоистской клики» (Terrorizimi i popullsisë shqiptare – politikë e përhershme e klikës titiste), в котором говорилось о судебных процессах, прошедших в ряде городов Югославии над албанцами, обвиненными в подрывной деятельности [20. F. 509, 510].
17 В середине мая 1968 г., т.е. за полмесяца до массовых выступлений в Париже и за три месяца до совместной интервенции членов ОВД в Чехословакию, Ходжа писал 14 мая в дневнике: «В течение этого месяца лидеры различных ревизионистских стран и партий совершают частые поездки друг к другу. Эти движения говорят о состоянии сильной нервозности и паники в них. Чешские ревизионисты, желающие ускорить процесс полного перерождения своей страны, испытывают сильное давление со стороны советских, польских и восточногерманских ревизионистов» [19. F. 188]. Поездка союзного секретаря по иностранным делам Марко Никезича в представлениях Э. Ходжи оценивалась им как попытка убедить чехословацкую сторону оказать сопротивление СССР и обещание совместной югославо-американской помощи [19. F. 188].
18 Таким образом, условия подготовки симпозиума в Приштине были явно неблагоприятными для югославской стороны. Тем не менее, организаторам конференции удалось решить главную проблему – обеспечить приезд албанских историков – сотрудников университета в Тиране и Института истории албанской Академии наук. Эта конференция была намного скромнее прошедшей в январе 1968 г. в Тиране Второй албанологической конференции как по количеству участников, так и по срокам проведения (9–12 мая 1968 г.). В результате достигнутых договоренностей между албанской и югославской сторонами, делегация НРА собиралась прибыть в Приштину. В нее вошли как уже известные на тот момент ученые, так и молодые. Среди первых были профессора Алекс Буда, Ндречи Пласари и Буяр Ходжа. Первый из них уже на тот момент был известен в Албании и за рубежом как ведущий специалист-албанист, автор многочисленных научных работ. Н. Пласари, занимавший в момент поездки должность заместителя директора Института истории партии при ЦК АПТ, специализировался по вопросам антифашистской борьбы в Албании, партийной истории и албано-югославских отношений. Примечательной фигурой был третий из этой группы профессоров – литературовед Буяр Ходжа – сын Ходжи Кадри Приштины – известного албанского и косовского политического и общественного деятеля, председателя Комитета национальной защиты Косова (Komiteti Mbrojtja Kombëtare e Kosovës), который в 1919–1924 гг. стоял во главе вооруженной борьбы в населенных албанцами районах Королевства сербов, хорватов и словенцев. Более молодое поколение было представлено профессорами Дорка Дамо, Тома Мурзаку и Медиха Шутеричи. Степень важности для югославской стороны открывшейся 8 мая 1968 г. конференции подчеркивалась присутствием председателя народной скупщины края Фадиля Ходжи, секретаря краевой организации СКЮ Вели Девы и председателя исполнительного вече края Ильи Вачича [16. Р. 10484]. Материалы прошедшего симпозиума были опубликованы в Приштине в виде отдельного 474-страничного издания под эгидой Института албанологии в Приштине под названием «Симпозиум, посвященный Скандербергу» [30].
19 Присутствовавшие на заседаниях представители НРА участвовали также во встречах с местной албанской общественностью как в автономном крае, так и ряде других мест, где проживали албанцы. Их пребывание в СФРЮ также представляло интерес для государственных и партийных органов НРА и, в соответствии со сложившейся практикой, аналогичной советской, они должны были представить отчет о результатах командировки. Члены албанской делегации составили намного больший по объему, чем аналогичный отчет И. Г. Сенкевич, 30-страничный машинописный документ, датированный 25 мая 1968 г., о пребывании в Приштине на симпозиуме, посвященном 500-летию со дня смерти Скандербега. Судя по всему, один его экземпляр был направлен в ЦК АПТ, а другой – в Министерство иностранных дел НРА4.
4. 5 Документ под названием «Отчет о визите группы научных сотрудников Тиранского государственного университета в Косово по случаю симпозиума, посвященного Скандербегу» хранится в Центральном государственном архиве Албании и Архиве Министерства иностранных дел: Arkivi Qendror Shtetëror (AQSH). Fond 511. Viti 1968. Dosje 30; Arkivi i Ministrisë së Punëve të Jashtme (AMPJ). Viti 1968. Dosja 360. Raport mbi vizitën e grupit të punonjësve shkencorë të universi-tetit shtetëror të Tiranës në Kosovë me rastin e simpoziumit kushtuar Skenderbeut. См. публикацию [26].
20 Помимо традиционной политико-идеологической части, обязательной для подобного вида документов в коммунистических странах, он содержал информацию о самом мероприятии, а также об общественно-политической ситуации в автономном крае, о беседах с отдельными представителями ее руководства и встречах с албанцами-косоварами.
21 В разделе, касавшемся непосредственно работы симпозиума, в идеологически «выдержанном» тоне давалась характеристика выступлений некоторых зарубежных коллег, при этом не упоминалась единственная советская участница И.Г. Сенкевич, несмотря на то что в иных подобных случаях албанская сторона почти всегда подчеркивала в документах, адресованных в руководящие инстанции НРА, «противодействие советскому ревизионизму». В то же время в полном соответствии с господствовавшей в идеологии режима «политической линией» давались соответствующие характеристики иностранных участников конференции. Так, в частности, отметив, что «на симпозиуме было представлено около 40 докладов, шесть из них от нашей делегации, 19 от албанских ученых из Югославии (Косово, Македония и др.), 12 от югославских ученых и четыре от представителей зарубежных стран (Советский Союз, Австрия и Западная Германия)» [26. F. 256]5, авторы доклада не преминули подчеркнуть, что доклады иностранных ученых «ничего не дают для понимания эпохи Скандербега». В то же время было отмечено, что «их выступления, хотя и не имеющие научного значения, тем не менее были проникнуты духом симпатии к албанскому герою и руководимой им борьбе. Австриец Р. Шванке высказал мнение, что фигура и эпоха Скандербега будут удовлетворительно научно проиллюстрированы только тогда, когда “тезисы Алекса Буды согласуются со взглядами турецкого историка Х. Иналджика [Халил Иналджик] и иезуита Зефа Валентини в духе ЮНЕСКО”. В своем выступлении Алекс Буда указал на научные причины, по которым взгляды Х. Иналджика на якобы прогрессивный характер османской оккупации Албании и Зефа Валентини на характер албанской войны как предполагаемой войны в защиту христианства не выдерживают научной критики» [26. F. 257].
5. 6 В действительности количество иностранных ученых было следующим: шесть из НРА, один из СССР, один из ФРГ, три из Австрии и один из Турции.
22 Примечательным «послесловием» к этому документу можно считать публикации двух «старших» членов делегации. Так, в частности уже после крушения коммунистической диктатуры в Албании Н. Пласари подготовил несколько изданий документов и исследований, посвященных режиму Э. Ходжи, в которых представлена история становления созданной им авторитарно-тоталитарной системы [27; 28]. Не менее значимыми для понимания происходившего в Албании в коммунистический период ее истории стали опубликованные воспоминания другого участника конференции в Приштине, академика А. Буды. Он, в частности, отметил, что когда впервые приехал в Косово в мае 1968 г. на эту конференцию, то был поражен тем, как мало знал о Косово и «не мог представить другой Албании, такой большой и близкой, как та, где мы живем». Более того, находившиеся с ним коллеги были под впечатлением произошедших благодаря финансовой поддержке работавших за рубежом албанцев-косоваров изменений в деревне, а сам А. Буда заметил, что «мы видели своими глазами, что наше мнение о том, что иммиграция преподносится нам как негативное явление, таковым не является» [17. F. 251, 252]. Эти воспоминания дают определенное представление о причинах соответствующей идеологической тональности представленного албанской делегацией отчета, подчас расходившейся с подлинными настроениями командированных в СФРЮ ученых.
23 В отличие от объемного доклада албанских делегатов приштинского симпозиума, отчет И.Г. Сенкевич был намного меньше и посвящен исключительно именно самому симпозиуму, а также отношению к представителю СССР принимающей стороны, включая ученых и местное партийно-региональное руководство автономного края. Судя по тональности документа и затронутым в нем вопросам, автор стремилась подчеркнуть необходимость расширения научных связей с коллегами из Приштины в контексте общих интересов албанистов, работавших в советских научных учреждениях, чтобы таким образом хотя бы частично разрешить проблему, порожденную разрывом отношений между СССР и НРА. Не исключено, что советские государственные органы могли заинтересоваться такой возможностью оживления контактов по ряду причин, с учетом того, что в 1969 г. со стороны СССР предпринимались попытки установления неформальных связей с Албанией через отдельных союзников по Восточному блоку (подробнее см. [14]). Представленный И.Г. Сенкевич в Управление научного сотрудничества с социалистическими странами АН СССР по возвращению из Югославии материал, являвшийся на первый взгляд обычным отчетом о научной командировке (см. приложение), можно считать интересным документом эпохи, непосредственно затрагивающим советско-югославские и советско-албанские отношения, причем в их специфической, академической, области. При этом, для ученых-албанистов контакты с приштинскими учеными были важны, как уже упоминалось выше, прежде всего с профессиональной, научной точки зрения в условиях недоступности для них Албании, тогда как для официальной советской стороны они представляли интерес во внешнеполитическом плане в контексте общей ситуации, развивавшейся в Албании и соседнем с ней автономном крае Косово и Метохия, где через несколько месяцев после симпозиума произошли разогнанные полицией волнения албанского населения, требовавшего предоставления краю статуса союзной республики, принятия новой конституции СФРЮ, объединения под единым руководством территорий с албанским населением в разных республиках.
24 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
25 АН СССР – Академия наук Союза Советских Социалистических Республик
26 АПТ – Албанская партия труда
27 КПСС – Коммунистическая партия Советского Союза
28 КНР – Китайская Народная Республика
29 МИД – Министерство иностранных дел
30 НРА – Народная Республика Албания
31 ОВД – Организация Варшавского договора
32 РАН – Российская академия наук
33 СФРЮ – Социалистическая Федеративная Республика Югославия
34 СССР – Союз Советских Социалистических Республик
35 СЭВ – Совет экономической взаимопомощи
36 ЦК – Центральный Комитет

Библиография

1. Архив Российской академии наук. Ф. 618. Управление научного сотрудничества с социалистическими странами Академии наук СССР. Оп. 3. Отчеты о заграничных командировках ученых Академии наук СССР, представленные в Управление научного сотрудничества с социалистическими странами.

2. Арш Г.Л., Сенкевич И.Г., Смирнова Н.Д. Краткая история Албании / под ред. А.Ф. Миллера. М.: Наука, 1965. 263 с.

3. Данченко С.И. Проблема «На пути к образованию Албанского государства» в послевоенной советской и российской историографии // Независимость Албании в общебалканском контексте. К 100-летию образования Албанского государства. Сб. статей / Отв. ред. П.А. Искендеров. М.: Институт славяноведения РАН, 2014. С. 29–80.

4. Джапаридзе Э.А. Сенкевич И.Г. // Советское славяноведение. 1969. № 4. С. 125.

5. Киселев И.Н. Научные связи Академии наук СССР с Польской академией наук // Советское славяноведение. 1969. № 4. С. 44–53.

6. Киселев И.Н. О творческих связях советских и чехословацких ученых в области общественных наук // Советское славяноведение. 1966. № 5. С. 51–60.

7. Киселев И.Н. Советско-китайские научные связи // Из истории науки и техники в странах Востока. М.: Восточная литература, 1963. Вып. 3. С. 61–92.

8. Киселев И.Н. Советско-монгольское научное сотрудничество (на примере АН СССР и АН МНР) // 50 лет Народной революции в Монголии. М.: Наука, 1971. С. 163–179.

9. Киселев И.Н. Сотрудничество Академии наук СССР с Академиями наук стран – членов СЭВ: 1957–1967. М.: Наука, 1974. 208 с.

10. Пиљак М. Брионски пленум 1966. године – покушај историографског тумачења догађаја// Токови историје. Институт за новију историју Србије. Београд. 2010. No 1. С. 73–95.

11. Сенкевич И.Г. Албания в период Восточного кризиса (1875–1881 гг.). М.: Наука, 1965. 230 с.

12. Сенкевич И.Г. Георгий Скандербег – руководитель освободительной борьбы албанского народа в XV в. // Вопросы истории. 1968. № 3. C. 71–82.

13. Сенкевич И.Г. Освободительное движение албанского народа в 1905–1912 гг. М.: Наука, 1959. 262 с.

14. Сенкевич И.Г. Россия и Критское восстание 1866–1869 гг. М.: Наука, 1970. 211 с.

15. Улунян Ар.А. «Послепражский 1969-й». Советские дипломатия и разведка в поисках союзников и противников на Балканах и в европейском Средиземноморье. М.: Ленанд, 2016. 400 с.

16. Arsh G.Ll., Senkevic I.G., Smirnova N.D. Histori e shkurtë e Shqipnisë. Përkth. Zekeria Cana, Abdullah Karjagdiu. Prishtinë: Rilindja, 1967. 262 f.

17. Basha K. The scientific cooperation between Kosovo and Albania during 1968// European Academic Research. 2017. Vol. IV. No 12. P. 10482–10492.

18. Buda A. Kujtime. Përgatiti për bototim Tatjana Haxhimihali. Tiranë: Akademia e Shkencave, në vitin 2014. V. 2. 566 f.

19. Hoxha E. Ditar për çëstje ndërkomëtare (1966-1967). Instituti i studimeve Marksiste - Leniniste pranë KQ të PPSh. Tiranë: Shtëpia Botuese «8 Nëntori», 1982. V. 4. 631 f.

20. Hoxha E. Ditar për çëstje ndërkomëtare (1968-1969). Instituti i studimeve Marksiste - Leniniste pranë KQ të PPSh. Tiranë: Shtëpia Botuese «8 Nëntori» 1982. V. 5. 605 f.

21. Hoxha E. Vepra. (Nëntor 1967-prill 1968).Tiranë: Shtëpia Botuese, «8 nëntori», 1982. V. 37. 545 f.

22. Idrizi I. Between Subordination and Symbiosis: Historians’ Relationship with Political Power in Communist Albania // European History Quarterly. 2020. Vol. 50. No 1. P. 66–87.

23. Konferenca e dytë e studimeve albanologjike: me rastin e 500-vjetorit të vdekjes së Gjergj Kastrioti-Skënderbeut. Tiranë 12–18 Janar 1968. Androkli Kostallari (red. përgjegj.). Tiranë: Instituti i Historisë dhe i Gjuhësisë, 1969. V. 1. 658 f.

24. Konferenca e dytë e studimeve albanologjike: me rastin e 500-vjetorit të vdekjes së Gjergj Kastrioti-Skënderbeut. Tiranë:12–18 Janar 1968 red.: Androkli Kostallari (red. përgjegj.). Tiranë: Instituti i Historisë dhe i Gjuhësisë, 1970. V. 3. 351 f.

25. Konferenca e dytë e studimeve albanologjike: me rastin e 500-vjetorit të vdekjes së Gjergj Kastrioti-Skënderbeut. Tiranë 12–18 Janar 1968. Androkli Kostallari (red. përgjegj.). Tiranë: Instituti i Historisë dhe i Gjuhësisë, 1969. V. 2. 610 f.

26. Konferenca e parë e studimeve albanologjike: 15–21 Nëntor 1962. red.: Androkli Kostallari. Tiranë: Universiteti Shteteror i Tiranes, Instituti i Historise dhe i Gjuhesise, 1965. 740 f.

27. Mbi vizitën e grupit të punonjësve shkencorë të Universitetit Shtetëror të Tiranës në Kosovë me rastin e Simpoziumit kushtuar Skënderbeut // Studime Historike. 2015. No 3/4. F. 253–273.

28. Milanović V. Univerzitet u Prištini u mreži velikoalbanske strategije. Beograd: INP «Književne novine»; Priština: NIRO «Jedinstvo», 1990. 361 s.

29. Plasari N., Malltezi L. Enver Hoxha dhe katër ditët e Beratit, 23–27 nëntor 1944: plenumi i 2-të i KQ të PKSH, Berat 23-27 nëntor 1944: dokumente. Tiranë: Shtëpia Botuese «55», 2007. 409 f.

30. Plasari N., Malltezi L. Marrëdhëniet shqiptaro-jugosllave:1945–1948: dokumente. Tiranë: Drejtoria e Përgjithshme e Arkivave, 1996. 614 f.

31. Simpoziumi per Skenderbeun. Simpozijum o Skenderbegu. (9–12 maj 1968). Redaksia: Idriz Ajeti. Insituti Albanologjik. Prishtinë: Rilindja, 1969. 474 f.

32. Syla S. Qëndrimi Shqipërisë ndaj demonstratavenë Kosovë më 1968 // Studime Historike. 2012. No 3/4. F. 283–293.

33. Vukadinović I. Đ. Kulturno i ekonomsko povezivanje Albanije i Kosova i Metohije (1967–1971) // Istorija 20. Veka. 2021. No 2. S. 375–396.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв

(additional_1.docx) [Ссылка]

Перевести