В 2016 г. вышла обстоятельная статья доктора исторических наук, профессора Б.Н. Флори, касающаяся политических событий в Балтийском регионе преимущественно в 70-е годы XVII в. Опираясь на материалы первого русского резидента в Речи Посполитой Василия Михайловича Тяпкина (1674–1677), ученый затронул и контакты польского короля Яна III Собеского со Швецией [1. С. 67 и др.]. При этом в стороне осталась миссия главного проводника интересов Карла XI в Польско-Литовском государстве барона Андерса Лиллиехёка, деятельность которого тем не менее не ускользнула от внимания московского дипломата.

Лиллиехёк прибыл в Варшаву в 1674 г., его визит проходил на фоне весьма серьезных потрясений. Атака Людовика XIV на Голландию спровоцировала масштабный конфликт 1672–1678 гг., в который были втянуты многие политические силы, прежде всего, соперничавшие в могуществе  с Францией Габсбурги. А.Н. Попов и Б.Н. Флоря убедительно показали, что московский агент был в курсе общеевропейских событий [2. С. 153, 154; 1. С. 66 и др.]. «Галанской воинской караван, в котором 75 кораблей воинских да иных 45 кораблей же, с воинскими людми вошли на францужскую проливу, а что у их учинится […] покажет время» [3. Д. 164. Л. 10об.], – докладывал, в частности, Тяпкин. 

Шведская Корона выступила на стороне «Короля-Солнце»  [4. С. 24–25], удары антифранцузской коалиции, Дании и БранденбургаПруссии были обращены и против нее. В создавшихся условиях возникла потребность в новых союзниках, одного из них Франция и Швеция видели  в лице Речи Посполитой, где в 1674 г. на престол был избран сторонник Людовика XIV Ян III.

Для переговоров в Варшаву (впервые за долгое время) в ранге посла с широкими полномочиями [5. S. 26] прибыл Лиллиехёк. В инструкции, переданной ему главой правительства Карла XI Магнусом Габриэлем Делагарди, предполагалось заключение военного союза с Польшей против участников антифранцузского альянса Бранденбурга, Дании, Австрийской империи Габсбургов [6. S. 77; 7. S. 238]. Требовалось объединить усилия и ввиду нараставшего могущества Московского царства [8. S. 8; 5. S. 26, 27; 1. С. 65]. «Поляки с шведами […] пойдут на Государство Московское» [3. Д. 182. Л. 2], – писал русский резидент.

Ян III и его единомышленники встретили шведского посла чрезвычайно приветливо, о чем последний не преминул сообщить в Стокгольм [5. S. 24]. Собеский уже давно имел определенные намерения в отношении балтийских территорий, а союз со Швецией мог поспособствовать их скорейшей реализации. Общая эта заинтересованность была замечена и Тяпкиным, подробно расписавшим оказанный шведу прием: «Был […] у королевского величества свейского великой посол […] Идучи в полату […], шляпу снял, а королевское величество, увидя ево в дверях, с места встал и слушал посолства стоя. Посол речь говорил по латине, в шляпе […], как посол свейской шляпу, так и королевское величество шляпу с себя сымах, егда паки королевское величество положит на главу свою шляпу, тогда и посол говорил в шляпе» [3. Д. 161а. Л. 164об.–165об.]. Особое внимание было обращено на дорогой посольский подарок польскому монарху: «В подарок привез королевскому величеству корету зело изрядну, изукрашену, с шестьми [конями] зело добрыми» [3. Д. 161а. Л. 165об.].

Сразу же по приезде в Варшаву «Лилиенгек», как именовал посла Тяпкин [3. Д. 164. Л. 9об.], наладил отношения с французским дипломатом и марсельским епископом Туссеном де Форбен-Жансоном [8. S. 8]. Их близкие контакты, связи Франции и Швеции, не удалось утаить от московского резидента [2. С. 154]. «Тот свейской посол имел у себя на банкете францужского посла бискупа и некоторых полских панов, для которых купил сто гарнцев вина венгерского, платил за гарнец по два червонных золотых» [3. Д. 161а. Л. 165об.], – писал он об устроенном в честь французского гостя пиршестве. Объединив усилия, Франция и Швеция намеревались склонить Яна III к антигабсбургскому союзу.

Переговоры, однако, шли не так гладко, как хотелось бы сторонам. Прежде всего, в самой Речи Посполитой имелась оппозиция устремлениям Яна III («так наипаче болше ненавидящих и отнюдь нежелателных» [3. Д. 164. Л. 54об.]), которую подпитывали австрийский и бранденбургский агенты [2. С. 154; 5. S. 27]. Действовала антишведская агитация, Карл XI изображался в весьма невыгодном свете: «Тиран се есть мучитель великой, потому что многих началных людей знатных особо своею рукою побил до смерти» [3. Д. 160. Л. 83–83об.].

Среди недругов короля выделялся великий литовский гетман Михал Казимеж Пац [1. С. 65, 67], противодействовали Собескому Лещиньские и Огиньские, шляхта и магнаты Малой Польши [9. S. 341]. Б.Н. Флоря установил, что Тяпкин был проинформирован о недовольстве действиями Собеского великополян [1. С. 67]. Также «поморская шляхта по томуж подобию не позволяют итить поляком на прусы чрез свои земли и городы» [3. Д. 182. Л. 5об.].

Ввиду этого все встречи проходили в обстановке большой секретности: «С королем [шведский посол] один на один в огороде многожды беседовал, и опричь францужских послов, и самого короля, и сенаторей полских о той их думе мало кто ведает, разве с тех, которые к тому их совету согласуютца» [3. Д. 164. Л. 141]. Думается, под «францужскими послами» помимо Форбен-Жансона имелся в виду также маркиз Франсуа Гастон де Бетюн [6. S. 61]. Несмотря на все старания польского монарха и его единомышленников скрыть свои намерения, «секрет короля» стал практически секретом Полишинеля [5. S. 29].

Тормозила союзническое дело тяжелая война с Османской империей (1672–1676), которую вела Речь Посполитая. В процессе обсуждений стороны пришли к соглашению: Франция будет всячески способствовать завершению конфликта [10], вытягивавшего из Польши последние силы. Лишь тогда можно будет говорить о полноценном участии Яна III в антигабсбургских планах Людовика XIV и Карла XI.

Слухи о вероятности такого развития событий доходили до московского резидента [1. С. 67]. Тяпкин доносил главе Посольского приказа А.С. Матвееву: «Чрез почту пришла ведомость […], что сего дня король (Ян III. – А.Б.) из Варшавы в войско имеет выходить, но не для отпору турку, яко для договору» [3. Д. 164. Л. 47об.]. При этом роль посредника в переговорах с султаном отводилась Крымскому ханству [3. Д. 166. Л. 538об.].

В 1675 г. в обстановке секретности был подписан Яворовский трактат, закрепивший соглашение между французской стороной и Яном III [11]. Французы приступили к делу «умиротворения» Турции – отправили посла к османам для заключения польско-турецкого мира [3. Д. 164. Л. 8об.].

Собеского же к договору склонил немаловажный момент: обещание Франции помочь ему в завоевании Княжеской (Герцогской) Пруссии, находившейся в руках бранденбургского курфюрста, для его сына Якуба Людвика [12. S. 125]. Так могла быть подготовлена почва для укоренения в Речи Посполитой королевского древа Собеских. Чаяния монарха об утверждении на польском троне собственной династии обрели четкие очертания, оформились в так называемую «балтийскую политику» 1675–1679 гг. Абсолютистские порывы Яна III подмечались и царским резидентом, указывавшем на попытки Собеского окружить «королевича» почетом, их совместные выезды на церемониальные мероприятия, демонстрацию «наследника» [3. Д. 178. Л. 37; Д. 182. Л. 24] и пр.

Вместе с Яворовским трактатом был подписан и предварительный договор со Швецией. Вести о готовящемся соглашении против Бранденбурга не были оставлены Тяпкиным без внимания [2. С. 231]. «Много желателных особ явных и тайных паче, которые рады бы такому союзу с шведы» [3. Д. 178. Л. 44], – был убежден Тяпкин. В то же время Лиллиехёк в соответствии с поручениями Делагарди всячески старался довести дело до заключения «вечного мира» [3. Д. 164. Л. 12]. Казалось, этому благоприятствовали доверительные отношения, сложившиеся между Стокгольмом и Яном III, о чем говорит, например, разрешение на осмотр стратегически важного места – Высокого Замка – в ходе визита барона во Львов: «Осматривал всяких городовых крепостей» [3. Д. 178. Л. 30об.–31].

Все будто складывалось как нельзя лучше, однако на коронационных торжествах 1676 г., на которых швед должен был присутствовать как почетный гость, Лиллиехёка почему-то не видели. Некоторые исследователи считают, что посол не смог прибыть на коронацию Яна III из-за финансовых неурядиц [13]. Тяпкин же предлагал иную версию – опасаясь демарша оппозиции, соратники Собеского отговорили его от этого: «И на коронацыи нынешней […] в Кракове быти тому послу отрадили» [3. Д. 178. Л. 44]. Тем не менее, контакты не прервались, Лиллиехёк жил в краковском предместье, его посещали королевские представители [2. С. 177–178].

После заключения Журавненского мира с Турцией (17 октября 1676 г.) Собеский в полной мере сосредоточился на балтийских делах. В ноябре того же года он подтвердил свои союзнические обязательства, отправив на помощь шведам против Бранденбурга-Пруссии отряды некоего полковника Рыбиньского: «Послан […] на посилок свейским тайным обычаем будто сам собою, с которыми войска шесть знамен панцерных и рота гусарская, идучи чрез Литву великое разоренье людям и насилства женскому полу починил» [3. Д. 182. Л. 3–3об.]. Маневр был использован антикоролевской партией, вновь бросившей вызов монарху [14. S. 312.].

На вальном сейме 1677 г. король безуспешно пытался продвинуть свои проекты балтийской политики. Оппозиционно настроенные круги не давали ему ратифицировать мир с турками: «Подолские послы и вся шляхта кричат зело и сопротивляются, не позволяют с турки того покою» [3. Д. 182. Л. 58об.]. Звучали требования продолжения войны с «неверными» и добрососедских отношений с Австрийской монархией и бранденбургским властителем. Ян III вновь был вынужден прибегнуть к «комнатной дипломатии» и под большой тайной продолжить переговоры с Лиллиехёком.

Как видим, московский резидент составил довольно верное представление об основном ходе польско-шведских переговоров, главных задачах свиданий Яна III и Лиллиехёка – военном союзе, «случении» сил для отпора мощи Бранденбурга в рамках общеевропейского конфликта между Бурбонами и Габсбургами. Все это нашло окончательное подтверждение уже после отъезда Тяпкина: в Гданьске польский король и шведский барон сформулировали и подписали 12 пунктов [7. S. 240–241], общий смысл которых сводился к поддержке Швеции против бранденбургского курфюрста и завоевании Княжеской Пруссии.