Везде
Русские архитекторы-эмигранты и архитектурные конкурсы в межвоенном Белграде
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Русские архитекторы-эмигранты и архитектурные конкурсы в межвоенном Белграде
Аннотация
Код статьи
S0869544X0012831-7-1
DOI
10.31857/S0869544X0012831-7
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Ибрагимова Эльвира Н. 
Должность: Аспирант
Аффилиация: Центрально-Европейский университет
Адрес: Будапешт, Венгрия
Выпуск
Номер 1
Страницы
105-116
Аннотация

В статье анализируется участие русских архитекторов-эмигрантов в архитектурной жизни Королевства СХС/Югославия на примере белградских конкурсов. В первой части рассматривается, насколько часто и как успешно они участвовали в конкурсах, а во второй – проблема получения ими заказов без проведения конкурсов или в обход их результатов. 

Ключевые слова
белая эмиграция, архитектурные конкурсы, Белград, югославская архитектура
Классификатор
Получено
11.01.2021
Дата публикации
11.01.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
81
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Среди русских эмигрантов в Королевстве СХС/Югославия исследователи насчитывают около двух сотен архитекторов и гражданских инженеров, занимавшихся строительным проектированием [1. C. 131]. Около половины из них работали в Белграде, ставшем столицей нового государства и переживавшем трансформацию, которая дала широкое поле работы для архитекторов. В целом, у архитекторов в Королевстве было три возможных пути для карьеры: преподавание, частная практика, государственная служба.
2 Русские архитекторы старшего поколения не преподавали в университете, в отличие от представителей инженерных специальностей [2. C. 80]. Зато младшее поколение смогло продолжить образование на архитектурном отделении технического факультета, а некоторые из выпускников остались там преподавать (например П.Д. Анагности и Г.И. Самойлов).
3 В области частной практики эмигранты могли рассчитывать на должность ассистента в бюро сербских архитекторов. Только самые удачливые из русских архитекторов-эмигрантов смогли открыть свои бюро, например совместное бюро было у В.В. Сташевского и В.Ф. Баумгартена [3. C. 170].
4 Основным прибежищем для эмигрантов стала государственная служба: в муниципалитете, администрации Королевского двора или в министерствах, особенно в Министерстве строительства и его архитектурном отделении [4]. Как лица без гражданства, русские архитекторы работали по временным контрактам, но вместе с тем занимали на государственной службе привилегированное положение, пользуясь поддержкой самого короля Александра [5. С. 51], что объяснялось как нехваткой кадров при возросшем объеме задач, так и спецификой образования, опыта и экспертизой в самых востребованных стилях – византийском и неоклассическом.
5 Русские архитекторы сыграли важную роль в создании облика межвоенного Белграда. Согласно подсчетам О. Латинчич, русские эмигранты создали 10 % из всех 20 000 проектов, хранящихся в фонде муниципалитета в Историческом архиве Белграда [3. C. 195]. Однако, несмотря на это, развитие архитектуры в целом проходило без их влияния в силу профессиональной обособленности. Русские архитекторы не вступали в югославские профессиональные организации, создавая свои, а также редко участвовали в конкурсах или выставках, особенно организованных местными архитекторами [2. С. 64; 6. C. 275]. При этом часть сербских архитекторов была недовольна привилегированным положением русских эмигрантов [7. C. 338]. Одним из камней преткновения между ними были конкурсы, так как считалось, что русские архитекторы избегают участия в конкурсах, получая заказы без или в обход конкурсов.
6 В целом деятельность русских архитекторов-эмигрантов в Белграде разносторонне исследована как сербскими, так и российскими исследователями. Тематически эти исследования можно разделить на несколько групп. К первой группе относятся общие обзорные работы с упором на роль русских зодчих в изменении облика города и анализ их отдельных значимых работ, как, например, в статьях К.В. Никифорова «Русский Белград (К вопросу о деятельности русских архитекторов-эмигрантов)» [8] и В.И. Косика «Русские зодчие в Югославии» [7]. Вторая группа – биографии самых значимых русских архитекторов-эмигрантов, основными авторами исследований такого рода являются А. Кадиевич, М. Джурджевич и О. Латинчич. К третей группе можно отнести исследования деятельности русских архитекторов как особой группы в разных институциональных и идеологических аспектах. Например, А. Кадиевич исследовал их выставочную активность [6], С. Тошева – работу в министерстве строительства [4], Дж. Боровняк – основные сферы профессиональной деятельности [5], А. Игнятович – роль в формировании сербской идентичности [9].
7 Один из самых малоизученных сюжетов – это участие русских зодчих в конкурсах. В основном, в существующей литературе конкурсы рассматриваются как эпизоды биографии отдельных архитекторов. Цель данной статьи – оценить степень и успешность участия русских архитекторов в конкурсах, а также подробно рассмотреть проблему внеконкурсного приоритета на материале нескольких конкурсов.
8 В целом архитектурные конкурсы в межвоенном Белграде исследованы мало, за исключением нескольких работ об отдельных конкурсах (среди которых Государственная типография [10], Белый двор [11], храм св. Саввы [12], Теразийская терраса [13], административные здания [14]). Однако в книге архитектора Б. Койича «Социальные условия развития профессии архитектора в Белграде» были опубликованы своды правил для конкурсов, статьи из прессы, а также предпринята попытка составить список конкурсов (на основе собственного участия, в том числе и как члена жюри) [15]. С опорой на эти сведения и другие источники в статье составлен расширенный список конкурсов, для которых собраны сведения о жюри, наградах, результатах и их реализации. Эта информация стала основой для анализа активности русских архитекторов в конкурсах.
9 Основным источником информации по конкурсам являются публикации в прессе (в первую очередь, в ежедневных газетах «Време», «Правда», «Политика»). В них публиковались как объявления о проведении конкурсов и их результатах, так и подробные статьи с изображениями награжденных и приобретенных проектов. Порой СМИ следили за судьбой конкурсных результатов и публиковали информацию о дальнейшем развитии событий. Сами архитекторы писали статьи о конкурсах, рассказывая о своих проектах или выражая недовольство проблемами в конкурсной практике, публикая их как в ежедневных газетах, так и в профессиональной прессе (например, в журналах «Tehnički list» и «Gradjevinski vjesnik»).
10 Помимо прессы для восстановления хода конкурсов важны музейные мемориальные коллекции архитекторов (в первую очередь, хранящиеся в белградском Музее науки и техники). Они содержат не только сами проекты архитекторов, но и конкурсную документацию (программы, протоколы заседаний жюри), а также переписку архитекторов с жюри и заказчиком по результатам конкурсов.
11 Третья группа источников – архивные материалы муниципалитета и министерств (особенно Министерства строительства). На основе переписок и согласований между органами можно проследить судьбу конкурсных проектов в случае административных зданий и оценить влияние властей на конкурсную практику. В случае русских архитекторов, эти документы позволяют выявить причины и механизмы их назначений вне конкурса.
12 ***
13 В межвоенном Белграде было проведено около 60 конкурсов на отдельные здания и четыре градостроительных конкурса, из них в 1920-е годы – 15, в 1930-е годы (вместе с 1940 г.) – 49. Этот список составлен мною на основе списка архитектора Б. Койича (он перечисляет 31 конкурс в Белграде [15. C. 251–257]) с дополнениями из прессы и архивных материалов. К сожалению, для части конкурсов нет всей информации, включая и состав жюри, и призовые места для 14 конкурсов, состав жюри неизвестен для четырех, призовые места – для одного. Проведение конкурсов было сопряжено с рядом проблем на всех стадиях: от разработки программы конкурса до реализации результатов, что часто приводило к скандалам [14. Р. 32–44]. В целях регуляции конкурсов Ассоциация югославских инженеров и архитекторов (АЮИА) и Палата инженеров разработали два свода правил (1921 и 1938 г.), которые, в том числе, определяли право участия в конкурсах.
14 По своду правил 1921 г., конкурсы, с точки зрения, участия могли быть общими или ограниченными. Общие делились на местные (только для жителей города), югославские, всеславянские и международные. На ограниченные конкурсы заказчик имел право позвать группу архитекторов по своему усмотрению [15. C. 227–228]. Свод правил 1938 г. внес два изменения в эту классификацию: местные конкурсы были отменены, а ограниченные могли проводиться только после проведения общего [15. C. 239–240].
15 Своды правил не учитывали особое положение русских эмигрантов, которые, будучи лицами без гражданства, могли по этой классификации участвовать только во всеславянских и международных конкурсах, редко проводимых. В объявлениях о некоторых конкурсах специально указывалось, что, помимо граждан Королевства, в них могут участвовать и русские эмигранты, проживающие в нем. Однако на практике русские архитекторы могли участвовать во всех югославских конкурсах наравне с гражданами. Единственная группа белградских конкурсов, из участия в которых русские были исключены, – это четыре конкурса, организованных АЮИА с правом участия только для членов организации (а среди них не было русских архитекторов).
16 Меньше всего было возможностей у русских архитекторов для участия в конкурсах в качестве членов жюри. В 46 белградских конкурсах, для которых удалось установить составы жюри, участвовали в этом качестве около 70 архитекторов и инженеров, из них русских только два – Г.П. Ковалевский и Н.П. Краснов. Этому было две причины. Первая – наличие доминирующей группы сербских архитекторов, которых часто приглашали в жюри. Таким образом, 10 человек судили по 5–11 конкурсов каждый, в то время как почти половина из 70 членов жюри выполняла эту роль однократно. Вторая причина – сам механизм формирования жюри, состоявшего из двух частей: представителей заказчика и приглашенных архитекторов и инженеров. Приглашали в этом качестве чаще всего университетских профессоров, делегатов АЮИА или служащих Министерства строительства (иногда муниципалитета). Как было указано выше, в первые две группы русские архитекторы не входили. Что касается третьей группы, несмотря на многочисленность и роль русских зодчих в Министерстве строительства, они не могли выступать как его официальные представители на конкурсах, так как работали по временным контрактам. Хотя правилами это не было прописано, на практике в жюри конкурсов приглашали чиновников со званием инспектора или советника министерства, а к русским архитекторам, работавшим по контракту, эта система званий не применялась [16].
17 Особая ситуация сложилась с Г.П. Ковалевским, сотрудником технического отделения Белградского муниципалитета и руководителем бюро по разработке Генерального плана [17. С. 169–170]. Как представитель муниципалитета, он был членом жюри двух градостроительных конкурсов – на создание плана для Топчидерского парка в 1924 г. и для Теразийской террасы в 1930 г., об обустройстве которой он опубликовал статью и разработал ее временное решение [18].
18 Другие примеры участия русских архитекторов как членов жюри или организаторов конкурса связаны с привилегированным положением при Дворе и доверием короля. Так, Н.П. Краснов, автор многих важных административных зданий, был приглашен в жюри конкурса на проектирование Дома короля Александра I для учеников средних школ. Еще один эмигрант, С.Н. Смирнов, придворный инженер и доверенное лицо короля, участвовал в разработке рекомендаций для победившего на конкурсе архитектора В. Петровича [19. C. 150–151].
19 Когда король Александр решил построить отдельный дворец для своих сыновей (Белый двор), задача «перевести» желания монарха в вид строительной программы, подходящей для организации конкурса, была доверена В.В. Лукомскому, который зарекомендовал себя участием в строительстве Королевского дворца на Дедине [11. С. 134]. Однако в оценке работ конкурса принимал участие как архитектор только П. Попович. На этом конкурсе среди прочих был приобретен и проект Н.П. Краснова, чьи планы и изображения, к сожалению, не сохранились.
20 Оценить, насколько часто русские архитекторы были участниками конкурсов, достаточно сложно из-за недостатка материалов. Работы на конкурсы отправлялись анонимно, после конкурса раскрывались личности авторов награжденных, а иногда приобретенных проектов. Участие без полученных призов можно установить только для тех архитекторов, которые выставляли свои проекты на выставках или у которых хорошо сохранились коллекции всех проектов. Таким образом, можно рассмотреть участие русских архитекторов в конкурсах, в первую очередь, благодаря их награжденным и приобретенным проектам.
21 Для 49 белградских конкурсов известны списки награжденных, при этом в 17 случаях первая награда не была вручена, в двух случаях – не было ни первой, ни второй, и в двух случаях вместо вручения наград были приобретены все проекты. Таким образом, первая награда вручалась в 29 конкурсах (но в двух было несколько первых мест). Русские архитекторы получили три из них: дважды индивидуальную (В.А. Татаринов за проект железнодорожной станции Белград–Дунай в 1931 г. и Г.И. Самойлов за проект здания Пенсионного фонда Народного банка в 1937 г.) и одну в составе команды (Г.Я. Киверов вместе с Й. Коркой и Дж. Крекичем за проект здания Белградского кооператива в 1937 г.). Всего призовые места с первого по третье занимали 53 индивидуальных архитектора и 35 команд, из них шесть русских архитекторов и пять команд с их участием.
22 Самыми успешными по числу наград можно считать А.В. Папкова (одна индивидуальная вторая награда и две третьи командные), а также «хорватских русских», получавших свои награды только в составе команд, – это Г.Я. Киверов (одна первая, две вторые) и З.П. Думенгьич, в девичестве Непенина (одна вторая, две третьи и одна пятая). Г.И. Самойлов получил две индивидуальные награды (первую и пятую). Ещё пять архитекторов получили награды по одному разу (это В.В. Лукомский, И.А. Рык, Н.В. Васильев, В.А. Татаринов, Е.И. Мамуков).
23 Для точной оценки успехов русских архитекторов стоило бы посчитать и приобретенные проекты. Для белградских конкурсов обычной практикой было уменьшать количество наград ради покупки большего числа конкурсных проектов. Однако, в отличие от награжденных, приобретенные проекты часто обозначались в газетных публикациях только под шифрами, без указания авторства. Например, известно точно, что проекты Н.П. Краснова приобретались минимум четыре раза (два индивидуальных и два командных), командные работы А.В. Папкова – минимум три, по два раза приобретались проекты П.Д. Анагности и Н.В. Шилова.
24 При оценке успешности и частоты участия в конкурах стоит учитывать, что у многих русских архитекторов не было ни мотивации, ни необходимости в этом. Например, сотрудники и владельцы частных бюро имели специализацию в жилом строительстве, для которого конкурсов не проводилось. К тому же они занимались не только проектированием, но и возведением построек, имея порой такой поток заказов, что даже не нуждались в дополнительной рекламе через участие в конкурсах. Также архитекторы, получившие работу в министерстве и муниципалитете, банально не имели времени для участия в конкурсах из-за большой загруженности, в том числе не самыми творческими заданиями. Для этой группы участие в конкурсах являлось скорее хобби, чем необходимостью. Только непосредственно после прибытия у архитекторов-эмигрантов был стимул участвовать в конкурсах, чтобы утвердится в новой среде, привлечь инвесторов или получить работу. Однако в 1920-е годы само количество конкурсов было небольшим.
25 На одном из первых конкурсов, организованном по заказу двух министерств (сельского хозяйства и водных ресурсов, лесного хозяйства и горной промышленности) в 1921 г., третью награду получил В.В, Лукомский за проект в традициях русского ампира [20. C. 194]. Вероятно, его идея объединения двух учреждений в одном здании была вдохновлена зданием Сената и Синода в Петербурге. Также был приобретен проект Н.В. Васильева в духе петербургской неоклассической архитектуры 1910-х годов. Этот проект даже выставлялся на Всемирной выставке в Париже в 1925 г. [21. Р. 25]. Участие Васильева в белградских конкурсах примечательно тем, что он отправлял проекты и до своей эмиграции в Белград, и после отъезда в Нью-Йорк. В 1908 г. на всеславянском конкурсе на здание Администрации государственных монополий совместный проект Васильева и С.С. Кричинского получил первую награду [22. C. 97]. В 1940 г. Васильев участвовал в конкурсе на здание Оперы. Его проект, созданный в сотрудничестве с Дж. Лоувенфишем, получил пятую награду (при этом первая и вторая не вручались) [23. C. 146].
26 Помимо Лукомского и Васильева из старшего поколения русских архитекторов в конкурсах участвовали В.М. Андросов и Н.П. Краснов. Андросов в Белграде специализировался на церковной архитектуре, поэтому участвовал в конкурсе на храм Св. Саввы. Этот храм должен был стать своеобразным национальным пантеоном [12]. На конкурсе жюри присудило только вторую награду (Б. Несторовичу), но приобрело 13 проектов [24]. Среди них за проект Андросова была заплачена третья по величине сумма. Таким образом, Андросов получил больше, чем А. Дероко, чей совместный с Несторовичем проект впоследствии был реализован. В случае с Красновым известно четыре конкурсных проекта, и все были приобретены [25]. Два из них созданы в соавторстве с Д. М. Леко (на конкурс Министерства финансов и Аграрного банка). На конкурс Министерства финансов Краснов отправил также индивидуальный проект. Четвертый проект был приобретен на уже упомянутом конкурсе на здание Белого двора.
27 Гораздо активнее участвовало в конкурсах младшее поколение архитекторов. Для них, как для недавних выпускников, конкурсы были важны для успешного старта карьеры, рекламы и получения заказов.
28 Самым успешным для русских архитекторов, но редко упоминаемым в связи с ними, является конкурс на здание железнодорожной станции Белград–Дунай в 1931 г. Из трех призовых мест два заняли русские архитекторы [26]. Первое место получил В.А. Татаринов, выпускник технического факультета Загребского университета, работавший впоследствии в Нише. Второе место занял Е.И. Мамуков, позднее более известный по деятельности в НТС, чем на архитектурном поприще.
29 А.В. Папков может считаться одним из самых успешных участников конкурсов среди русских эмигрантов1]. Папков дважды занимал третьи места: в команде с М. Злоковичем в конкурсе на Дом инвалидов в 1928 г. и в команде с В. Гавриловичем в конкурсе на Дом инвалидов в 1933 г. В 1928 г. Папков также получил одну из вторых наград на конкурсе на здание Народного университета (при этом первой не было). Три командных проекта Папкова были приобретены: проект с Злоковичем для храма св. Саввы, проект с Гавриловичем для станции Белград–Дунай, а также проект здания Аэроклуба, созданный совместно с Н.В. Шиловым. Это один из немногих примеров совместных конкурсных проектов русских архитекторов. Представители молодого поколения, получившие образование уже в Югославии, гораздо чаще сотрудничали с местными архитекторами, чем между собой. На этом поприще успешными оказались русские архитекторы, закончившие технический факультет Загребского университета и покорявшие белградские конкурсы в составе хорватских команд.
1. Часть его конкурсных проектов описана в статье М. Джурджевич, посвященной его творчеству [27], остальные упомянуты в прессе [28
30 Г.Я. Киверов был частью трио Й. Корка, Дж. Крекич, Г.Я. Киверов, на счету которого имелось несколько реализованных проектов в Загребе, а также успешное участие как в белградских, так и иных югославских конкурсах. Они получили вторую награду на конкурсе Государственной типографии в 1933 г., одну из трех первых наград на конкурсе Белградского кооператива в 1937 г., а также одну из вторых (первой не было) на конкурсе на здание Этнографического музея в 1938 г. [29].
31 Еще больше наград получила З.П. Думенгьич2, в девичестве Непенина, известная своими проектами зданий в сфере здравоохранения. Команда в составе с З.П. Думенгьич, ее мужем С. Думенгьичем и их коллегой З. Вркляном дважды занимала третье место (в конкурсе на так называемую палату Албания и Больницу больничного фонда). В команде с мужем З.П. Думенгьич получила вторую награду на конкурсе Сербского сельскохозяйственного общества и пятую – на здание Администрации государственных монополий в 1939 г. Также они участвовали в конкурсах на индустриальные здания – Государственную типографию (проект приобретен) и Завод по изготовлению марок. До замужества Зоя Петровна трижды участвовала в конкурсах в команде с Киверовым, один из которых – это белградский конкурс на здание Государственного Ипотечного банка, но наград они не получили. В целом, благодаря хорошо сохранившемуся наследию, на примере Зои Петровны можно оценить успешность ее участия в белградских конкурсах: из семи проектов только два не были приобретены или награждены.
2. Все конкурсные проекты Зои Петровны опубликованы в диссертации З. Баришич Маренич [30].
32 Молодые архитекторы, окончившие обучение в Белграде, получали первый опыт участия в конкурсах, сотрудничая с состоявшимися сербскими архитекторами. Так, П.Д. Анагности работал с Б. Несторовичем и А. Дероко, а Г.И. Самойлов – с А. Дероко.
33 П.Д. Анагности вошел в сербскую архитектуру не только из-за спроектированных зданий, но и благодаря преподавательской деятельности. Несколько проектов Анагности были приобретены, в том числе и на конкурсе 1936 г. на здание Администрации государственных монополий, в котором должно было размещаться также и правительство. Приобретение его проекта позволило ему участвовать в своеобразном «втором туре» – соревновании между авторами награжденных и приобретенных проектов. Согласно воспоминаниям архитектора, он получил награду во втором туре [31. C. 246]. Однако результаты конкурса остались нереализованными из-за изменения места для постройки.
34 С точки зрения индивидуальных наград, лучший результат был у Самойлова, одного из самых талантливых архитекторов из младшего поколения русских эмигрантов. В его коллекции есть семь белградских конкурсных проектов, два из которых получили награды. На конкурсе на здание Пенсионного бюро служащих (1939 г.) он получил пятую награду [32], на конкурсе на здание Пенсионного фонда чиновников и служащих Национального банка (1937 г.) – первую [33]. Это здание в результате было возведено по его проекту. В случае белградских конкурсов это важно, так как из-за проблем в конкурсной практике только четверть проектов, получивших высшие награды на конкурсах, были реализованы без существенных изменений. Стоит отметить, что председателем совета Пенсионного фонда и членом жюри был В. Теокарович, для семьи и предприятий которого Самойлов проектировал с 1935 г. Для современников эта связь, судя по публикациям в прессе, осталась незамеченной, но на нее обратили внимание исследователи [34. C. 96].
35 А. Кадиевич отмечает, что русские архитекторы часто получали заказы (в том числе самые важные) вне конкурса в силу своего привилегированного положения [1. C. 139]. У этой проблемы есть два аспекта: получение заказа без проведения конкурса или в обход конкурсных результатов.
36 Первый аспект упоминается в связи с русскими архитекторами чаще, но такая постановка вопроса проблематична. Бесспорно, что русские архитекторы получили множество заказов на правительственные и общественные здания в 20-ые годы без проведения конкурса. Но в этот период сами конкурсы были достаточно редкими (в среднем 1.5 в год в 1920-е годы, 4.5 – в 1930-е годы), и их проведение не считалось обязательным, оно оставалось на усмотрение заказчика даже в случае таких значимых проектов, как здания министерств.
37 К тому же все эти заказы приходятся на узкую группу опытных и известных архитекторов старшего поколения. Конечно, если сравнивать эти назначения с попытками молодых сербских архитекторов-модернистов пробиться к административным заказам, то положение русских архитекторов выглядит привилегированным. Но если сравнить эти назначения с заказами у старшего поколения сербских архитекторов, также обладавших опытом, известностью и положением в Министерстве строительства, то мы увидим сопоставимое количество заказов без конкурса3.
3. Например, в случае с работами М. Коруновича, Н. Несторовича, П. Поповича, П. Баяловича.
38 В паре случаев русские архитекторы получали заказ в обход результатов проведенного конкурса. Однако специфика этих ситуаций отнюдь не сводится к привилегированному положению русских архитекторов, а демонстрирует общие проблемы конкурсной практики.
39 Самый известный случай такого рода – это получение Красновым заказа на здание двух министерств (сельского хозяйства и водных ресурсов, лесного хозяйства и горной промышленности). В 1921 г. Министерство сельского хозяйства и водных ресурсов заказало без конкурса проект у Н. Несторовича, возможно, благодаря его членству в Сербском сельскохозяйственном обществе [35. C. 352]. Министерство лесного хозяйства и горной промышленности, получив соседний участок, обратилось к Министерству строительства для проведения конкурса, в итоге оно предложило провести общий конкурс на оба здания, чтобы создать ансамбль [36]. Бюро «Архитектор» Д. Брашована и М. Секулича заняло первое место на этом конкурсе.
40 После конкурса возник конфликт между Несторовичем, бюро «Архитектор» и Министерством строительства, в котором столкнулись три логики выбора проекта. На основе договора с Министерством сельского хозяйства заказ получил Несторович, но бюро «Архитектор» пожаловалось в АЮИА с опорой на свое право победителя конкурса [37]. В конце концов, Несторович и бюро разработали общий проект, которым осталось недовольно Министерство строительства, указывавшее на то, что такие здания должно проектировать только его Архитектурное отделение [38]. В результате контракт с Несторовичем и бюро «Архитектор» был разорван, а разработка проекта доверена Краснову как одному из сотрудников Архитектурного отделения [39].
41 Этот случай часто рассматривается в паре с конкурсом на здание Министерства финансов. Некоторые исследователи указывают, что Краснов получил заказ в обход конкурса4, однако ситуация гораздо сложнее. Сам конкурс на здание Министерства финансов был одним из самых скандальных в межвоенном Белграде. На конкурсе не было первой награды, а вторая досталась бюро «Архитектор» [40]. Проблема заключалась в том, что в бюро «Архитектор» работал Б. Несторович, сын председателя жюри Н. Несторовича, к тому же бюро и Н. Несторович вместе работали над проектом для вышеупомянутых двух министерств. Из-за этого АЮИА обратилось к министру финансов, а затем и к министру строительства и премьер-министру, чтобы добиться пересмотра результата конкурса [41]. Министерство согласилось провести второй конкурс, затрагивающий только фасад здания, с тем же составом жюри5, а АЮИА в знак протеста запретило своим членам в нем участвовать [42]. В этом конкурсе участвовали всего пять архитекторов, и победил Д. Брашован (участник бюро «Архитектор») [43. C. 151]. Считается, что этот проект Брашована был отклонен, а заказ в итоге получил Краснов вне конкурса. Но Министерство финансов вообще отказалось от идеи строить здание на этом участке из-за финансовых сложностей [44]. Ранее оно приобрело соседний участок у Министерства торговли и промышленности, где в результате и было возведено здание, заказанное этим министерством у Краснова [45], но уже для Министерства финансов, из-за чего и возникла путаница.
4. Среди них З. Маневич, А. Кадиевич, С. Тошева, в то время как А. Игнятович и Б. Несторович упоминают отказ от идеи строить на этом участке вообще [14. Р. 55–56].

5. Кроме Э. Шена, который и пожаловался в АЮИА на результат конкурса, и отказался участвовать в жюри второго конкурса.
42 Еще один известный случай с нарушением конкурсной практики – это фасад В.М. Андросова для здания Главной почты. Конкурс на это здание в 1930 г. стал первым, в котором все три награды получили модернистские проекты архитекторов из западных частей Королевства. Первое место занял проект хорватских архитекторов А. Пичмана и А. Бараньи, которые, согласно оценке жюри, предложили самую подходящую и рациональную организацию пространства [46]. Проект отличался не только технической новизной, но и модернистским фасадом с обилием стекла [47]. Именно фасад стал камнем преткновения. По легенде из мемуаров архитектора Д. Леко, проект не понравился самому королю Александру, заявившему, что он не хочет видеть «напротив парламента здание, которое дети могут разрушить из рогатки» [48. C. 8–9]. Однако, согласно архивным источникам, инициатором изменения фасада стал министр транспорта Л. Радивоевич, который запросил у Министерства строительства два-три варианта более монументального и репрезентативного фасада [49]. Глава Архитектурного отделения дал это задание Н.П. Краснову, В.М. Андросову, В. Девичу и Д. Тадичу и отправил полученные пять проектов6, а министр транспорта выбрал среди них проект В.М. Андросова [51]. Таким образом, здание построено по планам Пичмана, но с грубым вмешательством в виде изменения фасада.
6. По два проекта от Краснова и Девича, один – Андросова, Тадич отказался выполнить это задание [50].
43 Эти три случая демонстрируют основные проблемы конкурсной практики в случае административных зданий: недостаточно четкая разработка конкурсных процедур и несоответствие архитектурных предпочтений профессионалов и политиков. Эти проблемы нельзя свести к вопросу о привилегированном положении русских архитекторов. Скорее они демонстрируют проблемы в отношениях Министерства строительства и архитекторов, особенно с учетом того, что не только русские архитекторы из министерства получали заказы в обход конкурсов по инициативе министерства.
44 Единственный пример, который можно было бы рассмотреть как привилегию именно русского архитектора (а не служащего министерства), – это случай с нереализованным зданием Министерства образования с участием Г.И. Самойлова. Недалеко от комплекса уже описанных министерских зданий Министерство образования решило построить новое здание и организовало конкурс проектов [52]. На этом конкурсе первая награда не вручалась, а остальные получили модернистские проекты7. Среди участников конкурса был и Самойлов с проектом, в котором преобладали неоклассические элементы. М. Милованович указывает, что, по воспоминаниям Самойлова министр образования Д. Магарашевич, предложил разработать проект здания именно ему, но он отказался [54. C. 285]. С учетом того, что жена Самойлова была чиновником этого министерства, он вполне мог быть близко знаком с министром. Однако других подтверждений этого предложения нет, а само здание не было построено из-за финансовых проблем.
7. Две вторые награды у хорватской команды Хаберле–Бауэр и у македонца М. Чакелия, третий приз – у сараевской команды М. Байлон и Э. Шаманек [53].
45 Таким образом, русские архитекторы участвовали в конкурсах (или, как минимум, получали награды) меньше, чем следовало ожидать, исходя из их активной проектировочной деятельности в Белграде. Однако проблема их внеконкурсного приоритета сильно преувеличена исследователями и скорее является отражением общих проблем в функционировании конкурсного механизма в межвоенной Югославии.

Библиография

1. Кадијевић А. Улога руских емиграната у београдској архитектури између два светска рата // Годишњак града Београда, 2002–2003. Књ. XLIX–L.

2. Миленковић Т. Ruski inzenjeri u Jugoslaviji: 1919–1941. Београд, 1997.

3. Латинчић О. Валериј Владимирович Сташевски (1882–?) у Београду: подаци из архивске грађе Историјског архива Београда // Наслеђе. 2011. № 12.

4. Тошева C. Рад руских архитеката у Министарству грађевина у периоду између два светска рата // Годишњак града Београда. 2004. Књ. LI.

5. Боровняк Дж. Российские архитекторы и инженеры – эмигранты в Белграде между двумя мировыми войнами // Ежегодник Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына. 2017. Вып. 7.

6. Кадиевич А. Выставки русских архитекторов в Белграде между двумя мировыми войнами // Русская эмиграция в Югославии. М., 1996.

7. Косик В.И. Русские зодчие в Югославии // Изобразительное искусство, архитектура и искусствоведение Русского зарубежья. СПб., 2008.

8. Никифоров К.В. Русский Белград (К вопросу о деятельности русских архитекторов-эмигрантов) // Славяноведение. 1992. № 4.

9. Игњатовић А. Разлика у функцији сличности – архитектура руских емиграната у Србији између два светска рата и конструкција српског националног идентитета // Токови историје. 2011. № 1.

10. Ilijevski, A. Form and Function: Architectural Design Competition for the State Printing House of the Kingdom of Yugoslavia // Zbornik Mаtice srpske zа likovne umetnosti. 2014. № 42.

11. Тошева С. Конкурс за Бели двор на Дедињу // Годишњак града Београда. 1998–1999. Књ. XLV–XLVI.

12. Damljanovic T. Fighting' the St. Sava: Public Reaction to the Competition for the Largest Belgrade Cathedral // Centropa. 2005. № 5(2).

13. Sisovic G. Architectural competitions and the issue of the autonomy of architecture: The case of Terazije Terrace // Spatium. 2016. № 35.

14. Ibragimova E. Broken Mechanism: Architectural Competitions for Administrative Buildings in Interwar Belgrade. Budapest, 2016.

15. Којић Б. Друштвени услови развитка архитектонске струке у Београду: 1920–1941. године. Београд, 1978.

16. Ministarstvo gradjevina. Spisak // Javan rad. 1940. № 2–3.

17. Ђурђевић М. Урбанистичко-архитектонска делатност Ђорђа Павловича Коваљевског у Србији // Годишњак града Београда. 2002–2003. Књ. XLIX–L.

18. Коваљевски Ђ. О уређењу Теразијске Терасе // Београдске општинке новине. 1930. № 6.

19. Анђелковић М. Од Дома краља Александра I за ученике средњих школа до Архива Југославије // Архив. 2001. № 2.

20. Леко Д.М. Нова зграда Министарства пољопривреде и вода // Технички лист. 1926. № 13–14.

21. Exposition Internationale des arts Decoratifs et Industriels Modernes, Section Serbe-Croate-Slovene. Paris, 1925.

22. Маслаћ Д. Скице за зграду Монополске управе // Српски технички лист. 1909. № 13.

23. Здравковић И. Исход конкурса за Београдску оперу // Уметнички преглед. 1940. № 4–5.

24. Резултат конкурса за храм Св. Саве // Време. 24.6.1927.

25. Мађановић М. Прилог проучавању београдског опуса Николаја Петровича Краснова (1922–1939) // Наслеђе. 2015. № 16.

26. Београд добија још једну, нову модерну железничку станицу // Време. 25.6.1931.

27. Ђурђевић М. Архитекта Андреј Васиљевич Папков // Годишњак града Београда. 2005. Књ. LII.

28. Podizanje Doma ratnih invalida // Vreme. 18.8.1932; Beograd dobija jos jednu, novu modernu zeleznicku stanicu // Vreme. 25.6.1931; Na konkursu za idejne skice za zgradu Aero-kluba ... // Vreme. 7.3.1932.

29. Matan C. Architecture competition proposals in the body of work of the KKK Group (1931–1939) in the Kingdom of Yugoslavia // Epites-Epiteszettudomany. 2020. № 48 (1–2).

30. Barisic Marenic Z. Arhitektica Zoja Dumengjic: osobitost djela u kontekstu hrvatske moderne arhitekture: doktorska disertacija Arhitektonski fakultet. Zagreb, 2007.

31. Ђурђевић М. Прилог проучавању живота и дела архитекте Петра Димитријевича Анагностија // Годишњак града Београда. 2000–2001. Књ. XLVII–XLVIII.

32. Резултат јавног конкурса за идејну скицу за дом Пензионог завода за службенике // Време. 28.10.1939.

33. Уређење Теразија // Правда. 16.11.1937.

34. Просен М. Прилог познавању београдског опуса Григорија И. Самојлова // Наслеђе. 2001. № 3.

35. Павловић М. Живот и дело архитекте Николе Несторовића: докторска дисертација. Универзитет у Београду. Београд, 2014.

36. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1371. Документ № 8842 от 10.04.1921.

37. Архив Југославије. Фонд 62. Фасц. 1371. Договор от 13.05.1921

38. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1371. Протоколы 22700/1923, 14.241

39. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1371. Протокол 68049 от 01.09.1926

40. Историјски архив Београда. 2770-K6. 1. Резултат јавне утакмице за израду скица за зграду Министарства Финансија у Београду.

41. Разне вести // Технички лист. 1924. № 19. Вести из удружења // Технички лист. 1924. № 20. Вести из удружења // Технички лист. 1924. № 5.

42. Одлука инжењера и архитеката поводом конкурса за фасаду палата Министарства Финансија // Политика. 25.4.1925.

43. Кадијевић А. Живот и дело архитекте Драгише Брашована // Годишњак града Београда. 1990. Књ. XXXVII.

44. Палата Министарства финансија // Време. 1.6.1925.

45. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1371. Документ №1296 от 15.04.1924.

46. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1526. Документ №619884 от 6.10.1931.

47. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1526. Tehnicki opis projekata P1B.

48. Маневић З. Јучерашње градитељство // Урбанизам Београда. 1979. № 53-54 (прилог 9).

49. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1526. Документ №3620 от 30.01.1931.

50. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1526. Документ №3620 от 18.02.1931, от 10.03.1931.

51. Архив Југославије. Ф. 62. Фасц. 1526. Документ №13728 от 03.04.1931.

52. Архив Југославије. Ф. 81. Фасц. 2. Скица за нову зграду Министарства Просвете.

53. Резултат утакмице за израду идејних скица за нову зграду Министарства просвете // Време. 31.10.37.

54. Милованович М. Архитектор Григорий Самойлов // Русская эмиграция в Югославии. М., 1996.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести