Везде
The Russian government, Simeon, metropolitan of Smolensk and ordination of priests and deacons from the Grand Duchy of Lithuania in Smolensk in 1687–1690
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Russian government, Simeon, metropolitan of Smolensk and ordination of priests and deacons from the Grand Duchy of Lithuania in Smolensk in 1687–1690
Annotation
PII
S0869544X0019022-7-1
DOI
10.31857/S0869544X0019022-7
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Kirill Kochegarov 
ORCID: 0000-0002-9877-7381
Occupation: Leading Research Fellow, Department of the history of Slavic nations of the Central Europe in the Modern Times
Affiliation: Institute of Slavic studies RAS
Address: 119334, Russia, Moscow, Leninsky prospect, 32A
Edition
Issue 2
Pages
14-26
Abstract

The paper analyses the practice of ordination of Orthodox deacons and priests from the Grand Duchy of Lithuania by Simeon, the metropolitan of Smolensk. It emerged in harsh conditions of existence of the Orthodox Church in the Grand Duchy, when the Polish king didn’t let to ordain new Belorussian (Mogilev) bishop. In some years it caused the Orthodox priest shortage there. That’s why monks of the Polotsk Epiphany monastery asked the Russian government to permit Smolensk and Pskov metropolitans to ordinate priests and deacons coming from abroad. The decision was positive, and 68 people (registered cases) had been ordaining in Smolensk during 1685–1690. Such a support played an important role in the survival of the Orthodox church in Belorussia in one of the hardest periods of its history. 

Keywords
The Grand Duchy of Lithuania, Smolensk, Simeon, the metropolitan of Smolensk and Dorogobuzh, the history of Russian Church, Kiev Metropolis
Received
06.05.2022
Date of publication
11.05.2022
Number of purchasers
11
Views
129
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 «Да в Магилеве есть благочестивые многие церкви и бывал напред сего в том городе Магилеве епископ и тому уже многие годы, как тот епископ умре, а правили на ево ме[сте] благочестивые наместники. А ныне и наместника нет, нет уже никово…»
2 Из донесения русского резидента в Речи Посполитой И. Волкова
3 В 1680-е годы положение православной церкви в Великом княжестве Литовском было весьма сложным. В результате попыток королевского двора ввести на территории всей Речи Посполитой так называемую новую унию престол единственной литовской епархии – Белорусской (Могилевской) оставался вакантным с 1678 г. – с момента смерти епископа Феодосия Василевича. Попытки избранного православными Великого княжества Климента Тризны получить королевский привилей на епископство были тщетными, несмотря на поддержку, которую ему оказывал ряд литовских магнатов. Не лучшим было и положение православия на коронных землях: луцкий епископ Гедеон князь Святополк-Четвертинский выехал в 1684 г. за границу, на Левобережную Украину, а оставшиеся владыки – львовский епископ Иосиф Шумлянский и перемышльский епископ Иннокентий Винницкий тайно приняли унию. Да и сам престол Киевской митрополии оставался вакантным как минимум после смерти митрополита Антония Винницкого (1679 г.) [2. С. 89–93; 9. С. 39–48; 10. С. 3–18; 11. S. 13–139].
4 В условиях пятилетнего отсутствия православного епископа в Великом княжестве Литовском к 1684 г. стала ощущаться нехватка священников и дьяконов. Белорусские православные знали о тайном униатстве Иосифа Шумлянского и Иннокентия Винницкого и не желали с ними сотрудничать, в том числе посылать к ним на поставление кандидатов в священники [2. С. 98–99; 9. С. 100–101], а контакты с луцким епископом Гедеоном накануне его выезда в Россию были, по-видимому, затруднены. В российской части Киевской митрополии (на Левобережной Украине) был своей архиерей – черниговский архиепископ Лазарь Баранович, однако он был к тому времени стар и не мог полноценно выполнять пастырские обязанности1. Совокупность всех этих обстоятельств привела к тому, что весной 1684 г. православные Белоруссии обратились с просьбой о поставлении священников напрямую к русским властям в Смоленске.
1. 1 Воссоединение Киевской митрополии с Русской православной церковью. 1676–1686 гг. Исследования и документы / под общ. ред. митрополита волоколамского Илариона. М., 2019. С. 328.
5 Начало этому положили посланцы полоцкого Богоявленского монастыря Антоний Пауков и Максим Стебутов, которые прибыли в Смоленск в самом начале 1684 г. Они привезли письмо игумена Игнатия на имя царей Ивана и Петра с жалобами на гонения от католиков и униатов, а также на острую нехватку священников. Игнатий просил разрешить «тайно» поставлять прибывающих из-за «литовского рубежа» кандидатов в священники и дьяконы псковскому и смоленскому митрополитам, которые ранее на подобные обращения отвечали отказом, ссылаясь на отсутствие царского указа. В Москве на просьбу о помощи отреагировали положительно, послав соответствующие указы в Псков и Смоленск в марте 1684 г.
6 Уже в начале 1685 г. в Смоленск на рукоположение в священники и дьяконы приехали десять человек из виленского монастыря св. Духа, а также приписанных к нему кронской Троицкой и евьеской Успенской обителей. Вместе с ними прибыли двое кандидатов из витебского Маркова монастыря. Все они заручились поддержкой местоблюстителя Климента Тризны и литовского магната, мстиславского воеводы Шимона Кароля Огинского, светского патрона части монастырей, чьи представители были направлены в Смоленск. В начале 1686 г. через очередных посланцев богоявленский игумен Игнатий благодарил московского патриарха Иоакима за разрешение псковскому и смоленскому епископам рукополагать прибывавших из Литвы кандидатов в дьяконы и священники и просил выдать грамоту с благословением на освящение храмов, чтобы использовать его до тех пор, пока в Белоруссии не появится свой православный епископ (документ был выдан) [2. С. 98–103].
7 Одновременно в 1685–1686 гг. царскому правительству и украинскому гетману И. Самойловичу удалось осуществить ряд шагов по поддержке православия в границах Киевской митрополии: в 1685 г. был избран новый митрополит – Гедеон князь Святополк-Четвертинский, в следующем году константинопольский патриарх согласился передать Киевскую митрополию под власть московского патриарха. Этот акт был подкреплен присягой польского короля Яна III Собеского перед русским посольством во Львове, которой он ратифицировал заключенный в апреле 1686 г. Вечный мир. Согласно девятой статье этого договора польский монарх как верховный патрон православной церкви в Речи Посполитой подтверждал законность перехода Киевской митрополии под верховенство русского патриаршего престола [9. С. 57–137].
8 Важным, как представляется, является вопрос, как события 1685 и особенно 1686 гг. повлияли на практику поставления кандидатов из Великого княжества Литовского в Пскове и Смоленске, учитывая, что разрешение на посвящение белорусского православного епископа король Ян III так никогда и не дал (это произошло уже после его смерти, в 1697 г.). Отдельные факты свидетельствуют, что в том или ином виде она свое существование продолжила, однако имевшиеся до сих пор в нашем распоряжении примеры в большей степени связаны с Новгородом и Псковом. Летом 1686 г. новгородский митрополит Корнилий получил патриаршее разрешение поставить в священники кандидата из Невеля, пограничного города Великого княжества Литовского, которого прислал в Новгород игумен тамошнего Благовещенского монастыря Макарий с разрешения местного «воеводы». Макарий в 1690-е годы продолжил посылать «иноков и бельцев» для рукоположения «во священнический чин» к новгородскому митрополиту Ефимию (1695–1696 гг.) и псковскому Илариону (1691–1698 гг.). Относительно Смоленска известен лишь один подобный случай, когда около 1686 г. смоленский митрополит Симеон поставил в дьяконы выходца из Белоруссии Феодосия Корговцевича (в 1687 г. рукоположен в священники проживавшим на Левобережной Украине призренским митрополитом Никодимом) [4. С. 171]. Вместе с тем ряд фактов свидетельствует о том, что значительное количество кандидатов в священники и дьяконы стремилось теперь и в Киев, где с 1685 г. был свой митрополит. В частности, владыка Гедеон в 1687 г. рукоположил в слуцкие архимандриты Серапиона Полховского [4. С. 172–173].
9 При этом до настоящего момента совершенно неизвестной оставалась ситуация в Смоленске, куда, судя по всему, с 1684–1685 гг. направлялся основной поток желающих быть посвященными в духовный сан. Заполнить эту лакуну, а также прояснить отношение к этой практике со стороны русского правительства после 1686 г. позволяет ряд неизвестных историкам документов фонда № 79 («Сношения России с Польшей») Российского государственного архива древних актов.
10 В 1676–1699 гг. епископом, а затем митрополитом смоленским и дорогобужским был Симеон (Молюков) – один из церковных иерархов, в свое время приближенных ко двору царя Федора Алексеевича, который вопреки воле патриарха Иоакима настоял на посвящении Симеона в сан смоленского митрополита (1681 г.). Конфликт Иоакима и Симеона длился как минимум с 1676 г. и продолжался в описываемое время. Симеон отказывался выдать патриаршим посланцам подаренную ему покойным царем Федором митру патриарха Никона и заявлял, что патриарх равен любому архиерею. В результате церковных соборов 1685 и 1686 гг. Симеона лишили престола и сослали в Троице-Сергиев монастырь. Однако довольно быстро он получил прощение, по-видимому, благодаря заступничеству царевны Софьи и царя Ивана, покаялся и был восстановлен на смоленской кафедре [5. С. 38–44; 6. С. 313–342; 7. С. 215–216, 378, 422–452] (cм. также [8. С. 94–96]). Возможно, именно с этими конфликтами связан факт, что в начале 1684 г. грамота о рукоположении выходцев из Великого княжества Литовского в Смоленске была послана воеводе, а не самому Симеону, тогда как в Псков указ направили непосредственно местному владыке – митрополиту Маркеллу [2. С. 99].
11 Для данной статьи важно отметить, что в указанном конфликте Симеон выступает как сторонник традиций киевского православия, в частности партесного пения, права митрополита носить митру, подобную патриаршей (митрополит прямо указывал, что этот обычай распространен в Киевской митрополии), поставления по два иерея и по два диакона на одной литургии вместо одного. Другая претензия в адрес Симеона – постоянные распри с прибывавшими из Москвы воеводами. В ответ на последнее обвинение смоленский митрополит настаивал, что конфликтует только с теми из них, которые «обидят и разоряют» местных жителей, «церкви Божией творят своим скверным и зазорным житием в таковой стране, близ иноземцов сущей, укор и царскому величеству нечесть». «И они де воеводы переменяются часто, – говорил Симеон, – а я зде непрестанно живу, и иным людем, коих обидят, воеводам говорити невозможно, и то де я творил, чтоб государевых людей своих ради прихотей не разоряли и напрасно не обидели» [5. С. 41–43] (cм. также [6. С. 319–324, 340]). Симеон охотно контактировал с иноземцами: в 1683 г., будучи в Москве, он посещал датского резидента Г. фон Горна, рассказав ему «кое-какие неприглядные истории из прошлого В.В. Голицына» [1. С. 143]. К 1690 г. относятся известия о связях смоленского владыки с польскими иезуитами, которым он жаловался, что хотел стать патриархом после смерти Иоакима, но в Москве его кандидатуру не поддержали (cм. подробней [3]).
12 Документы столбцов переписки смоленских воевод с Посольским приказом дают еще один штрих к биографии Симеона. 25 июня 1688 г. смоленский воевода И.А. Мусин-Пушкин получил царский указ продавать посольские дворы в селе Мигновичи «всяких чинов людям, кому понадобится», которые ранее были построены для дипломатических съездов в Андрусово с комиссарами Речи Посполитой. В начале января 1689 г. указ о продаже был повторен, поскольку в Смоленске «на воеводцких дворех в хоромном строении никакой нужды нет, да и купцов в Смоленску и в уезде на то посолских дворов строение не объявилось, а те хоромы от дождя гниют и крышек на них нет, а на карауле стоит по вся недели по десяти человек». Мигновичи, как оказалось, были «домовой» вотчиной митрополита. Узнав о продаже дворов, Симеон обратился с челобитьем к правительству, жалуясь, что «пот теми […] дворами домовая Пресвятыя Богородицы и моя […] тяглая крестьянская земля пустовала безоброчна многие годы» и у него «для приезду […] в домовую вотчину двора нет». Поэтому он просил царей передать ему «ис тех посольских дворов на приезд […] в домовую вотчину дворы, где стоял […] великий и полномочный посол боярин князь Яков Никитич Одоевский»2. В ответ на эту просьбу Мусину-Пушкину было послано распоряжение отдать Симеону требуемый двор, видимо один из самых просторных, «безденежно», а «досталные дворы и строение по прежним великих государей указом велели продавать сторонним охочим людем» (отпуск датирован 22 июня 1689 г.)3.
2. 2 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 1–2, 21.

3. 3 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 22–23. Помимо Симеона о безденежной передаче двух дворов для ремонта «хоромного строения», которое «огнило и опало» в его деревне и в самом Смоленске просил также смоленский шляхтич, стольник Федор Яковлев сын Яблонский (Яблоновский). Его челобитье было также удовлетворено (РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1689 г. Д. 1. Л. 24–24об., 73)
13 Где-то в начале 1690 г. в Смоленск приехал новый воевода – князь Федор Иванович Шаховской. А 25 марта 1690 г. в Смоленск прибыли, остановившись на «приезжем дворе» на посаде, «попов сын» и священник Тихон из Мстиславля. Попович приехал «к преосвещенному Симиону, митрополиту смоленскому и дорогобужскому, для восприятия свещенства», заручившись рекомендательным письмом к смоленскому владыке «от мстиславского лентвойта Гостеловского и от бурмистра и от райцов». Отец Тихон приехал к митрополиту «на благословение». Шаховской разрешил приезжим остаться в городе и объявил о них митрополиту, памятуя о царском указе, полученном одним из его предшественников М.С. Пушкиным 6 марта 1684 г., который он должен был держать в секрете даже от товарищей по воеводству. Несмотря на то что подобные визиты были уже сложившейся практикой, недавно прибывший в Смоленск воевода решил, тем не менее, сообщить об этом в Москву. Соответственно и отписку с информацией о прибытии гостей из Мстиславля Шаховской писал «один тайно и бес товарыщей своею рукою», послав ее почтой в столицу 6 апреля (получена в Москве 12 апреля)4.
4. 4РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 107–107об.
14 Полученные известия неожиданно спровоцировали расследование в Посольском приказе касательно практики рукоположения в Смоленске прибывавших из-за рубежа кандидатов. Была подготовлена выписка из «литовского порубежного столпа» о приезде в 1684 г. посланцев полоцкого Богоявленского монастыря с челобитьем, «чтоб волное поставление в попы и диаконы в порубежных городах иметь». В выписке отмечалось о положительном решении в ответ на просьбу и об отправке указов великих государей «в Смоленеск к боярину и воеводе к Матвею Степановичю Пушкину, да во Псков к митрополиту о постановлении приезжих из-за рубежа старцов в попы». Примечательно, что «черных грамот тех отпусков в том порубежном столпу» не оказалось, поскольку их «взял князь Василей Голицын к себе»5.
5. 5РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 81–82.
15 6 мая 1690 г. выписка была доложена царям и боярской думе «в передней деревяной». Думный дьяк Е.И. Украинцев записал решение, согласно которому следовало послать грамоту смоленскому воеводе, «велеть ему с митрополитом смоленским поговорить, со 192-го году по нынешней по 198-й год многих ли он за литовской рубеж посвятил во священной чин в попы и в диаконы, и в которые городы и места». Собранную информацию вместе со списком царского распоряжения в грамоте М.С. Пушкину 1684 г. воевода должен был отправить в Москву. Все дело ему следовало держать в тайне («а держали б сие тайно, а кроме б их иной нихто о том не ведал»)6. Лишь 25 мая была направлена грамота Ф.И. Шаховскому c изложением вышеупомянутых требований («за приписью» дьяка Б. Михайлова)7. Шаховской получил грамоту достаточно поздно – 19 июня. «И я, холоп ваш, с преосвещеным митрополитом говорил сокровено и сабою выспрашивал, – отчитывался воевода 7 июля, – и он, преосвещеный митрополит, мне, холопу вашему, сказывал, в те годы десятка де три и болши поставил в попы и во дьяконы, на годе бывает ставлеников человека по три и по четыре, а в каторые городы и места и кого имены, того де я не упомню, сказал, а ставленые грамоты им дают таким жа обрасом как и в своей епархии, а прибавки им, зарубежным ставлеником пишут в ставленых грамотах в недоумеваемых правилных винах спрашиваца своего християнского владыки, каторого вам Бог даст». Больше подробностей Шаховской обещался «выведать» и сообщить в приказ впредь. Помимо этого, воевода разыскал и направил в Москву текст грамоты от 1684 г. с разрешением поставлять выходцев, а также велел составить роспись тем, кто приезжал в Смоленск после его мартовской отписки, положившей начало расследованию дела поставления Семеоном выходцев из-за рубежа, а также тех, кто побывал в городе до приезда туда на воеводство Шаховского. В роспись вошли только те люди, которые были записаны «на приежем дворе». «А те, государи, зарубежские ставленики, – отмечал Шаховской, – живут в Смоленску многие недели, дажидаюца служения, а у преосвещеного Семиона митрополита служение бывает нечастое, от празника светлого Христова воскресения июля по 7 число была три служения»8.
6. 6РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 82.

7. 7РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 110–111.

8. 8РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 162–163. Отписка получена в Москве 13 июля. На л. 162 об. помета: «великим государем известно и бояром чтено». Копию грамоты великих государей от 28 февраля 1684 г. к М.С. Пушкину, присланную из Смоленска см.: РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 161.
16 Несколько позднее Шаховской отправил в столицу и формуляр ставленной грамоты митрополита, выдававшейся приезжавшим на посвящение в сан. К этому времени ему удалось собрать дополнительные сведения о посвящениях «зарубежских ставленников». Всего, по подсчетам Шаховского, «со 195 году с опреля месеца июля по 7 число нынешного 198 году посветил он, преосвященный Симеон митрополит в попы и в дьяконы за рубеж черных и белых педесят пять» человек. И это «с теми, кого имена в росписях под отпискою [послал] к вам великим государем я, холоп ваш, наперед сего, а как тем ставлеником имена и в кои места за рубеж ставил, и того июля по 14 число даведаца и списать сокровено я, холоп ваш, не возмогл, а как даведаюся и о том к вам, великим государем, я, холоп ваш, учну писать впредь», – писал Шаховской в отписке от 17 июля9. Из его отписок следует, что воевода собирал информацию о рукоположениях крайне осторожно, расспрашивая Симеона в несколько этапов, а персональные сведения о посвящениях в дьяконы и священники были и вовсе взяты из соответствующих записей в документах «приезжего двора» и смоленской приказной палаты.
9. 9РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 123–125. Отписка получена в Москве 28 июля.
17 По всей видимости, Шаховской в ходе своих бесед с митрополитом не ссылался на царский указ и не раскрывал причины своего интереса. Объяснить это можно предписанной царской грамотой секретностью в осуществлении сбора информации, а также приводившимися выше свидетельствами своенравности Симеона и его частыми конфликтами с предыдущими воеводами. Видимо Шаховской, прибывший в город недавно, не желал столкнуться с этим на личном примере.
18 Анализ собранных Шаховским персональных сведений (сохранились за период с сентября 1688 г. по июнь 1690 г.) о тех, кто приезжал на рукоположение в Смоленск, позволяет сделать ряд выводов. К «монастырским» кандидатам из полоцкого Богоявленского монастыря и борисовского Воскресенского монастыря теперь добавились выходцы из среды приходского духовенства, причем последние даже преобладали. В Смоленск на поставление приезжали дьячки, поповичи, мещанские и шляхетские дети из близких к русской границе городов и местечек Восточной Белоруссии: Мстиславля, Россасно (ныне в Дубровенском районе Витебской обл.), Романова (возможно, местечко в Слуцком княжестве), Шклова, Орши и даже из более далекого Минска. Останавливались они на воеводском «приезжем» или митрополичьем дворах. Отдельные визитеры заручались поддержкой вышестоящего духовенства и светских патронов. Так, например, шляхетский сын Иван Дашкеевич имел рекомендательные письма от наместника Богоявленского братского монастыря в Могилеве Гедеона Савицкого и князя М. Друцкого-Соколинского, а попович из Мстиславля заручился «листом» за подписью членов городского совета во главе с войтом. Для них, соответственно, поездка на рукоположение за границу была вполне легальна и осуществлялась с разрешения в том числе и светских властей. Секретность, какой стремились обставить процесс рукоположения «зарубежских ставленников» в Москве и Смоленске, в Великом княжестве Литовском не особенно соблюдалась.
19 Само путешествие на поставление, пусть и в близлежащий заграничный город, было делом затратным, поэтому многие кандидаты, стремясь сэкономить, с небольшим перерывом проходили посвящение в дьяконы и священники, не выезжая из Смоленска. Отчасти виной тому была, видимо, и нехватка православного духовенства в Белорусской епархии. Таким образом были рукоположены священники Серафион Селява из Могилева, Лука Кафлич из Россасно, Иван Дашкеевич из Романова. Можно отметить и то, что Симеон, в подтверждение предъявлявшихся ему обвинений на соборе 1686 г., действительно рукополагал двух кандидатов «в одно служение», которые, по наблюдениям Шаховского, вообще проходили достаточно редко.
20 Характерно, что в выдававшихся «зарубежским ставленникам» митрополичьих ставленных грамотах специально подчеркивалось, что рукоположение произведено «ради разширения церкви Божия» и по просьбе кандидатов в связи с отсутствием в Белорусской епархии своего архиерея, их нежеланием обращаться за благословением «ко унеяцким архиереом» и невозможности оставлять вдовствующим конкретный церковный престол. При этом Симеон подчеркивал необходимость рукополагаемого им белорусского духовенства подчиняться своему законному архиерею, когда тот, наконец, появится, или его наместнику10.
10. 10 См. Приложение, док. № 2.
21 К сожалению, о дальнейшей реакции русского правительства на собранные Шаховским сведения можно судить лишь предположительно, поскольку от подготовленной докладной выписки по этому вопросу сохранились фрагменты. Один из них заключал текст девятой статьи из договора о Вечном мире (о переходе православных епархий Речи Посполитой под «благословение» московского патриарха)11, другой содержал краткую резолюцию: «А что б смоленскому митрополиту зарубежских жителей посвящать в попы и в диаконы и о том в договорех Вечного миру не написано»12.
11. 11 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 157–158.

12. 12 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 193.
22 Можно, таким образом, предположить, что в Москве спустя четыре года после заключения Вечного мира посчитали практику рукоположения «зарубежских» кандидатов несовместимой с буквой договора и решили ее прекратить. Косвенно об этом свидетельствуют материалы столбцов переписки Посольского приказа со смоленскими воеводами за 1691–1694 гг., в которых никаких свидетельств о посвящении смоленским митрополитом кандидатов из Великого княжества Литовского не содержится13.
13. 13 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1691 г. Д. 1. Л. 1–176; 1692 г. Д. 1. Л. 1–159; 1693 г. Д. 1. Л. 1–505; 1694 г. Д. 1. Л. 1–53.
23 Гипотетически это решение могло быть также связано c закрытием неофициальной иезуитской миссии в Смоленске, которое произошло как раз в апреле–мае 1690 г. и было связано с попаданием в руки русского правительства переписки тамошних иезуитов, из которой следовало, что они занимались не только миссионерской, но и разведывательной деятельностью в русском государстве (cм. подробней [12]). Тогда же в Москве стало известно и о контактах с иезуитами и католиками митрополита Симеона, а глава смоленской миссии, Михал Яконович, даже пересказал в одном из своих писем сожаления митрополита по поводу краха его надежд стать патриархом после смерти предстоятеля русской церкви Иоакима (cм. подробней [3]). Соответственно, в этих условиях столичные власти могли пойти на запрет рукоположений митрополитом «зарубежских ставленников», чтобы ослабить связи Симеона с Речью Посполитой.
24 Решение о прекращении рассмотренной выше формы поддержки белорусского православия было принято несмотря на то, что его положение в Речи Посполитой с точки зрения русских властей не только не улучшалась, но даже и ухудшалась. В частности, в столбце дел с отписками смоленских и других пограничных воевод за 1689 г. сохранилась выписка о донесении (получено в Москве в апреле 1690 г.; попало в столбец ошибочно) русского резидента Ивана Волкова о положении Белорусской (Могилевской) епархии: «Да в Магилеве есть благочестивые многие церкви и бывал напред сего в том городе Магилеве епископ и тому уже многие годы, как тот епископ умре, а правили на ево ме[сте] благочестивые наместники. А ныне и наместника нет, нет уже никово и бьет челом королевскому величеству на тое епископию Могилевскую из Слутцка и из ыных мест архимандриты благочестивые веры и тем архимандритом чинятца ответы таковы, естьли кто учинит присягу, что быть ему на той епископии униятом и будучи на епископии и подручных своих к тому ж приводить в унию, тогда такому епископом в Магилеве быть его королевское величество позволяет, а бес такие присяги никому епископом быть не допускает»14. Уже 8 мая 1690 г. русская дипломатия излагала эти претензии польскому резиденту в Москве Доминику Довмонту, потребовав назначить белорусского епископа: «Да и о том великим государям, их царскому величеству известно, что на Белой Руси Могилевской епископии благочестивые церкви исповедники бьют челом королевскому величеству о привилии, чтоб им волными гласы на Могилевское епископство избрати епископа, и потому их челобитью в том их прошении чинится им великая трудность и на епископство избрати им греческие веры исповедника не позволяют, а принуждают их, чтоб они изобрали себе на то епископство унията, а они такова не хотят, потому что у них униятов изначала не бывало и ныне нет и впредь в унии быть не хотят. И великие государи, их царское величество, того у его королевского величества, яко у брата своего желают, дабы его королевское величество для их царского величества любви и по договором Вечного миру показал над ними милость, поволил им на Могилевскую епископию обрати волными гласы епископа, кого они излюбят, а не унията и указал бы им дать о том обрании свой королевского величества привилей»15. Однако последствий этот демарш не имел. С этим, видимо, связано то, что рукоположения кандидатов в 1690-е годы продолжились, но теперь уже в Новгороде и Пскове.
14. 14 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. Д. 1. 1689 г. Л. 42, 44–45.

15. 15 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 3. Л. 191, 203–204.
25 Как уже отмечалось, Ф. Шаховскому удалось собрать сведения о 55 рукоположениях в период за апрель 1687 – июль 1690 гг. Если добавить к ним вышеуказанный факт посвящения Феодосия Корговцевича в 1686 г. и 12 поставлений в священники и дьяконы в 1685 г., то общее число известных случаев достигнет 68, в среднем около одиннадцати за год – в три-четыре раза больше, чем сообщал сам Семеон в разговоре с Шаховским. Трудно судить о масштабе этих цифр, не зная общего количества православных приходов, полной численности православного духовенства Великого княжества Литовского, не говоря уже о числе ежегодных поставлений новых священников в границах Белорусской епархии. Однако двузначная цифра рукоположений в Смоленске, при том что факт поставления во второй половине 1680-х годов в Новгороде остается единичным, а в Пскове, несмотря на указ 1684 г., подобные случаи за этот период неизвестны вовсе (только в 1690-х годах), является достаточно показательной. Число визитов в Смоленск на рукоположение, в том числе после 1686 г., свидетельствует, что указанный церковный центр оставался востребованным для кандидатов на посвящение в духовный сан и после появления митрополита в Киеве, в первую очередь, видимо, в силу географической близости. Другим возможным фактором этого могла быть личность митрополита Симеона, приверженного традициям православия Киевской митрополии и потому вполне лояльного к представителям белорусского духовенства. Социальный состав визитеров и география мест, откуда они прибывали в Смоленск, расширившаяся в 1685–1690 гг. от крупных монастырских центров (Вильно, Полоцк, Витебск) до небольших местечек и приходских церквей, показывают широкую осведомленность православного населения Восточной Белоруссии о существовавшей системе российской поддержки местной православной церкви в один из сложнейших периодов ее существования.
26 В Приложении публикуются оригинальные росписи «зарубежским ставленникам», составленные князем Ф. Шаховским, и формуляр выдававшейся им «ставленной грамоты». Издание осуществлено по «Правилам издания исторических документов в СССР» (М., 1990).
27 Приложение
28 № 1
29 1690 г. не позднее 7 июля. Списки священников и дьяконов, рукоположенных митрополитом Симеоном в 1688–1698 гг.
30 (Л. 159) Роспись зарубежским ставлеником, кто в катором месеце и числе приежали в Смоленеск нонешного 198 году.
31 Маия в 25 день приехал из Могилева Серефион Селява, родиною он сказался города Вилны, а пострижен де он в городе Полоцке, в Богоявленском монастыре, тому де третей год. А ис Полоцка де он приехал в Могилев з богоявленским игуменом Гедеоном Савицким, таму ныне с полгода. А к преосвещеному Симиону митрополиту смоленскому и дорогобужскому од богоявленскова игумена Гедеона Савицкова привес лист и посвещенн во дияконы на празник Вознесения Господня16, а совершен во свещеники на празник Живоначалные Троицы17.
16. 16 29 мая 1690 г.

17. 17 8 июня 1690 г.
32 Июня в 16 день приехал Аршанского повету местечка Росасны мещанской сын Лукаш Кафлич, а приехал де он в Смоленеск для восприятия свещенства. А живет де он на митрополье дворе, а с ним крестьянин того ж местечка Росасны Стенка Луканов.
33 Июня во 18 день приехал иза рубежа местечка Раманова шлехецкой сын Иван Иванов сын Дашкеевич для восприятия свещенства и к преосвещеному Симиону, митрополиту смоленскому и дорогобужскому, привес два листа, один от намесника города Могилева Гедеона Савицкова, а другой лист князя Михаила Саколинского, а с ним крестьянин того ж местечка Романова Федька Степанов.
34 И Оршанского повету местечка Росасны мещанского сына Луку Кафлича и местечка Романова шлехецкого сына Ивана Иванова сына Дашкеевича преосващеный18 митрополит на празник святых верховных апостолов Петра и Павла19 абеих в одно служение посветил во дьяконы, а ныне ани живут в Смоленску и дожидаюца как преосвещеный митрополит совершит их в попы.
18. Так в рукописи.

19. 19 29 июня 1690 г.
35 Роспись жа зарубежским жа ставленикам, что сыскано по запискам прежним на приежем дворе на посаде 197 году.
36 Сентебря в 23 день евилися в Смоленску на приежем дворе зарубешские поповы дети гора20 Менска Семен да Иван Горасимовы. Приехали де ани к преосвещеному Симиону митрополиту для постановления в попы.
20. 20 Так в рукописи. Должно быть «города».
37 (Л. 160) Генваря в 1 день евился в Смоленску на приежем дворе города Шклова церкви Успения пресвятыя Богородицы дьячек Иван Семенов. Приехал он к преосвещему21 Симиону митрополиту с листом от Федора Богдановича для постановления в попы.
21. 21 Так в рукописи. Должно быть «преосвещенному».
38 Маия во 18 день евился в Смоленску на приежем дворе города Орши попович Иван Дмитреев да мещанин Павел Петров. Приехали де ани с листом к преосвещеному Симиону митрополиту для поставления в попы.
39 Июня в 15 день евился в Смоленску на приежем дворе города Борисова игумен Феодосий Воскресенского монастыря, а с ним чернец Феофан. Приехал де он к преосвещеному Симиону митрополиту для постонавления в дьяконы старца Феофана, а с ними один человек челядник.
40 А больши того на приежем дворе по запискам и в приказной полате не сыскано.
41 Всего в прошлом году и в нынешнем из-за рубежа в приезде для посвящения 9 человек22.
22. 22 Все предложение – это приказная помета, написанная другим почерком и более темными чернилами.
42 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 159–160. Подлинник.
43 № 2
44 1690 г. не позднее 17 июля – Формуляр ставленной грамоты для кандидатов в священники и дьяконы смоленского митрополита Симеона
45 (Л. 126) Список с ставленой грамоты, каковы даютца ставлеником, зарубежным попом.
46 У подлинной же грамоты верху подпись: смиреный Симеон митрополит, а в конце подпись ево ж рука, смоленский и дорогобужский.
47 Божиею милостию преосвященный Симеон, митрополит богоспасаемых градов Смоленска и Дорогобужа, год и месяц, и число, били челом великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя, и Белыя Росии самодержцем зарубежской стороны имярек, уезду, села имярек, а нам, преосвященному митрополиту подали челобитную, а в челобитной их написано: в селе де имярек, у церкви и престола имярек, священника нет, а посвятити на иерейство не кому, потому что архиерея благочестивого у них нет, а ко унеяцким архиереом приходили23 и благословения просити не хочут и чтобы нам, преосвященному митрополиту, пожаловать их, присланного от них имярека к той вышеписанной церкви на иерейство посвятити. И мы, преосвященный Симеон, митрополит смоленский и дорогобужский по благодати дара и власти пресвятаго и животворящего духа, данные нам от великого архиерея Господа нашего Иисуса Христа для ради разширения церкви Божия того имярека всяцем опасным истязанием прилежно испытавше и достоверными свидетелствы о нем уверившися, к сему ж и с поручения от исповедавшаго его отца духовного вземше, судихом достойна быти святаго сана презвитерского и тако убо с чиновне по степенем и по обычаю святые аполстолския восточные церкви поставил в свещеносцы, в четцы, в подияконы, во дияконы и совершил в попы к той вышеписанной церкви имярека и он, иерей имярек, по правилу святых апостол и святых богоносных отец и нашего смирения благословению священническая да действует. А детей своих духовных благочестивой вере учити, а о недоимеваемых во всяких духовных вещех докладывати ему своего архиерея, который в то время на престоле будет. И да не приходити ему от церкви к церкви без архиерейского благословения, ащели где будет володеть, не явясь архиерею своему или нам[естнику]24 архиерейскому, забых страх Божий и святых апостол и святых богоносных отец заповеди, начать зазорное житие жити, и он священническая да не действует. И сего убо ради дана ему бысть сия наша благословенная ставленая грамота на утвердение25 его. Писана в богоспасаемом граде Смоленске при кафедралной церкве Успения Пресвятые Богородицы лета 7000-го, месяца, числа.
23. 23 Так в рукописи. Должно быть «приходити».

24. 24 Текст восстановлен на месте дыры в листе.

25. 25 Так в рукописи.
48 РГАДА. Ф. 79. Оп. 1. 1690 г. Д. 1. Л. 126. Подлинник.
49 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
50 ИАИ – Историко-архивный институт.
51 РГАДА – Российский государственный архив древних актов, Москва.
52 РГГУ – Российский Государственный гуманитарный университет.

References

1. Vossoedinenie Kievskoj mitropolii s Russkoj pravoslavnoj cerkov`yu. 1676–1686 gg. Issledovaniya i dokumenty` / pod obshh. red. mitropolita volokolamskogo Ilariona. M.: Cerkovno-nauchny`j centr «Pravoslavnaya e`nciklopediya», 2019. 912 s.

2. Rossijskij gosudarstvenny`j arxiv drevnix aktov. F. 79. Op. 1. 1689 g. D. 1; 1690 g. D. 1; 1690 g. D. 3; 1691 g. D. 1; 1692 g. D. 1; 1693 g. D. 1; 1694 g. D. 1.

3. Bendza M. Tendencje unijne względem cerkwi prawosławnej w Rzeczypospolitej w latach 1674–1686. Warszawa, Chrześcijańska akademia teologiczna Publ., 1987, 242 p. (In Pol.)

4. Bushkovich P. Petr Velikii. Bor’ba za vlast’ (1671–1725). St. Petersburg, Dmitrii Bulanin Publ., 2008, 544 p. (In Russ.)

5. Floria B.N., Kochegarov K.A., Chesnokova N.P., Iafarova M.R. Kijevskaia mitropoliia, Moskovskii patriarkhat i Konstantinopol’skii patriarkhat v 1676–1686 godakh. Vossojedinenije Kijevskoi mitropolii s Russkoi pravoslavnoi tserkov’iu. 1676–1686 gg. Issledovaniia i dokumenty, ed. Ilarion (Alfeev), Moscow, Tserkovno-nauchnyi tsentr «Pravoslavnaia entsiklopediia» Publ., 2019, pp. 33–137. (In Russ.)

6. Floria B.N. Rossiia i popytki ustanovleniia «novoi unii» v Rechi Pospolitoi (1678–1681 gody). Slavianovedenije, 2015, no. 2, pp. 3–18. (In Russ.)

7. Kochegarov K. The Jesuit mission and Catholic community in Smolensk in the first years after the treaty of Eternal Peace 1686. Foreigners in Early Modern Muscovy, London, 2022 (in print).

8. Kochegarov K.A. Kniaz’ia Oginskije i snosheniia pravoslavnykh Velikogo kniazhestva Litovskogo s Rossijei v 80-kh gg. XVII v. Rossiia, Pol’sha, Germaniia: istoriia i sovremennost’ jevropeiskogo jedinstva v ideologii, politike i kul’ture, ed. B.N. Floria, Bernd Bonvech, Iu. Je. Ivonin, L.P. Marnei, B.V. Nosov, Moscow, Indrik Publ., 2009, pp. 82–117. (In Russ.)

9. Kochegarov K.A. Pytalis’ li ijezuity dobit’sia patriarshestva? Smolenskii mitropolit Simeon i vybory glavy Russkoi tserkvi v 1690 g. Iubileinyi sbornik statei v chest’ Jevgeniia Vladimirovicha Pchelova, ed. V.I. Durnovtsev, N.A. Komochev, K.S. Khudin. Moscow, IAI RGGU Publ., 2022 (in print). (In Russ.)

10. Kochegarov K.A. Rossiia i pravoslavnaia tserkov’ Velikogo kniazhestva Litovskogo v pervyje gody posle zakliucheniia dogovora o Vechnom mire (1686 – nachalo XVIII v.). Vzaimodeistviia i konflikty na konfessional’no i etnicheski smeshannykh territoriiakh Tsentral’noi i Vostochnoi Jevropy, 1517–1918, ed. K.A. Kochegarov, L.K. Novosel’tseva, A. Forgo, O.V. Khavanova, Moscow; St. Petersburg, Nestor-Istoriia Publ., 2016, pp. 169–196. (In Russ.)

11. Popov N.P. 1685 g. O pojezdke v Smolensk k mitrop. Simeonu «dlia velikikh dukhovnykh del». Chteniia v Imperatorskom obshchestve istorii i drevnostei rossiiskikh pri Moskovskom universitete, 1907, vol. 2 (221), ed. Je.V. Barsov, part. 5. Smes’, Moscow, Tipografiia shtaba Moskovskogo vojennogo okruga Publ., 1907, pp. 38–44. (In Russ.)

12. Popov N.P. Sobory patriarkha Ioakima na mitropolita Smolenskogo Simeona. Smolenskaia starina, Smolensk, izdanije Smolenskoi uchenoi arkhivnoi komissii Publ., 1909, issue 1, part 1, pp. 313–343. (In Russ.)

13. Sedov P.V. Zakat Moskovskogo tsarstva: Tsarskii dvor kontsa XVII veka. St. Petersburg, Dmitrii Bulanin Publ., 2008, 604 p. (In Russ.)

14. Trofimovskii N.V. Istoriko-statisticheskoje opisanije Smolenskoi jeparkhii. St. Petersburg, v tipografii dukhovnogo zhurnala «Strannik» Publ., 1864, [4] + VIII + 384 p. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate