Везде
Политика «очищения» хорватского языка в независимом государстве Хорватия в начале 1940-х годов: истоки, формы, результаты
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Политика «очищения» хорватского языка в независимом государстве Хорватия в начале 1940-х годов: истоки, формы, результаты
Аннотация
Код статьи
S0869544X0009735-1-1
DOI
10.31857/S0869544X0009735-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Кирчанов Максим Валерьевич 
ORCID: 0000-0003-3819-3103
Должность: Доцент кафедры регионоведения и экономики зарубежных стран факультета международных отношений
Аффилиация: ФГБОУ ВО «Воронежский государственный университет»
Адрес: Российская Федерация, Воронеж
Выпуск
Номер 3
Страницы
33-42
Аннотация

В статье анализируются основные формы (законы, реформа правописания, пуризм) лингвистической политики, а также точка зрения интеллектуального сообщества первой половины 1940-х годов на развитие хорватского языка в НГХ.

Ключевые слова
НХГ, языковая политика, пуризм, хорватский национализм, интеллектуальное сообщество, ответственность интеллектуалов
Классификатор
Получено
18.05.2020
Дата публикации
18.06.2020
Всего подписок
28
Всего просмотров
877
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать   Скачать pdf
1 Среди наиболее динамично развивающихся направлений в современном славяноведении выделяются исследования славянских языков в рамках авторитарных недемократических режимов, что создает условия для междисциплинарного синтеза, позволяя интегрировать достижения как филологии, так и истории. Проблемы исторического развития ряда славянских языков детально описаны в историографии, но часть их пребывает в тени других сюжетов, которые привлекают больше внимания со стороны историков. Вопросы истории хорватского языка в Независимом государстве Хорватия (НГХ), а также языковой политики, которую проводили власти этого политического образования в первой половине 1940-х годов в частности, как и сама хорватская государственность исследуемого периода – тема малоизученная в современном российском славяноведении. Число исследований первой половины 1990-х годов, в российской исторической кроатистике невелико [1–2]. Проблемами истории хорватского языка в НГХ занимаются преимущественно хорватские историки [3–4], диапазон мнений которых варьируется от традиционной позитивистской историографии, склонной писать историю в событийной системе координат до немногочисленных попыток описания истории хорватского языка в НГХ в категориях интеллектуальной истории и истории идей. Оригинальные работы отечественных историков, сфокусированные на частных аспектах истории хорватского языка в НГХ в целом или на отдельных аспектах его функционирования в частности в современной российской историографии фактически отсутствуют.
2 Исходя из подобной историографической ситуации, целью статьи является анализ языковой политики в отношении хорватского языка в НГХ. Поэтому, в число задач автора входит анализ того, как и при помощи каких тактик и стратегий хорватские интеллектуалы в начале 1940-х годов на страницах периодических изданий («Narodne novine», «Spremnost», «Hrvatski narod», «Književni tjednik», «Nova Hrvatska», «Novi list») «воображали» и «изобретали»1 такие образы хорватского языка, которые вписывались бы в идеологический канон национализма и языкового пуризма2 как его частного проявления в Хорватии в первой половине 1940-х годов не в контекстах филологии, но в рамках интеллектуальной истории хорватской государственности изучаемого периода.
1. Используя эти формулировки, Автор признает определенную маргинальность этого текста в сравнении с другими отечественными исследованиями по истории НГХ, написанными в рамках традиционной (нео)позитивистской, событийной парадигмы. Поэтому история языковой политики в период существования НГХ воспринимается автором не как часть событийного исторического процесса, но в контекстах интеллектуальной истории, когда интеллектуалы выступают в качестве создателей идентичностей, наделяя их необходимыми изобретенными / изобретаемыми традициями [5; 6] необходимыми для функционирования и воспроизводства нации как воображаемого сообщества – в рамках подобной методологической системы координат деятельность хорватских интеллектуалов, анализируемая в этой статье, может восприниматься как часть тех культурных практик, которые направлены на укрепление хорватской идентичности, этничности и языка как «изобретенных традиций» и консолидацию хорватской нации как «воображаемого сообщества».

2. Термин «пуризм» традиционно используется в лингвистической литературе для описания чрезвычайно завышенного стремления к чистоте того или иного языка, а также очищения его от иноязычных заимствований. В отношении политики НДХ в отношении хорватского языка в начале 1940-х годов использование дефиниции «пуризм» может показаться несколько искусственным. С формальной точки зрения он языковые практики хорватских интеллектуалов в изучаемый период могут быть определены как попытки очищения языка. Тем не менее, автор полагает более корректным применение термина «пуризм».
3 Методология. Специфика как объекта, так и предмета этой статьи определяют и методологические принципы, используемые автором. Поэтому, предполагается, что необходимо обратиться не только к филологическим методам, но и к другим принципам, предложенным в рамках инвенционистского поворота в историографии [5; 6] и достижениям интеллектуальной истории [7; 8; 9], которые могут быть более продуктивны для изучения истории как хорватского языка, так и языковой политики в авторитарном обществе, чем методы традиционной позитивистской историографии.
4 Стартовые условия языковой политики НГХ. К 10 апреля 1941 года, моменту провозглашения НГХ, хорватские интеллектуалы имели значительный опыт как развития хорватского языка [10], так и языкового национализма. Формально развитие хорватского языка в НГХ определяли несколько событий предшествующего периода, включая 1) принятие идей сербского националиста Вука Караджича о необходимости языковой унификации (1836); 2) Венское соглашение (1850) между хорватскими и сербскими националистами о развитии языка; 3) деятельность целого ряда интеллектуалов, среди которых Адольфо Вебер Ткалчевич (Adolfo Veber Tkalčević, 1825 – 1889 [11]), Богослав Шулек (Bogoslav Šulek, 1816 – 1895 [12]), Вьекослав Бабукич (Vjekoslav Babukić, 1812 – 1875 [13]), Антун Мажуранич (Antun Mažuranić, 1805 – 1888 [14]), внесшие значительный вклад в унификацию хорватского языка и к наследию которых периодически апеллировали филологи НГХ [15]; 4) создание Хорватской бановины как формы автономии, что позволило существенно повысить статус хорватского языка, отменив «общее» хорватско-сербское правописание в пользу т.н. «бораничева правописания» (Boranićev pravopis), начать издание специализированного журнала «Hrvatski jezik» и издать книгу Петара Губерины и Круна Крстича [16; 17] «Razlike između hrvatskoga i srpskoga književnog jezika» [18], которая отстаивала независимый статус хорватского языка.
5 В целом, к началу 1940-х годов хорватские националисты получили значительный опыт использования языка как политического ресурса. Поэтому, создание бановины рассматривалось как шаг к полной государственной независимости, а усилия лингвистов начала 1940-х годов воспринимались как часть культурных и интеллектуальных практик, направленных на ее легитимацию. В целом, этот опыт сочетания национализма и лингвистических штудий предопределил основные векторы и направления развития языковой политики в отношении хорватского языка в НГХ.
6 Основные акторы и факторы языковой политики в НГХ. Если до провозглашения хорватской государственности пот инициативе лидеров усташей основными участниками, заинтересованными в процессе развития хорватского языка были филологи школьные учителя, то после 1941 года ситуация изменилась. НГХ поставило развитие и функционирование хорватского языка под государственный контроль. Несмотря на то, что лингвистический дискурс оказался под государственным контролем, несколько хорватских интеллектуалов внесли весомый вклад в развитие хорватского языка в НГХ. Блаж Юришич3, Мариян Стойкович4, Стьепан Павичич5, Людевит Йонке6, Адольф Братолюб Клаич7 и другие были среди тех лингвистов, которые активно сотрудничали с властями НГХ в деле проведения языковой политики [19].
3. Блаж Юришич (Blaž Jurišić, 1891 – 1974) – хорватский лингвист и диалектолог, автор первого диалектологического словаря хорватского языка. В 1941 году стал первым директором Хорватского государственного управления языка, а с 1950 года – сотрудником Институте языка Югославской Академии Наук и Искусств.

4. Мариян Стойкович (Marijan Stojković, 1979 – 1965) – хорватский лингвист. Доктор философии (1903). До 1944 года сотрудничал с властями НДХ, консультируя Хорватское государственное управление языка. С 1944 года – на пенсии.

5. Стьепан Павичич (Stjepan Pavičić, 1887 – 1973) – хорватский лингвист и этнограф. Сотрудничал как с властями НДХ (Хорватское государственное управление языка), так и СФРЮ (редакции Югославской и Хорватской Энциклопедий)

6. Людевит Йонке (Ljudevit Jonke, 1907 – 1979) – хорватский лингвист и переводчик. С 1950 по 1973 год возглавлял кафедру хорватского языка в Загребском Университет. Популяризатор чешского языка и литературы в Хорватии. В 1954 году поддержал Новисадское соглашение, хотя в 1960-е годы начал выступать с его критикой и защитой самостоятельного статуса хорватского языка, отозвав в 1971 году свою подпись. В 1967 году поддержал Декларацию о названии и статусе хорватского языка. С 1965 по 1971 год – директор Института хорватского языка. В 1973 году принудительно отправлен на пенсию.

7. Адольф Братолюб Клаич (Adolf Bratoljub Klaić, 1909 – 1983) – хорватский лингвист. Доктор филологии (1941). С 1941 по 1945 – сотрудник государственных органов НДХ, занимавшихся языковой политикой. Один из авторов орфографической нормы, принятой в НДХ. С 1950 года – профессор хорватского языка в Академии театра и киноискусства. Переводчик древнегреческой и древнеримской литературы.
7 Основным участником языковой политики, которая включала вопросы стандартизации, языкового регулирования и пуризма, стало новое специально созданное (28 апреля 1941 года) учреждение – Хорватское государственное управление языка (Hrvatski državni ured za jezik [20]). Основным документом языковой политики периода НГХ стало «Правовое положение о хорватском языке, его чистоте и правописании» («Zakonska odredba o hrvatskom jeziku, o njegovoj čistoći i o pravopisu» [21]), определявшее как основы правописания, так и функционирования языка в общественно-политической жизни. Примечательно, что большинство филологов лояльных режиму встретили эти инициативы положительно, определив соответствующие законы как проявления «защиты хорватского языка» [22] со стороны властей. Несколько периодических изданий в НГХ были призваны публиковать решения властей относительно вопросов развития хорватского языка. Если «Hrvatski jezik» оставался преимущественно академическим изданием, то несколько газет, включая «Alma mater croatica», «Hrvatski narod», «Nova Hrvatska» и «Novi list», публиковали решения относительно лексических новаций, инициированных Хорватским государственным управлением языка.
8 Что касается политики в области хорватского языка в период между 1941 и 1945 годами, то она, с одной стороны, включала 1) законодательное регулирование через издание законов, запрещавших использование кириллицы [23], предусматривавших борьбу с неграмотностью [24], предписывающих соблюдать «чистоту языка» [25] и использование т.н. «корневого правописания» (koriensko pisanje [26; 27]), которые легли в основу языковой политики в НГХ хотя последняя зависела и от других законодательных актов, принятых в 1941 году, включая «Законное положение о присяге на верность Государству Хорватия» (10 апреля), «Законное положение о защите народа и государства» (17 апреля), «Законное положение о сохранении хорватского народного имущества» (18 апреля); «Решение о переименовании улиц, которые не имеют ничего общего с хорватской городской культурной средой и хорватским народом» (19 апреля)8, которые формально к хорватскому языку не относились, но в целом вписывались в ту политическую линию, которой придерживались новые политические элиты, 2) изменение правописания [28; 29] и его фиксация как новой нормы в словарях [30; 31; 32], 3) вытеснение из хорватского языка сербизмов и интернационализмов [33] на уровне общественно-политической лексики и названия населенных пунктов, 4) изобретение новых слов от славянских в целом или хорватских корней в частности, 5) популяризация нововведений, известная как «jezična promičba» («языковая пропаганда») или «jezični savjeti» («языковые советы» [34]), при помощи газет подконтрольных властям. С другой стороны, языковая политика проявлялась и в регулярной дискуссии или дебатах (если этот термин применим к недемократическому НГХ) между хорватскими интеллектуалами относительно направлений и перспектив развития хорватского языка. Меры, предпринимаемые в области развития и функционирования языка, в определённой степени соотносились с политикой НДХ и в других областях, включая 1) институционализацию авторитарного политического режима, 2) ограничение прав и свобод, введение и постоянное ужесточение цензуры, 3) преследование политических противников как среди хорватских политиков, так и представителей других групп, 4) создание и развитие аппарата политического контроля и государственного насилия, представленного системой концентрационных лагерей, что позволяло совершать акты как индивидуального, так и массового насилия в отношении сербского и еврейского населения9.
8. Большинство этих актов опубликовано на протяжении 1941 – 1942 годов (Zbornik zakona i naredba NDH. Zagreb: Glavno ravnateljstvo za promičbu, 1942), что превращает их в ценный источник по, к сожалению, еще не написанной в отечественной историографии правовой истории Хорватии.

9. Все эти факторы, достаточного детально и подробно описанные и изученные в историографии [1] в различной степени, вероятно, влияли на политику как в отношении хорватского языка, так и его функционирование в обществе, хотя прямые взаимовлияния проследить крайне сложно, что свидетельствует о необходимости дальнейшего изучения проблем истории НДХ, но в междисциплинарной перспективе – в контекстах культурной и интеллектуальной истории таких социальных явлений как приятие / неприятия, покорность / протест, лояльность / оппозиционность как на протяжении существованиях НДХ, так и эволюции представлений о нем в хорватской исторической памяти [2].
9 Этнический национализм и языковая политика НГХ. В рамках лингвистических дебатов хорватских интеллектуалов НГХ (если они, конечно, содержали элемент дискуссий) особое внимание хорватские филологи уделяли доказательству и обоснованию центральной роли языка в развитии и сохранении хорватской идентичности, периодически декларируя необходимость борьбы за «красоту и чистоту хорватского языка» [35]. Стремление воспринимать язык как основной элемент хорватской идентичности содействовало мифологизации его истории и ее написанию в преимущественно этноцентричной системе координат, что позволяло лингвистам НГХ искусственно навязывать современную им хорватскую идентичность раннесредневековым славянам, которые автоматически определялись как хорваты, а их язык как хорватский. В частности, Петар Гргец в 1944 году констатировал, что «наши прадеды и деды сберегали хорватский язык как выражение и ядро хорватской самобытной культуры, понимая, что без него они потеряют право иметь свою родину, честь и быть уважаемыми соседями» [36]. С незначительными вариациями эта идеологическая формула воспроизводилась в официальных изданиях НГХ вплоть до его падения [37], а лояльные режиму филологи настаивали, что «хорватский язык является святыней хорватского народа. Язык – это зеркало и самое честное выражение души нашего народа» [38]. Именно склонность описывать хорватский язык как основу идентичности в ее этническом понимание и предопределило радикальные попытки со стороны хорватских интеллектуалов провести четкие разделительные линии между сербским и хорватским национальными и политическими проектами.
10 Поэтому, особое место в лингвистическом дискурсе периода НГХ уделялось разграничению хорватского и сербского языков, а также связанных с ними литературных традиций, которые воспринимались как радикально отличные друг от друга по языку и содержанию [38]. Хорватские филологи не только настаивали на независимом статусе двух языков, но и активно продвигали сам концепт «hrvatski jezik» как основу идентичности. Блаж Юришич, например, в 1941 году констатировал, что «совсем неоправданно называть язык хорватов сербским или сербско-хорватским… хорватский язык – это язык, на котором говорят и пишут хорваты… мы, как хорваты, называем свой язык хорватским и хотим этого от других. Если сербы хотят называть свой язык сербским, сербско-хорватским или югославским – это их дело. Нас это не касается. Мы идем и стремимся идти своим путем» [39].
11 Стремясь доказать, то что хорватский и сербский являются разными языками, Адольф Клаич апеллировал к авторитету Анте Старчевича [40], а Блаж Юришич указывал на то, что в прошлом сербы были вынуждены переводить книги хорватских авторов на сербский язык [41]. Поэтому элиты НГХ не только ограничивались периодическими публикациями статей о различиях между хорватским и сербским языками в официальных изданиях, но и систематизировали этот материал в виде нескольких книг, изданных под эгидой Министерства обороны [42]. Другой филолог, Круно Крстич [43], также активно продвигал идею самостоятельно хорватского языка, проводя прямые параллели между хорватским языком и существованием хорватской государственности, настаивая на том, что создание НГХ стало важным этапом в борьбе за права хорватского языка, так как именно там он официально был признан как государственный, а само государство уделяло значительное внимание языковому регулированию [44].
12 Петар Губерина10 так же солидаризировался с тем, что именно хорватский язык был одним из столпов хорватской государственной и политической традиции, противопоставляя его сербскому, определяемому им как ответвление «боснийско-герцеговинского штокавского наречия» [45; 46]. Круно Крстич11 также стремился актуализировать исторические различия в развитии хорватского и сербского языков, настаивая, что хорваты использовали живой народный разговорный язык в то время, как сербы следовали за отжившими языковыми нормами православной средневековой литературы на церковно-славянском языке [47]. Хорватские филологи также указывали на то, что хорватский является более древним языком в сравнении с сербским [48]. Кроме этого, хорватские филологи стремились отказаться от принципа «Piši, kako govoriš», который ассоциировался с сербским влиянием, в пользу другого, откровенно политического лозунга – «Jednom narodu jedan jezik» [49].
10. Петар Губерина (Petar Guberina, 1913 – 2005) – хорватский лингвист. В период существования НДХ активно выступал в периодической печати со статьями, разъясняющими и популяризирующими языковые нововведения. Академик Хорватской Академии науки и искусств. Исследователь хорватской фонетики.

11. Круно Крстич (Kruno Krstić, 1905 – 1987) – хорватский лингвист. Доктор философии (1937). В период существования НДХ активно выступал в периодической печати со статьями, разъясняющими и популяризирующими языковые нововведения. С 1951 по 1975 – сотрудник Института лексикографии. Активный сторонник независимого статуса хорватского языка.
13 Пуризм как основа языковой политики в НГХ. Именно реализации идей идеи были подчинены и другие активности хорватских интеллектуалов, включая работу как по внедрению принципов пуризма, так и по созданию и изданию нового хорватского словаря [50]. В этой ситуации примечательна и та роль, которую в проведении политики пуризма в отношении хорватского языка играли политические элиты. С одной стороны, мы не располагаем источниками, которые фиксировали бы отношение лидеров усташей к развитию языка, хотя большинство из них было сторонниками национализма.
14 С другой, официальные издания Хорватии в первой половине 1940-х годов регулярно издавали статьи, призванные актуализировать точку зрения усташеских лидеров, хотя подобные тексты нередко были связаны с политической и идеологической конъюнктурой, будучи сфабрикованными. Например, уже 26 июля 1941 года «Hrvatski list» опубликовал статью за авторством поглавника12 НГХ Анте Павелича [51], в которой он обращаясь к хорватским журналистам не только критиковал языковую политику Югославии, определяя ее как принудительную сербизацию, но и призывал к работе по очищению хорватского языка от иностранных, преимущественно – сербских, заимствований. Подобные публикации имели место на протяжении всего периода существования НГХ [52; 53; 54], что стало попыткой сформировать позитивный образ Анте Павелича не только как поглавника, политического лидера, но и борца за возрождение хорватского языка.
12. Термин «поглавник», с одной стороны, в данном контексте представляет собой кальку с хорватского, используясь автором сознательно для актуализации той роли, которую в НДХ играл этнический национализм и склонность элит к хорватизации общества. С другой стороны, автор признает, что в отечественной историографии утвердилась традиция использования «переводных» терминов, описывающих институт авторитарного вождества – «фюрер» или «дуче», хотя последние фактически являются кальками соответственно с немецкого и итальянского языков. Термин «поглавник» наряду с другими дефинициями («вождь» / «фюрер») используется некоторыми российскими историками [1], а также в англоязычной историографии, что можно воспринимать, с одной стороны, как попытку более четкой передачи лингвистических реалий НДХ, а, с другой, отсутствие компромисса в рамках академического сообщество относительно используемых им терминов.
15 Круно Крстич был среди тех хорватских филологов, которые активно культивировали антисербский дискурс, подчеркивая, что вся политика югославских элит была направлена на сербизацию и преследование хорватов. Круно Крстич, в частности, указывал, что в целях сербизации использовались «школа, правительство, газеты, официальные издания, фильмы, радио», а «само имя хорватское было запрещено» [55]. Поэтому, значительное число мер правительства НГХ в сфере языковой политики было направлено на десербизацию хорватского языка, что преподносилось как очищение языка и возвращение к корням под эгидой пуризма. «Nova Hrvatska» летом 1941 года предприняла ряд мер, направленных на популяризацию и продвижение языковых новаций, предложенных А. Павеличем, опубликовав, например, пространные перечни слов, которые следовало заменить новыми, основанными на хорватских корнях. Например, вместо «antropološki», «autokracia», «celibat», «civilizacija», «diktatura», «doktrina», «ekonomia», «evolucija», «freazeologia», «individualnost», «kapitalistički», «konstitucia» и «suverenitet» предлагалось использовать соответственно «čovjekoslovni», «samovlađe», «neženstvo», «uljudba», «samovlast», «nauka», «gospodarstvo», «razvitak», «govor», «osobnost», «glavničarski», «ustav» и «vrhovničtvo» [56].
16 В целом, инициативу А. Павелича, направленную на внедрение принципов пуризма, отказ от использования заимствованных слов [57] и «очищение хорватского литературного языка», поддержали и профессиональные филологи, которые не только предлагали неологизмы типа «vodopis», «zemljoslovlje», «probitak», «pitomište», «ustroj», «preinaka», «samovlast», «krugoval», «živoznanstvo» вместо соответственно «hidrografija», «geologija», «interes», «internat», «organ», «reforma», «diktatura», «radio», «zoologija» [58], но подчеркивали различное отношение в хорватском и сербском языкам к преимущественно латинским (и шире – к романским) заимствованиям. Например, Франьо Ципра предлагал отказаться от «akontacija», «akreditive», «cifra», «defile», «depeša», «direktor», «fabrika», «firma», «juvelir», «komanda» и «portfelj» в пользу соответственно «predujam», «vjerodajnice», «brojka», «mimohod», «brzojavka», «ravnitelj», «tvornica», «tvrtka», «draguljar», «zapovjedništvo» и «lisnica» [59], а другие филологи решительно настаивали на том, что именно такая лексика отражает «живой дух хорватских поколений» [60].
17 Несмотря на то, что официально в НГХ декларировались принципы пуризма, пропагандируя неологизмы типа časnik, dalekozor, glazovir, glazba, kolodvor [61], хорватские филологи [62] им вовсе не следовали, активно используя в своих текстах интернационализмы, хотя периодические и размышляли о необходимости замены слова «kultura» на более хорватское «uljudba» [63; 64]. Пуристские практики в НГХ воспринимались как проявления, оздоровления, очищения и возрождения хорватского языка [65; 66]. В этой ситуации предполагалось, что тексты, ставшие частью хорватской литературы, были, с одной стороны, фактически формой проявления идентичности, но, с другой, декларировалась необходимость унификации языка и преодоления как региональных, так и социальных диалектов [67], которые воспринимались как препятствие на пути консолидации хорватов как нации [68].
18 Предварительные выводы. Подводя итоги статьи, во внимание следует принимать несколько факторов, которые определяли основные направления как развития языковой политики, так и хорватского языка в НГХ.
19 Во-первых, НГХ фактически стало первой формально независимой хорватской государственностью после продолжительного перерыва, что стимулировало рост хорватского как политического (гражданского), так и более радикального этнического национализма – поэтому именно национализм стал тем фактором, который существенно влиял на языковую политику в независимой Хорватии в первой половине 1940-х годов. Во-вторых, если хорватский национализм стал основной политической идеологией, то именно националистическими мотивами и соображениями руководствовались хорватские интеллектуалы, вовлеченные в выработку и проведение языковой политики. В-третьих, именно хорватский национализм, точнее – его радикальные этнические тренды, предопределили то значительное внимание, которое языковедами уделялось вопросам языкового пуризма – очищению хорватского языка от иноязычных заимствований, которые определялись преимущественного как сербизмы и их последующей замене неологизмами, основанными от хорватских в частности или общеславянских корней в целом. В-четвертых, попытки реализации принципов пуризма в значительной степени предопределили и облик хорватского политического языка, который доминировал в первой половине 1940-х годов, как формы функционирования хорватского националистического дискурса и политического воображения. В-пятых, последствия языковой политики в отношении хорватского языка в 1940 – 1945 гг. были различны: если в СФРЮ лингвистические эксперименты националистов, направленные на внедрение неологизмов и очищения языка от сербизмов, были фактически отвергнуты и официально свернуты, то интеллектуалы хорватской эмиграции нередко продолжали руководствоваться принципами, предложенными в НГХ.
20 Кроме этого, национально ориентированные гуманитарии в СР Хорватии в СФРЮ периодически стремились реанимировать ценности хорватского национализма и пуризма, что, например, нашло свое отражение в событиях «хорватской весны»13. После восстановления независимости и государственности Хорватии в 1991 году интеллектуалы и политики, несмотря на рост национализма и фактическую реабилитацию НГХ, а также попытки провозгласить континуитет между различными историческими формами хорватской государственности, не вернулись к лингвистическим экспериментам своих предшественников, хотя хорватский язык в большей степени, в сравнении с СФРЮ, актуализировал свои политические функции и связь с хорватским национализмом.
13. Проблема наследия языковой политики первой половины 1940-х годов, в частности, и самого НДХ, в целом, принадлежит к числу как дискуссионных, так и малоизученных тем в отечественной историографии. Суммируя особенности историографической ситуации, вероятно, следует констатировать необходимость дальнейшего изучения истории хорватского языка после НДХ в контекстах языковой политики, интеллектуальной истории и археологии идей как в СФРЮ, так и в СР Хорватии. Основные направления подобных междисциплинарных штудий могут стать следующими: 1) изучение интеграции интеллектуалов НДХ в академические структуры СФРЮ; 2) анализ континуитета и дискретности в истории хорватского академического лингвистического сообщества; 3) изучение роли интеллектуалов НДХ и / или их учеников в истории «хорватской весны». К сожалению, этот круг вопросов, которые тематически выходят за рамки данной статьи, пока мало представлен в исследованиях современных отечественных кроатистов, что косвенно может свидетельствовать о необходимости начало системной разработки данной проблематики.
21 Таким образом, период существования НГХ, несмотря на его непродолжительность, стал важным этапом в истории развитии хорватского языка. Лингвистические эксперименты хорватских интеллектуалов в первой половине 1940-х годов фактически продолжали поиски хорватских националистов второй половины 19 – начала 20 веков, но поддерживаемая властями решительность внедрения языковых нововведений, общий радикализм политических элит, склонность к идеям этнического национализма в его наиболее последовательных формах, предусматривавших применение насилия в отношении этнических меньшинств, устойчивая связь языковых новаций с политическим недемократическим режимов, который был союзником Германии и Италии во второй мировой войне – все эти факторы маргинализировали языковые эксперименты, что, тем не менее, придает актуальность изучению проявлений языкового национализма в хорватской истории, как в предшествующую НГХ эпоху, так и в последующие этапы развития хорватской государственности.

Библиография

1. Беляков С. Усташи: между фашизмом и этническим национализмом. Екатеринбург: Гуманитарный Университет, 2009. 320 с.

2. Кирчанов М.В. Исторический ревизионизм в Болгарии и Хорватии: проблемы истории национализма и политическая ответственность интеллектуалов // Проблемы стран постсоветского пространства, стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Воронеж: Факультет международных отношений ВГУ, 2019. С. 104 – 129.

3. Samardžija M. Hrvatski jezik u Nezavisnoj Državi Hrvatskoj. Zagreb: Hrvatska sveučilišna naklada, 1993. 257 s.

4. Samardžija M. Hrvatski jezik, pravopis i jezična politika u Nezavisnoj Državi Hrvatskoj. Zagreb: Hrvatska sveučilišna naklada, 2008. 508 s.

5. Hobsbawm E. Interesantna vremena. Podgorica: GID, 2005. 416 s.

6. Hobsbawm E. Doba ekstrema. Zagreb: Zagrebačka Naklada, 2009. 526 s.

7. Bilandžić D. Hrvatska moderna povijest. Zagreb: Golden marketing, 1999. 836 s.

8. Dvorniković L. Uzgojna ideja u kulturnoj povijesti čovječanstva. Zagreb: Naklada Hrvatskog pedagoško-književnog zbora, 1911. 120 s.

9. Mužić I. Hrvatska politika i jugoslavenska ideja. Zagreb: Vlastita naklada autora, 1969. 319 s.

10. Kapetanović A. Položaj i razvoj hrvatskoga jezika od 1918. do 1945. godine // Studi Slavistici. 2018. Vol. Xv. No 2. S. 87 – 103.

11. Veber Tkalčević A. Književna obznana // Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Beograd: Jugoslavenska akademija zanosti i umjetnosti, 1868. Kn. IV – VI. S. 261 – 271.

12. Gostl I. Bogoslav Šulek: otac hrvatskoga znanstvenoga nazivlja: o stotoj obljetnici smrti (1895-1995). Zagreb: Matica hrvatska, 1995. 133 s.

13. Babukić V. Osnova slovnice slavjanske narěčja ilirskoga (1836). Zagreb: Institut za hrvatski jezik i jezikoslovlje, 2012. 62 s.

14. Milušić A. Historiografski triptih: Brlić – Mažuranić – Mesić. Osijek: Matica hrvatska, 1998. 109 s.

15. Krstić K. Jedno stoljeće jezika // Hrvatski narod. 1942. God IV. Broj 428. 17. svibnja. S. 5.

16. Bašić N. Odjeci Guberina-Krstićevih Razlika u hrvatskome jeziku i jezikoslovlju // Jezik. 2000. Br. 5. S. 161 – 200.

17. Babić S. O Guberininim pogledima na hrvatsko-srpske jezične razlike // Jezik. 1998. Br. 5. S. 160 – 198.

18. Guberina P., Krstić K. Razlike između hrvatskoga i srpskoga književnog jezika. Zagreb: Matica Hrvatska – Tipografija D.D., 1940. 217 s.

19. Guberina P. Hrvatski jezik, preavoopis i jezična politika u Nezavisnoj Državi Hrvatskoj // Samardžija M. Hrvatski jezik, pravopis i jezična politika u Nezavisnoj Državi Hrvatskoj. Zagreb: Hrvatska sveučilišna naklada, 2008. S. 29 – 124.

20. Zakonska odredba o osnivanju Hrvatskogo državnog ureda za jezik // Narodne novine. 1941. 28. travnja. S. 1.

21. Zakonska odredba o hrvatskom jeziku, o njegovoj čistoći i o pravopisu // Narodne novine. 1941. 14. kolovoza. S. 1.

22. Gruber F. Zaštita hrvatskog jezika // Hrvatski list. 1941 God XXII. Broj 301 (7291). Zakonska odredba o zabrani ćirilice // Narodne novine. 1941 25 travnja.

23. Zakonska odredba o širenju pismenosti u narodu i održavanju tečajeva za nepismene // Narodne novine. 1941. 13. rujna. S. 1.

24. Odredba Poglavnika o čistoči hrvatskog jezika // Službeni glasnik Ministarstva nastave. 1941. God I. Broj 10. 1. studenogo. S. 861.

25. Koriensko pisanje. Zagreb: Hrvatski državni ured za jezik, 1942. 139 s.

26. Klaić A.B. Zašto korienski pravopis // Spremnost. 1942. God I. Broj 19. 5. srpnja. S. 6 – 7.

27. Ministarska naredba o hravtskom pravopisu // Narodne novine. 1941. 25. lipnja. S. 1.

28. Stojković M. Hrvatski pravopis // Hrvatski narod. 1943. God V. Broj 619. 1. siječnja. S. 1 – 2. Narodne novine, Spremnost, Hrvatski narod

29. Pavičić S. Rječnik hrvatskog književmog jezika // Književni tjednik. 1941. God I. Broj 2. 22. prosinca. S. 7.

30. Raos I. Rječnik hrvatskog književmog jezika // Hrvatski narod. 1942. God IV. Broj 323. 11. siječnja. S. 9.

31. Jedvaj J. Nov rječnik hrvatskoga jezika // Vienac. 1944. God XXXVI. Broj 3. S. 1 – 8.

32. Cipra Fr. Barbarizmi u hrvatskom jeziku nekad i danas // Alma mater croatica. 1941. Broj 2. S. 53 – 57.

33. Samardžija M. Jezični purizam u NDH: Savjeti Hrvatskog državnog ureda za jezik. Zagreb: Hrvatska sveučilišna naklada, 1993. 152 s.

34. Bošnjak-Dragovački I. Za ljepotu i čistoću hrvatskog jezika // Naraštaj slobode. 1942. God II. Broj 4 (11). S. 3 – 4.

35. Grgec P. Jezik kao jezgra hrvatske samobitne kulture // Hrvatski narod. 1944, God VI. Broj 973. 1. ožujka. S. 4 – 5.

36. Šenda A. Za čistoću jezika // Hrvatski narod. 1945. God VII. Broj 1265. 18. siječnja. S. 4.

37. Za pravilnost i čistoću hrvatskog jezika. Zagreb: Glavno ravnateljstvo za promičbu, 1945. 15 s.

38. Jurišić B. Književni jezik kod hrvata i kod srba // Spremnost. 1944. God III. Broj 111 – 112. S. 9.

39. Jurišić B. O imenu hrvatskogo jezika // Za dom. 1941. Broj 1. 8. svibnja. S. 3 – 4.

40. Klaić A.B. Starčević kao borac za hrvatski jezik // Spremnost. 1942. God 1. Broj 8. 19. travnja. S. 9 – 10.

41. Jurišić B. Pitanje hrvatske jezične posebnosti // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 114. 8. lipnja. S. 16.

42. Razlike između hrvatskoga i srbskoga književmog jezika. Zagreb: Ministarstvo hrvatskog domobranstva, 1942. 16 s.

43. Krstić K. Hrvatski jezik // Novi list. 1941. God I. Broj 17. 15. svibnja. S. 13.

44. Guberina P. Razlike između hrvatskih i srpskih jezičnih oblika // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 95. 18. svibnja. S. 12.

45. Guberina P. Stilske i stilističke razlike između hrvatskogo i srpskogo književnog jezika // Novi list. 1941. God I. Broj 21. 19. svibnja. S. 9.

46. Krstić K. Narodni govor i književni jezik // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 175. 8. kolovoza. S. 9.

47. Jurišić B. Hrvatski jezik ima 750-godišnju povijest // Nova Hrvatska. 1942. God II. Broj 214. 12. rujna. S. 7.

48. Krstić K. Hrvatsko jezično zakonodavstvo // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 77. 30. travnja. S. 7.

49. Krstić K. Pitanje hrvatskog rječnika // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 160. 7. srpnja. S. 7.

50. Pavelić A. Poglavnik traži čistoću hrvatskog jezika // Hrvatski list. 1941. God XXII. Broj 205 (7195). 26. srpnja. S. 2.

51. Poglavnik za čistoću hrvatskog jezika // Hrvatski list. 1944. God XXV. Broj 59 (8124). 10. ožujka. S. 3 – 4.

52. Poglavnik među hrvatskim novinarima // Hrvatski narod. 1944. God VI. Broj 977. 5. ožujka. S. 1.

53. Hrvatski profesori kod Poglavnika // Hrvatski list. 1944. God XXV. Broj 77 (8142). 31. ožujka. S. 1.

54. Krstić K. Pitanje srbizama // Alma mater croatica. 1942. God V. Broj 8 – 9. Travanj – svibanj. S. 296 – 299.

55. Crljen D. Hrvatski narodne rieči – mjesto tuđica (primjeri iz Poglavnikove knjige “Strahote zabluda“) // Nova Hrvatska. 1941. God 1. Broj 111. 18. kolovoza. S. 5.

56. Krstić K. Zamjenjivanje tuđica // Hrvatski narod. 1943. God X. Broj 810. 16. kolovoza. S. 4.

57. Klaić A. Nekadašnje i današnje jezične novotvorine // Hrvatski list. 1941. God XXII. Broj 264 (7254). 23. rujna. S. 10 – 11 .

58. Cipra Fr. Različit odnošaj hrvatskog i srpskog jezika prema tuđicama // Novi list. 1941. God I. Broj 133. 9. rujna. S. 6.

59. Krstić K. Jezik i život // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 280. 22. studenog. S. 8.

60. Guberina P. Poštujmo osnovna jezikoslovna načela // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 84. 7. svibnja. S.

61. Guberina P. Jezična prošlost i sadašnjost // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 107. 31. svibnja. S. IV.

62. Krstić K. Hrvatske zamene za riječ “kultura” // Hrvatski narod. 1942. God IV. Broj 359. 22. veljaće. S. 11.

63. Krstić K. Povijesni put hrvatskoga književnog jezika // Hrvatska revija. 1942. God XV. Broj 8. S. 412 – 420.

64. Krstić K. Čistoća i preporod jezika // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 99. 22. svibnja. S. 5.

65. Vukelić Z. Ka lijčenju hrvatskog jezika // Hrvatski narod. 1941. God III. Broj 107. 30. svibnja. S. 7.

66. Krstić K. Bogatstvo jezika // Hrvatski narod. God III. Broj 47. 11. srpnja. S. 9.

67. Guberina P. Hrvatski pisci i filolozi // Obzor. 1941. God LXXXI. Broj 86. 11. travnja. S. 2 – 3.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести