Введение

Публикация «Обзора политики в сфере ПРО» 2022 г. (далее «Обзор ПРО-2022») затягивается. При этом сам текст уже был представлен членам Конгресса США в конце марта, а его важнейшие положения становятся известны через другие документы. В бюджетном запросе на 2023 фин. г. Министерства обороны США указано, что, статьи, связанные с противоракетной обороной, составлены в соответствии с положениями «Обзора ПРО-2022». Уже озвучены взгляды американской администрации относительно ракетных угроз для территории США, их войск в различных регионах мира и их союзников. В конце марта прошёл пресс-брифинг директора Агентства по ПРО вице-адмирала Дж. Хилла, а в мае прошли слушания по теме ПРО в Конгрессе. Предыдущие два подобных документа, вышедшие в 2010 и в 2019 гг., фактически официально закрепляли курс, которого администрации Б. Обамы и Д. Трампа придерживались в развитии ПРО с самого первого их бюджетного запроса, обнародованного соответственно в начале 2009 г. и весной 2017 г.

Ракетные угрозы

От оценки ракетных угроз во многом зависит политика в сфере ПРО. Скорее всего, в новом «Обзоре» сохранится положение о том, что Северная Корея, Иран, Китай и Россия представляют ракетную угрозу для территории самих США, их развёрнутых в различных регионах мира войск и их союзников.

В случае с КНДР разведсообщество США пристально следило за испытаниями новой МБР «Хвасон-17» в марте 2022 г. и ожидает проведение Пхеньяном седьмых ядерных испытаний. Много внимания в США уделялось речи Ким Чен Ына в январе 2021 г., когда он озвучил планы создания разделяющихся головных частей для БР, гиперзвуковых планирующих блоков (ГПБ), разведывательных спутников, беспилотных летательных аппаратов с дальностью более 500 км и других систем¹. Тогда же он впервые очертил основы применения ядерного оружия только как ответа на агрессию против КНДР со стороны враждебной ядерной державы². США отмечают прогресс Пхеньяна в развитии ракет малой и средней дальности в части способов преодоления систем региональной ПРО с помощью применения настильной траектории и маневрирующих головных частей³.

Разведсообщество США следит за тем, как Тегеран развивает технологии, необходимые для создания МБР. В частости, Иран совершенствует технологии запуска искусственных спутников на орбиту⁴. В доктринальном и техническом развитии американской региональной ПРО будет учтено применение в январе 2020 г. иранцами баллистических ракет малой дальности (БРМД) против военных объектов США в Ираке⁵, а также опыт применения иранских ракет йеменскими хуситами против союзников США – Саудовской Аравии и ОАЭ⁶.

Разведсообщество США уделило большое внимание строительству Китаем «сотен новых шахтных пусковых установок для МБР» и наращиванию арсенала ракет с дальностью менее 5500 км наземного, морского и воздушного базирования. Минобороны США утверждает, что Китай увеличил темпы создания ядерного оружия (до 1000 боеголовок к 2030 г.)⁷. В конце 2019 г. КНР поставила на дежурство БР средней дальности, оснащённую ГПБ⁸. Также Пекин работает над высокоточными вооружениями большой дальности. Кроме того, в 2021 г. Вашингтон заявил, что Пекин провёл испытания частично орбитальной ракетной системы с ГПБ. Позднее представители министерства отмечали, что принятие Китаем такой системы на вооружение будет означать возможность обойти американские системы предупреждения о ракетно-ядерном ударе и ПРО⁹.

США пристально наблюдают за совершенствованием стратегических ядерных сил (СЯС) РФ, в частности, за доведением до готовности новой тяжёлой МБР «Сармат». Глава Северного командования США генерал Глен Ванхёрк несколько лет подряд акцентирует внимание на отсутствие достаточной защиты от российских крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) в неядерном оснащении в случае их запуска из воздушного пространства России по объектам в глубине территории США. В том же ключе говорится и об угрозе от российских КР морского базирования (в том числе, перспективных гиперзвуковых КРМБ «Циркон») для критически важной инфраструктуры США¹⁰. Всё это, с точки зрения Г. Ванхёрка, нужно Москве, чтобы иметь возможность оказать влияние на процесс принятия решений в США в случае политико-военного кризиса¹¹.

Стратегия ПРО США

На данный момент нет никаких оснований утверждать, что национальная ПРО США будет официально направлена против стратегических ядерных сил РФ или КНР. С высокой вероятностью в отношении российских и китайских СЯС приоритетом останется ядерное сдерживание. Основной целью национальной ПРО США останется угроза от МБР из Северной Кореи и Ирана.

Более опасная ситуация возможна в рамках региональной ПРО, направленной против ракет малой и средней дальности всех типов базирования у КНДР, Ирана, Китая и России¹². Речь идёт о защите развёрнутых в различных регионах мира войск США и их союзников. Соответственно, в рамках этой задачи американские системы региональной ПРО должны противостоять китайскому и российскому потенциалу «перекрытия доступа». Развал Договора о РСМД, цикл «действия – противодействия» в развёртывании новых ракетных и противоракетных комплексов в условном регионе и ряд других факторов могут спровоцировать на региональном уровне политико-военный кризис, который может перейти на стратегический и на ядерный уровень.

Дестабилизирующим является ещё одно обстоятельство. Меры ПРО «до пуска» останутся как часть стратегии ПРО США. В «Обзоре» 2019 г. под ними имелись в виду высокоточные вооружения воздушного, морского и наземного базирования, с помощью которых предполагается упреждающим ударом выводить из строя пусковые установки противника, изготовившегося к атаке. Эти меры относятся и к национальной, и к региональной ПРО, особенно в случае большого арсенала потенциального противника¹³. По словам главы Объединённого командования ПРО генерал-лейтенанта Д. Карблера, присутствие наступательных средств в широком комплексе мер защиты необходимо как и эшелонированная ПРО¹⁴.

Развитие программ ПРО

Администрация Дж. Байдена в своём первом бюджетном запросе на 2022 фин. г. показала резкое отличие от политики в сфере ПРО администрации Д. Трампа. Последняя пыталась развивать в данной области все программы в равной степени, в том числе передовые разработки, но вынуждена была признать неудачу на целом ряде направлений, относящихся к защите от МБР и к исследованиям в области направленной энергии. Вместо этого при Дж. Байдене были выделены три приоритетные программы:

1. стратегический «Перехватчик нового поколения» (Next-Generation Interceptor, NGI) (к 2028 г.).

1. перехватчик гиперзвуковых ракет на среднем участке их траектории (Glide-Phase Interceptor, GPI) (к середине/концу 2020-х годов).

1. сенсоры космического базирования для отслеживания баллистических и гиперзвуковых ракет по всей их траектории (Hypersonic and Ballistic Tracking Space Sensors, HBTSS) (с 2023 г.).

Защита территории США (U.S. homeland missile defense). Для перехвата МБР у США есть 44 противоракеты GBI, численность которых не менялась с 2017 г. На рубеже 2019/2020 г. Агентство по ПРО (АПРО, Missile Defense Agency) начало программу замены этой стратегической противоракеты на «перехватчик нового поколения» (Next-Generation Interceptor, NGI). Две группы военно-промышленных компаний (Northrop Grumman и Raytheon против Lockheed Martin и Aerojet Rocketdyne) конкурируют в создании лучшей конструкции для данной программы¹⁵. Эта соревновательность должна помочь создать противоракету к 2028 г. Первые 20 единиц планируется развернуть на Аляске. Существенной характеристикой противоракеты NGI должно стать наличие на ней нескольких перехватчиков, «чтобы сократить численность противоракет для перехвата одной БР»¹⁶. Но речь идёт не только о перехвате простой МБР с одной БГ. На слушаниях в мае 2022 г. глава АПРО указал на перспективу борьбы NGI с несколькими маневрирующими БГ, установленными на одной МБР¹⁷. Это не первый раз за последние 20 лет, когда США пытаются создать многозарядную противоракету. На современном этапе успех снова будет зависеть от величины стабильного ежегодного финансирования проекта. Но даже если США не удастся создать многозарядную противоракету, новый стратегический перехватчик будет обладать улучшенными характеристиками.

Развитие систем «Иджис» и «ТХААД» в интересах защиты от МБР, активно обсуждавшееся во времена администрации Д. Трампа, заморожено. Контролируемый демократами Конгресс не одобрил нужный объём средств на эти программы на 2021 и 2022 фин. гг. Если в бюджетном запросе АПРО на 2022 фин. г. ещё можно было найти такую статью, то в запросе на 2023 фин. г. её уже нет¹⁸. Причиной были и опасения демократов насчёт возможной реакции РФ в сфере развития её СЯС, и недостатки предложенного проекта.

Список РЛС, участвующих в защите территории США в случае запуска против них МБР, скоро пополнится новым радаром большой дальности LRDR на Аляске, предназначенным для помощи в решении проблемы отличия боеголовок от ложных целей. Остаётся на службе мобильная морская РЛС Х-диапазона (SBX). Остальные наиболее важные для НПРО Соединённых Штатов радары большой дальности находятся на Алеутских островах, в Калифорнии, в Гренландии и в Великобритании. Они уже давно прошли модернизацию и находятся в распоряжении Космических сил США. В то же время АПРО второй год подряд не вносит в запрос статью о развёртывании РЛС на Гавайях (HDR-H)¹⁹, хотя по закону «Об оборонных расходах на 2022 фин. г.» этот радар должен быть готов к концу 2028 года²⁰.

Защита территории США от вышеупомянутых КР воздушного и морского базирования остаётся одним из самых медленно развивающихся направлений. На 2022 и 2023 фин. г. для этой программы было запрошено очень мало средств (около 11–13 млн долл.). Но в запросе на 2023 фин. г. фигурирует сумма в 278 млн долл. на новые загоризонтные РЛС в рамках защиты США от КР²¹. Данный проект поддерживают замминистра обороны Дж. Плам, глава Северного командования США Г. Ванхёрк, а с 2021 г. и директор АПРО Дж. Хилл²². Американские военные используют две имеющиеся ЗГРЛС пока только для мониторинга морских пространств к югу от США в рамках противодействия контрабанде. В целом, для защиты от КР предполагается создание «Объединённой тактической системы управления огнём» (Joint Tactical Integrated Fire Control) с новыми сенсорами воздушного базирования и противоракетами, предположительно, в распоряжении ВМС США²³. Возможно вовлечение ныне имеющихся сенсоров, систем боевого управления и средств перехвата. Под защитой данной системы будет помимо столичного региона ещё 8-10 критически важных объектов, большая часть которых находятся в восточной части США. Эшелонированная защита районов будет включать средства радиоэлектронной борьбы, противоракеты и, возможно, истребители. Создание этой архитектуры намечено на 2025–2030 годы²⁴.

Количественное развитие выражается в планах дальнейшего повышения численности систем. Предполагается, что численность кораблей с системами «Иджис» к концу 2022 фин. г. достигнет 48 единиц²⁵. Будет создана 8-я батарея системы «ТХААД» и 13-й радар AN/TPY-2²⁶. При этом численность соединений, оснащённых системами «Пэтриот» (Patriot), годами остаётся на прежнем уровне (15 батальонов)²⁷. В 2023 фин. г. продолжатся закупки противоракет SM-3 IB (ещё 47 единиц), SM-3 IIA (ещё 10 единиц) и SM-6 (ещё 125 единиц) для систем «Иджис», противоракет PAC-3 MSE для систем «Пэтриот» (ещё 252 единицы). При этом в 2023 фин. г. закупки перехватчиков «ТХААД» были резко сокращены (всего 3 единицы). А доведение системы «Иджис Эшор» (Aegis Ashore) в Польше снова отложено, теперь до 2023 года²⁸.

Качественное развитие региональной ПРО идёт не только за счёт приобретения улучшенной техники, такой как новые радары SPY-6 и LTAMDS для систем «Иджис» и «Пэтриот», но и за счёт усиления связи между системами «Иджис», «ТХААД» и «Пэтриот» для их взаимодействия в рамках единой архитектуры в том или ином регионе²⁹. Практическое воплощение возможно в планируемой ПВО/ПРО на о. Гуам, где находятся военные базы США. Примерно к середине 2020-х годов АПРО предполагает выстроить защиту острова от баллистических, крылатых (в перспективе и от гиперзвуковых) ракет на основе мобильных элементов указанных трёх систем региональной ПРО и объединить их с помощью «Интегрированной системы боевого управления» (Integrated Battle Command System, IBCS)³⁰.

Защита от гиперзвуковых вооружений (hypersonic defense) задумывается, прежде всего, как часть региональной ПРО. Для защиты от ГПБ и гиперзвуковых крылатых ракет (ГКР) создаются сенсоры HBTSS космического базирования, идёт развитие радаров наземного (LTAMDS) и морского базирования (SPY-6), а также разрабатывается противоракета GPI для перехвата гиперзвукового блока или ракеты на среднем участке полёта, на границе космоса и атмосферы. Основной платформой для пуска GPI избрана система «Иджис». Пока неясно, будет ли это противоракета с кинетической боевой частью или с осколочно-фугасной. Ведь для дестабилизации и выведения из строя ГПБ/ГКР достаточно лишь немного нарушить целостность покрытия изделия³¹.

АПРО утверждает, что средства для перехвата ГПБ/ГКР на конечном участке уже есть (противоракета SM-6), но это является нежелательным вариантом защиты от таких вооружений. Среди недостатков этого способа директор АПРО Дж. Хилл называет опасность от обломков ракеты, перехваченной вблизи её цели³², технологическую сложность подобного перехвата из-за активного маневрирования ГПБ/ГКР на данном участке и слишком короткое временнóе окно для перехвата³³.

Космические элементы ПРО. Космические силы США готовят полную замену сенсоров SBIRS на высоких орбитах в период 2025–2030 гг. для повышения возможностей обнаружения пусков баллистических ракет (программа Overhead Persistent Infrared, OPIR). Три спутника на геостационарной орбите (запуск в 2025, 2027, 2028 гг.). Два спутника на высокой эллиптической орбите (запуск в 2028, 2030 гг.). Бюджетный запрос на 2023 фин. г. на НИОКР по этой программе вырос до 4,7 млрд долл. в сравнении с 2,5 млрд долл. на 2022 фин. г., что говорит о её большом значении³⁴.

Агентство космических разработок (АКР, Space Development Agency) продолжает создание к концу 2030 фин. г. «Национальной обороной космической архитектуры» (National Defense Space Architecture), состоящей из семи эшелонов³⁵. Два из семи эшелонов связаны с ПРО:

1. «Эшелон слежения» (Tracking Layer), который будет состоять частично из вышеупомянутых спутников HBTSS, частично из других разработанных АКР сенсоров для отслеживания запущенных ракет. Два прототипа HBTSS планируется запустить на низкую орбиту в 2023 г. По итогам работы этих прототипов будут приняты решения о пути развития программы³⁶.

1. «Эшелон сопровождения» (Custody Layer) будет состоять из сенсоров для сопровождения перемещений мобильных пусковых установок ракет по земле и кораблей с ракетным вооружением по морю в интересах целеуказания средств «до пуска». Соответствующая программа «Индикатор движущихся наземных целей» (Ground Moving Target Indicator, GMTI) находится в ведении Космических сил³⁷.

Кроме того, летом 2021 г. Космические силы США поручили двум компаниям (Millennium Space Systems и Raytheon) создать сенсоры для средней орбиты в интересах отслеживания гиперзвуковых ракет³⁸. Эта программа «Система на средней орбите для обнаружения и устойчивого сопровождения ракет» (Resilient Missile Warning Missile Tracking – Medium Earth Orbit), по сути, дублирует задачи HBTSS. Окончательное решение по данному проекту пока не принято. В запросе на 2023 фин. г. предлагается создать четыре сенсора на средней орбите к 2028 г., соединить их с сенсорами на низких и высоких орбитах в единую систему обнаружения пусков и сопровождения ракет³⁹.

Идея создания перехватчиков космического базирования вряд ли будет предлагаться администрацией Дж. Байдена. Возможно, республиканцы в Конгрессе снова поднимут эту тему, но в предстоящем «Обзоре ПРО» её появление маловероятно. Как показывает анализ последних докладов на тему ПРО групп учёных, к которым прислушивается нынешняя администрация США, преобладает мнение о том, что ударные средства ПРО в космосе всё ещё исключительно затратны, легко преодолимы и слишком уязвимы⁴⁰.

Направленная энергия. Программа создания лазера для ПРО ещё во времена Д. Трампа была значительно сокращена и выведена из зоны ответственности АПРО. По закону «Об оборонных расходах на 2022 фин. г.», АПРО снова получило полномочия и небольшие средства (около 170 млн долл.) для развития программы лазеров. По мнению замминистра обороны по НИОКР Д. Хани, лазеры для перехвата ракет в краткосрочной перспективе будут использоваться для перехвата КР, в среднесрочной – для перехвата гиперзвуковых ракет, а в долгосрочной – для перехвата БР⁴¹. Мощность лазера планируется дальше наращивать. Сейчас она составляет всего 130 кВт. Этого хватит только для борьбы с КР и для ослепления сенсоров противника⁴². Перехват БР возможен при мощности от 500 кВт. Роль лазеров в борьбе против ГПБ/ГКР пока под вопросом. Экспертное сообщество долгое время считало, что лазеры не будут эффективны против гиперзвуковых вооружений, потому как подобные ракеты и блоки рассчитаны на работу в условиях предельно высоких температур. Так или иначе, первый оперативно готовый и более-менее массовый лазер ПРО будет относиться к защите от КР различной дальности. Соответствующие проекты давно разрабатываются ВМС и Армией США. Проводятся испытания экспериментальных лазерных установок ПРО на шасси грузовика и на корабле⁴³.

В 2022 г. Д. Хани сообщил, что исследования в области направленной энергии дополнены изучением потенциальной роли микроволн в защите от ракет. Три такие программы ведутся соответственно в АПРО, в ВМС и в ВВС США⁴⁴.

Организация программ

Минобороны США начало применять конкуренцию для развития самой программы, а не только для определения основного подрядчика. По-новому построены приоритетные для АПРО программы NGI, GPI, HBTSS, программа «Эшелон слежения» Агентства космических разработок и программа Космических сил по созданию спутников для средних орбит. В каждой из указанных программ есть две группы военно-промышленных компаний либо две-три компании, параллельно выполняющие проектирование и создание рабочих прототипов. У такого подхода есть преимущества. Во-первых, снижается риск невыполнения технического задания. Во-вторых, министерство получает наилучший вариант конструкции.

Раньше по результатам отбора программу поручали одной военно-промышленной компании (основному подрядчику), которая вела всю программу и могла набирать в субподрядчики другие, в том числе, крупные компании. Они выполняли определённые элементы программы. Например, основной подрядчик работал над боевой информационно-управляющей системой (GMD, «Иджис», «Пэтриот», «ТХААД»), а его партнёры создавали перехватчик (EKV, SM-3, PAC-3), радар (AN/TPY-2) или отдельные элементы космического спутника (SBIRS). В настоящее время из программ ПРО, приоритетных для Космических сил, только программа OPIR построена по-старому: разные подрядчики отвечают за разные части одной программы, а не предлагают два разных замысла всей программы. Здесь конкуренция только на уровне поиска субподрядчиков. Ранее такой подход уже не раз приводил к задержкам и перерасходам⁴⁵.

Агентство по ПРО также акцентирует внимание на соблюдении им подхода «проверяй перед покупкой» и утверждает, что полномасштабное производство противоракет NGI будет запущено только после проведения всех запланированных испытаний⁴⁶. Здесь очевиден намёк на сравнение с противоракетой GBI, первые образцы которой были развёрнуты на Аляске в 2004 г. до того, как доработка конструкции была завершена.

Стратегия финансирования не прописывается в «Обзоре ПРО», но её необходимо принимать во внимание при анализе перспектив программ. Бюджетный запрос АПРО сократился в размере после прихода к власти администрации Дж. Байдена (8,9 млрд долл. на 2022 фин. г.). Т. Карако и У. Рамбо отмечают, что при этом идут тенденции роста средств на НИОКР, снижение средств на закупки систем до самого низкого уровня со времён 2011 г. и снижение средств на эксплуатацию и поддержку систем⁴⁷. Этот курс виден и в запросе на 2023 фин. г. (9,6 млрд долл.). Расходы на НИОКР в нём выросли на 9,7%, а расходы на закупки снизились на 55% в сравнении с ассигнованной на 2022 фин. г. суммой⁴⁸. Новый подход к распределению средств внутри бюджета АПРО позволит ему даже при снижении финансирования ощутимо продвигать НИОКР по ключевым программам (NGI, GPI и HBTSS).

Бюджетный запрос Космических сил США (в который входит и финансирование АКР) на 2023 фин. г. вырос на 40% по сравнению с запросом на 2022 фин. г. В частности, увеличены средства на НИОКР (рост на 30%) и на закупку систем (рост на 300%). Резкое повышение запроса связано с давно назревшей необходимостью развёртывания на орбите сенсоров для слежения за БР и ГПБ/ГКР по всей их траектории⁴⁹. По мнению Т. Карако и У. Рамбо, несмотря на сокращение стоимости спутников и их запуска на орбиту, стоимость развёртывания всё равно растёт, так как оборудование спутника и, следовательно, его вес, тоже растёт⁵⁰. Это означает, что ощутимое развитие космических программ, связанных с ПРО, будет возможным только при стабильно высоком ежегодном финансировании. В противном случае результаты этих проектов будут очень скромны. В свою очередь, снижение финансирования АПРО и Космических сил США всё ещё возможно из-за других давно назревших приоритетов США в военной сфере, например, модернизация СЯС.

Сотрудничество с союзниками

Замминистра обороны Дж. Плам в мае 2022 г. очертил основные направления взаимодействия с союзниками в сфере ПРО: координация усилий и оперативного планирования, обмен опытом применения систем, обмен информацией о ракетных угрозах и о видении развития ПРО, улучшение защиты передачи данных, поддержка усилий союзников по модернизации и разработке систем⁵¹.

В настоящее время роль союзников США в разработке систем ПРО фактически снизилась по сравнению с временами администрации Б. Обамы, когда совместно с Японией разрабатывался перехватчик SM-3 IIA. На нынешнем этапе столь тесное сотрудничество в сфере НИОКР и производства подобных систем Соединённые Штаты ведут только с Израилем. Это выражается в продолжении многолетней помощи Израилю в разработке семейства систем «Стрела»/«Эрроу» (Arrow) и системы «Праща Давида»/«Дэвидс слинг» (David’s Sling). В настоящее время США участвуют в производстве не менее чем 50% этих изделий⁵². Система «Железный купол» (Iron Dome) изначально была создана Израилем в 2011 г., позднее США подключились к процессу её производства. Идёт разработка системы «Стрела 4»/«Эрроу 4» (Arrow 4) с улучшенными характеристиками перехвата БР на заатмосферном участке⁵³.

В оперативном плане роль союзников США потенциально высокая. Численность оснащённых системами «Пэтриот» соединений в Армии США годами держится на уровне 15 батальонов. Данные соединения перегружены необходимостью обеспечивать защиту множества объектов на территории США, а также американских военных баз в различных регионах мира, где они выполняют эту задачу совместно с соединениями ПВО/ПРО их союзников. Также и эсминцы с системами «Иджис» перегружены задачами. Хотя ожидается рост численности этих кораблей, они должны не только обеспечивать защиту авианосных ударных групп, наземных военных объектов США и их союзников в различных регионах, но и решать задачи противолодочной борьбы, а в случае необходимости и нанесения ударов по наземным целям как это было, например, в Сирии в 2017 и 2018 гг. Принимая во внимание все эти обстоятельства, в 2022 г. глава Объединённого командования ПРО генерал-лейтенант Д. Карблер на слушаниях по ПРО в Конгрессе снова повторил, что, так как у США «никогда не будет достаточно средств для активной обороны, включение союзников и партнёров в общую архитектуру (ПРО) является критически важным»⁵⁴. Как указывалось выше, американцы и их союзники пристально наблюдают за применением Россией её ракетных вооружений в ходе, начавшейся в феврале 2022 г. спецоперации на Украине. Вне всякого сомнения, нынешний опыт применения ракет и систем ПВО/ПРО обеими сторонами конфликта внесёт серьёзный вклад как в теоретическое осмысление их возможностей, места и роли в вооружённой борьбе, так и в непосредственное развитие данных систем, в частности у США и их союзников. Таким образом, теоретические выводы Д. Карблера о роли союзников в региональной архитектуре ПРО будут подкреплены серьёзной практической базой.

Продажа американских систем ПРО идёт в целый ряд стран. Среди них Канада⁵⁵, Нидерланды, Дания, Норвегия, Испания, Австралия (продажа и техническая поддержка систем «Иджис», но без противоракет SM-3), Япония, Южная Корея (с противоракетами SM-3 и комплексами «Пэтриот» PAC-3), Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар (только комплексы «ТХААД» и «Пэтриот» PAC-3), Румыния, Польша, Швеция, Тайвань (только комплексы «Пэтриот» PAC-3), Великобритания (только радары и системы боевого управления ПРО).

В рамках усиления защиты территории США от КР важно сотрудничество с Канадой в части обновления сети РЛС на севере континента к 2028 г.⁵⁶ Идёт работа над интеграцией созданных союзниками (Германия, Франция, Италия) систем ПВО/ПРО в американские архитектуры региональной ПРО. США и их союзники проводят совместные учения на тему перехвата иранских, северокорейских, китайских и российских ракет малой дальности⁵⁷. Тем не менее вопросы кибербезопасности при интеграции американских и союзных систем ПРО в единую архитектуру всё ещё не решены⁵⁸.

Вашингтон продолжает дипломатические усилия по интеграции союзных систем ПРО между собой. Например, между Южной Кореей и Японией⁵⁹, а также Израилем и аравийскими монархиями и между самими аравийскими монархиями⁶⁰. Но степень недоверия между указанными странами всё ещё высока, и прогресс идёт очень медленно.

Заключение

Практически все основные положения «Обзора ПРО-2022» в его главных разделах уже озвучены представителями администрации Дж. Байдена в 2021–2022 гг. Почти полное сходство планов развития данной сферы в эти два года даёт возможность говорить о чётко сформировавшемся курсе. Оценка ракетных угроз для США и их союзников определяет акценты развития ПРО. Национальная ПРО будет направлена против КНДР и Ирана, а региональная ПРО – против всех четырёх указанных стран, включая Китай и Россию. Министерство обороны США при администрации Дж. Байдена применило новый подход. Были выделены самые перспективные из передовых программ, изменена их организация с большим акцентом на конкуренцию между претендентами в процессе развития программы. Увеличено финансирование НИОКР. Снабжение менее перспективных, как и почти выполненных программ ПРО, было сведено до минимума, необходимого для закупок и поддержки систем. С учётом организации программ ПРО, вероятно, что Министерству обороны США удастся добиться серьёзных результатов в приоритетных программах даже с тем небольшим финансированием противоракетной обороны, которое ожидается из-за целого ряда других давно назревших приоритетов США в военной сфере. В свою очередь, опыт применения ракетных и противоракетных систем в ходе спецоперации на Украине, скорее всего, будет интерпретирован американцами как подтверждение необходимости интеграции средств ПВО/ПРО их союзников в региональные архитектуры ПРО.