В 2018 г. в славянской этнолингвистике произошло знаменательное событие – вышел однотомный «Словарь народной духовной культуры болгар» (далее – Словарь), подготовленный коллективом авторов Института болгарского языка им. профессора Л. Андрейчина Болгарской академии наук. Этому изданию предшествовала большая подготовительная работа, промежуточные результаты которой публиковались в ряде тематических изданий сходного жанра [1].

Словарь опирается на традиции, заложенные болгарскими лингвистами, этнологами и фольклористами, представителями относительно нового в Болгарии этнолингвистического направления, российскими и польскими этнолингвистами и отчасти последователями немецкой школы. Лексикографические труды российских и польских исследователей «Славянские древности. Этнолингвистический словарь» (СД) и польский «Словарь народных стереотипов и символов» (SSSL) [2] во многом стали основополагающими для авторов «Словаря народной духовной культуры болгар». Болгарский Словарь значительно отличается от русского и польского словарей. В отличие от СД он ориентирован на одну традицию и не ставит себе целью общеславянскую реконструкцию. Кроме того, он не следует тематическому принципу и не приводит такого обширного фольклорного и прочего контекста, что последовательно отражено в SSSL. Отчасти это вызвано объемом – Словарь издан в одном томе, и авторы сознательно шли на определенные ограничения, что коснулось и словника, и формата словарной статьи. Тем не менее новое издание содержит богатый материал и полноценно рисует болгарскую архаическую картину мира, представленную через ее лексику.

Во вступительной статье М. Китанова описывает специфику междисциплинарного этнолингвистического словаря по сравнению с другими лексикографическими трудами, что выражается в особенностях выбора заглавного слова, его подачи и дефиниции, структуры словарной статьи, перекрестных ссылок, а также помет. Разделяя мнение С.М. Толстой, что этнолингвистический словарь «должен опираться не на научные знания, а на народные представления» [3], М. Китанова перечисляет ряд проблем, с которыми столкнулся коллектив авторов в своей работе. Затруднения вполне объяснимы в силу сложности, разноплановости и объема материала: они касаются унификации в представлении сведений, в толковании не собственно слова, а символов и стереотипов, которые входят в его семантико-прагматический объем в определенных контекстах (с. 7).

Словарь содержит свыше 5000 терминов и тематически охватывает календарную и семейную обрядность, терминологию родства, народное право, демонологию, астрономию, традиционную медицину, флору, фауну и др. Выбраны те реалии, которые имеют исключительно обрядовое употребление или за которыми закреплены символические коннотации. Словарь охватывает термины обрядовых актов, предметов, лиц, локусов; он дает эвфемистические обозначения болезней и мифонимы. В качестве заглавного слова и ядра статьи выступает народный термин, наиболее близкий к литературному или имеющий общеболгарское распространение. Хотя авторы специально не оговаривают привлечение фольклорных данных, некоторые жанры со свойственной им лексикой, особенно жанры, связанные с обрядовыми действиями, описаны отдельно (<em>Анатема</em>, <em>Родителски</em><em> </em><em>клетви</em>, <em>Баяне с яйце</em><em> </em>и др.). Другие жанры – клятвы, словесные заклинательные формулы, пожелания, фрагменты заговоров нередко инкорпорированы в описание. В статье, посвященной животному ласка (<em>Невестулка</em>), связанному со многими поверьями и имеющему множество синонимических терминов, содержится отгонная формула: <em>Кальманко (невестичке), ела у дома на мишина</em><em> </em><em>сватба!</em><em> </em>(«Ласка, иди домой на мышиную свадьбу») Музыкальный и танцевальный фольклор также представлен в Словаре (<em>Криво хоро</em>, <em>Лявохоро, Окроп</em><em> </em>и др.), что очень важно, поскольку болгарское <em>хоро</em> – обязательный элемент многих обрядовых комплексов и праздников. Словарь вобрал в себя и полную терминологию болгарского родства – столь значимую часть духовной культуры болгар.

Словарные статьи различаются по своему объему в зависимости от описываемого явления. Для некоторых реалий, ключевых в традиционной культуре болгар, даются обобщающие статьи, которые затем «распадаются» на несколько более мелких. Важнейшему компоненту болгарской традиционной культуры – обрядовым хлебам посвящена отдельная подробная статья (<em>Обреден</em><em> </em><em>хляб</em>), включающая отсылки к рождественским, пасхальным, свадебным и другим караваям. Культ хлеба отчетливо прослеживается в народной культуре; его почитание и частое использование в сакральных целях отражается в многочисленной лексике, широко известной во всей Болгарии (<em>Боговица</em>, <em>Кравай</em>), в клишированных выражениях  – <em>Леба ми</em> «Клянусь хлебом» (с. 196) и др. Говоря о ритуальной пище, отметим, что в словнике отсутствует отдельная статья для столь типичного для болгарской народной традиции продукта, как мед (правда, на букву «Л» есть словосочетание <em>Лютургисан мед</em> «освященный мед», с. 205). Мед же обладает богатой символикой, о чем свидетельствуют и представленные в Словаре термины и словосочетания: <em>Медена пита, Медуница –</em><em> </em>свадебный каравай, <em>Меденица</em> – специальный обрядовый акт раздачи хлеба с медом, <em>Медени и маслени </em><em>–</em><em> </em>эвфемизмы для эпидемических болезней (чумы, оспы, кори и пр.), <em>Сладки и медени </em><em>–</em><em> </em>названия календарных праздников, дней св. Антония и св. Афанасия (с. 205, 392) и др.

Значительное внимание в Словаре уделяется демонологии; пожалуй, она представлена наиболее полно с точки зрения терминологии и экстралингвистического контекста. Так, статья <em>Караконджол</em><em> </em>(злой дух, активизирующийся, по народным представлениям, в святки) содержит разнообразные термины и подробные этнографические контексты. Подобное внимание к описанию демонов, мифических персонажей и злых духов не случайно – поверья о нечистой силе до сих пор хорошо сохранились и записываются в экспедициях; кроме того, на эту тему имеется немало подробных публикаций [4], что облегчило задачу авторов Словаря.

Ценным представляется включение в словарь узкорегиональной, диалектной, обрядовой лексики. Например, <em>Лябувето</em><em> </em>(диал. «хлебы») обозначает выпечку, приуроченную к поминальным годовщинам в семье, и, согласно Словарю, фиксируется только в одном селе на юго-востоке Болгарии (с. 205). Добавим, что погребально-поминальная тематика – столь богатая в Болгарии – в Словаре отражена очень подробно.

Такой объемный труд не может не вызвать замечаний, которые в данном случае носят характер пожелания. В некоторых дефинициях не хватает существенных для духовной культуры сведений. Так, в статьях <em>Едноденчета</em>, <em>Едномесечници</em><em> </em>отсутствует указание на то, что рождение в один день (месяц) считается у болгар весьма опасным, а смерть одного из двух «одномесячников» может повлечь за собой уход и другого. Для предотвращения этого и для магического разделения «одномесячников» проводится целый ряд специальных ритуалов. Для термина <em>Бабици</em><em> </em>не отмечено значение «желудочное расстройство», хорошо известное в народной медицине. Отдельным значением для <em>Бабици</em> дается текст заговора с цитированием краткого «числового» текста (с. 25).

Источники и литература для этого лексикографического труда могли бы быть обширнее. Вызывает недоумение отсутствие работ сходного жанра – «Словаря македонской традиционной культуры», «Словаря болгарской народной медицины» [5], а также давно вышедшего пятого тома словаря «Славянские древности» и выпусков люблинского SSSL после 1999 г.

Подытоживая, еще раз отметим ценность нового лексикографического труда не только для болгаристики, но также для славистики и балканистики. В словаре много народных терминов общебалканского распространения (<em>нишан, кешкек, зуна</em><em> </em>и др.). Систематизация народных терминов и представление их в виде словаря важны для дальнейшего развития этнолингвистики, этимологии, семантики и семасиологии, словообразования. Например, ряд слов от <em>лош</em><em> –</em> «плохой», <em>добър</em><em> – </em>«хороший» и словосочетаний с этими прилагательными демонстрирует различные процессы эвфемизации. Демонам и духам болезней даются оба эпитета, ср. <em>Добра, Добрио</em><em> </em>«эпидемические заболевания» и пр., <em>Лошеуту</em> «нечистая сила», <em>Луштия</em><em> </em>«мифический персонаж» (последнее записано в одном болгарском селе диаспоры с соответствующими диалектными изменениями фонетики, с. 204).

Отражается и специфика болгарской традиции и так называемого религиозного синкретизма – тесного соединения народного православия и ислама. В Словаре публикуются термины мусульманских религиозных погребальных, свадебных и других ритуалов (<em>Аптес</em>, <em>Намаз</em>, <em>Мивлит</em>), наименования предметов одежды и быта (<em>Яшмак, Намазлък</em>).

Словарь также является существенным подспорьем для работ по аксиологии: вычленение ключевых понятий и их описание позволяет определить набор ценностей, характерных для традиционной картины мира болгар, и исследовать их в синхронии и диахронии, а также в сравнительно-типологическом отношении.