Везде
Новые исследования о чешской истории спорта
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Новые исследования о чешской истории спорта
Аннотация
Код статьи
S0869544X0027868-7-1
DOI
10.31857/S0869544X0027868-7
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Котов Виктор Викторович 
ORCID: 0000-0003-4262-3129
Должность: младший научный сотрудник
Аффилиация: Институт славяноведения Российской академии наук
Адрес: , г. Москва, Российская Федерация
Выпуск
Номер 5
Страницы
108-117
Аннотация

В сообщении рассматриваются три монографии, посвященные чешской истории спорта второй половины XIX – первой половины XX в.: «Тело в движении: перформативность сокольского движения в период формирования современной чешской нации» (2020 г.) театроведа Т. Конивковой‑Фрибертовой, «Сокол Брно I 1862–1938: история элитного моравского общества» (2020 г.)историка спорта М. Страховой и «Русский спорт в Чехословакии от возникновения Первой республики до 50-х годов XX века» (2021 г.) историка‑слависта П. Калеты. Результаты этих исследований позволяют определить спорт какпространство многочисленных культурных трансферов и значимый исторический фактор, оказавший заметное влияние на повседневную жизнь, политику и искусство XIX–XX вв., а спортивные структуры – как удобное «зеркало», в котором отражаются различные модернизационные изменения и смена политических режимов.

Ключевые слова
Брно, русская эмиграция, сокольское движение, социальный перформанс, Университет Масарика, чешская историография, чешский национализм.
Классификатор
Получено
02.10.2023
Дата публикации
10.04.2024
Всего подписок
3
Всего просмотров
63
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 В 2020–2021 гг. в издательстве Университета Масарика в Брно вышли три книги, посвященные чешской истории спорта1 второй половины XIX – первой половины XX в.: «Тело в движении: перформативность сокольского движения в период формирования современной чешской нации» (2020) театроведа Т. Конивковой-Фрибертовой [Konývková Frýbertová 2020], «Сокол Брно I 1862–1938: история элитного моравского общества» (2020) историка спорта М. Страховой [Strachová 2020] и «Русский спорт в Чехословакии от возникновения Первой республики до 50-х годов XX века» (2021) историкаслависта П. Калеты [Kaleta 2021]. Хотя данная тема уже давно привлекает внимание исследователей, появление этих работ представляется значимым событием в историографии. Монографии были написаны независимо друг от друга, а их авторы представляют различные гуманитарные дисциплины и научные коллективы.
1. Здесь и далее используется широкое толкование слова «спорт», не ограничивающееся соревновательными практиками.
2 Две из них рассматривают историю сокольства, в третьей работе этому движению посвящена первая из восьми глав. Сокольство являлось одним из наиболее значимых факторов чешской истории второй половины XIX – первой половины XX в. Развитие этого движения относится к числу наиболее изученных страниц чешской истории спорта [Nolte 2002; Sak 2012; Waic 2013]. Сокольские общества возникли в начале 1860-х годов и соединяли, по образцу немецких «Турнферайнов», национализм и широко понимаемую гимнастику. Постепенно они получили широчайшее распространение в так называемых чешских землях2, а затем и за их пределами. В 1889 г. был основан Чешский сокольский союз, к 1906 г. объединивший все богемские, моравские и силезские организации. В 1913 г. их количество достигло 1 167, а число их членов превысило 125 000 человек (включая более 21 000 женщин)3. В 1947 г. совокупное число взрослых членов 3 366 чехословацких сокольских обществ и обучавшихся в них детей и подростков составляло около миллиона человек4.
2. Во второй половине XIX в. уже не существовало особой административной связи между Богемией, Моравией и Австрийской Силезией, анахронично обозначаемых в историографии как «чешские земли».

3. Statistika České Obce Sokolské za rok 1913, 181–182.

4. Statistická příručka Československé republiky 1948, 125–126.
3 Монография Т. Конивковой-Фрибертовой «Тело в движении: перформативность сокольского движения в период формирования современной чешской нации» представляет дополненную версию ее докторской диссертации, защищенной в 2018 г. на философском факультете Университета Масарика. Объектом этого исследования стали сокольские хореографические картины, трактуемые как «культурные перформансы» в понимании социолога Дж. Александера, т.е. «социальные процессы, с помощью которых акторы, поодиночке или сообща, представляют другим смысл своей социальной ситуации»5 [Konývková Frýbertová 2020, 11]. Эти перформансы были рассмотрены в свете конструирования и распространения чешской и вторичной сокольской идентичностей. Данный круг проблем ранее затрагивался в статьях антиковеда Э. Стегликовой (одного из преподавателей Конивковой-Фрибертовой в Университете Масарика) [Stehlíková 1985] и историка кино М. Шпанигеловой [Španihelová 2016], а также в монографии историка П. Роубала о чехословацких спартакиадах [Roubal 2016].
5. Перевод А.В. Резаева и Н.Д. Трегубовой [Резаев 2017, 143]. В качестве синонима социолог также использовал термин «социальный перформанс».
4 Книга основывается на работе с рядом давно и многократно изученных исторических источников (а именно, пражских сокольских публикаций и архивных материалов чешского Национального музея) (ср. [Jandásek 1932, 171–172; Nolte 2002, 238–239; Sak 2012, 305–309; Waic 2013, 181–189, 193–194]), которые, однако, интерпретируются по-новому: благодаря использованию подходов театроведения и других гуманитарных дисциплин акцент делается на визуальной стороне сокольской культуры, а также причинах и последствиях ее эстетической привлекательности для людей XIX–XX вв. Так, исследовательница подчеркнула значение эффектных сокольских перформансов для закрепления движения в чешской коллективной памяти, функционирование которой трактовалось исходя из идей семиотиков Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского [Лотман 1971; Konývková Frýbertová 2020, 10–13].
5 После описания методологии исследования автор обратилась к работам одного из основателей сокольского движения М. Тырша, а также к восприятию чешскими «соколами»-мужчинами собственных тел, включая представления об их органическом единстве друг с другом и с «родственными» телами остальных «соплеменников» (манифестировавшиеся в том числе посредством хореографических картин), о совершенствовании этих тел с помощью гимнастических упражнений и, наконец, об особой форме, в которую они облачались [Konývková Frýbertová 2020, 25–70].
6 Наибольшую значимость представляет последующий анализ двух примеров сокольских перформансов: церемонии освящения знамени «Пражского Сокола» в 1862 г., включавшей первое сокольское публичное гимнастическое выступление, и Юбилейного торжества этого общества в 1882 г., традиционно воспринимаемого как первый Всесокольский слет [Ibid., 71–102]. Данный анализ включал изучение четырех типов перформативных средств, выделенных театроведом Э. ФишерЛихте: телесности, театрального пространства, а также звукового и временно́го аспектов [Фишер-Лихте 2015]. Выбор этих двух примеров представляется целесообразным, но не достаточным, поскольку так и не удалось показать динамику развития соответствующих элементов сокольской культуры: многочисленные публичные выступления «соколов», проходившие в 1860–1870-е годы6, а также подготовка к проведению несостоявшегося Сокольского съезда в 1868 г. (альтернатива немецким «Турнфестам» и своего рода «нулевой» сокольский слет) обходятся автором стороной. Что касается мероприятия 1862 г., следует также отметить почти не упоминаемую предшествовавшую традицию освящения знамен местными добровольными обществами. Эта традиция во многом определила сценарий сокольского торжества, включавшего такие обязательные пункты как передача знамени из женских рук и прикрепление его гвоздями к древку, сопровождаемое провозглашением девизов7. Конивкова-Фрибертова применила к освящению сокольского знамени идеи антрополога В. Тёрнера, а также его предшественника А. ван Геннепа (см. [Геннеп 1999; Тэрнер 1983]), сравнив это торжество с инициацией [Konývková Frýbertová 2020, 83–84]. Любопытно, что ранее ее коллега З. Дуда также обратился к наследию Тёрнера, сопоставив сокольские поездки«вылеты» с обрядами перехода [Duda 2009, 457–459].
6. См.: Památník vydaný na oslavu dvacetiletého, 198.

7. Ср.: Z Kutné Hory, 3; Z Prostějowa 18. října, 680–681.
7 Если празднество 1862 г. понимается Конивковой-Фрибертовой как репрезентация сокольского сообщества, то фестиваль 1882 г. – национального. В 1887 г. планировалось провести второй сокольский слет, который должен был быть приурочен к 25-летию «Пражского Сокола». Однако, столкнувшись с рядом ограничений со стороны полиции, организаторы, подобно устроителям сокольского съезда 1868 г., решили отложить мероприятие, и в итоге оно прошло в 1891 г. Начиная с третьего слета 1895 г. фестивали проводились раз в шесть лет. Эта традиция прерывалась лишь Первой и Второй мировыми, а также Холодной войнами (1895, 1901, 1907, 1912, 1920, 1926, 1932, 1938, 1948, 1994, 2000, 2006, 2012, 2018 гг.)8. Следующий XVII слет намечен на июнь–июль 2024 г.
8. Исключением был слет 1912 г.
8 Монография КонивковойФрибертовой завершается кратким обращением к слетам первой половины XX в. и в первую очередь – к фестивалю 1912 г., на котором была представлена хореографическая картина, изображавшая битву при Марафоне в 490 г. до н.э. [Konývková Frýbertová 2020, 103–112]. Эта картина также понимается историком как репрезентация сокольского и всего чешского национального сообщества и связывается с тем значением, которое придавали чешские гимнасты античному наследию и идее защиты родины с оружием в руках [Ibid., 103–112].
9 Книга содержит отдельные дискуссионные положения. Так, более чем спорным представляется определение гимназии пражского района Маластрана, которую М. Тырш посещал в 1840-е годы, как чешской [Ibid., 27] (см. [Sak 2012, 19]), а также тезис о сдержанном отношении Тырша к образу гуситов [Konývková Frýbertová 2020, 35]. Кроме того, старт почитания «соколами» Яна Гуса неверно датирован началом XX в. [Ibid., 54] (см. [Котов 2019]). Требует дополнительного обоснования утверждение о различиях между «яростными» немецкими и «гармоничными» ненаступательными чешскими националистическими представлениями о мужских добродетелях [Konývková Frýbertová 2020, 41, 69]. Последнее положение схоже с тезисом исследовательницы М. Шпанигеловой о различии между «агрессивными» турнерскими и «конструктивными» сокольскими занятиями по военной подготовке [Španihelová 2016, 33].
10 Также в работе КонивковойФрибертовой встречаются неточные сведения. Так, в 1858 г., когда М. Тырш мог выступить в качестве натурщика для художника Й. Манеса, сокольское движение еще не возникло [Konývková Frýbertová 2020, 64]. Необходимо отметить, что первыми должностями Тырша в «Пражском Соколе» были позиции заместителя старосты, заведующего хозяйством и рядового гимнастического инструктора, а не секретаря [Ibid., 32]9. Начало основной части его методических «Основ гимнастики» было опубликовано в 1868 г.10 и, соответственно, было написано не позднее этого времени, а не в 1873 г. [Ibid., 40]. Первый сокольский альманах носил название «Статистическо-исторический…» (1866 г.), а не «Историко-статистический обзор…» [Ibid., 56, 119] (cр. [Ibid., 81])11. Тырш был избран в Рейхсрат в 1873 г., а не в конце 1860-х годов. [Ibid., 33] (см. [Jandásek 1932, 93]). Данная неточность также встречается в других публикациях о сокольском движении [Waic 2013, 51]12. Наконец, создание журнала «Sokol» («Сокол») в январе 1871 г. не было реакцией на кризис в сокольском движении, так как последний начался лишь после провала «Фундаментальных статей», т.е. проекта австробогемского соглашения, в октябре того же года. [Konývková Frýbertová 2020, 85].
9. Tyrš M. Statisticko-historický přehled jednot, 37.

10. Tyršův tělocvik s ilustracemi!, 2.

11. Tyrš M. Statisticko-historický přehled jednot.

12. Ср.: Památník vydaný na oslavu dvacetiletého, 22.
11 В 2020 г. также была опубликована монография М. Страховой «Сокол Брно I 1862–1938: история элитного моравского общества» [Strachová 2020]. В следующем году она была защищена в рамках процедуры хабилитации13 на педагогическом факультете Университета Масарика. В книге рассматривается история чешского «Гимнастического общества в Брно», действовавшего в 1862 (1864)–1867 гг., и значительная часть истории местного общества «Сокол». Последнее существовало в 1868–1877, 1878–1941 гг. (в 1878–1882 гг. под названием «Чешское гимнастическое общество»), а также в послевоенный период, и возобновило свою деятельность в 1990 г. Цифра I в названии издания связана с произошедшим в 1907 г. переименованием чешского гимнастического общества «Тырш» (возникшего в 1892 г.) в «Сокол Брно II»14. Использование обозначения «Сокол Брно I» применительно ко всему рассматриваемому периоду представляется анахроничным. Также следует отметить, что определение этого общества как «элитного» противоречит эгалитаризму сокольской идеологии: М. Страхова могла иметь в виду масштаб влияния общества среди моравских сокольских обществ и в рамках Чешского (Чехословацкого) сокольского союза, а также спортивные успехи его членов в межвоенный период.
13. Т.е. присвоения звания доцента.

14. Sokolská jednota «Tyrš», 2.
12 Данное исследование является первой чешской объемной научной работой об отдельном сокольском обществе на современном этапе исследования этой тематики. Историк задействовала фонд «Сокола» в Брно, хранящийся в местном Моравском земельном архиве, а также подобный фонд из Архива города Брно15. Кроме того, исследовательница привлекла ряд других архивных и опубликованных источников. В состав работы был включен обзор историографии сокольского движения, имеющей прагоцентричный характер [Strachová 2020, 8–9].
15. Здесь и далее слово «земельный» используется в значении «относящийся к одной из австрийских коронных земель (территориальноадминистративных единиц верхнего уровня в составе монархии Габсбургов)». Название чешского архива имеет исторический характер.
13 Структура основной части работы представляется произвольной: события 1862–1870 гг. рассматриваются в параграфе «Зарождение брновского Сокола…» [Ibid., 18–35] главы «Австрийская монархия после 1848 г.», тогда как следующим трем десятилетиям посвящена глава «Прекрасная эпоха» …» [Ibid., 36–60]. Выбор 1870 г. как рубежного не связан с какими-либо значимыми внутренними или внешними событиями. Отдельные главы были посвящены началу XX в. [Ibid., 61–82] и периоду первой Чехословацкой республики [Ibid., 83–107]. Значительное внимание в работе уделяется женскому вопросу [Ibid., 28–29, 66–70, 81–82, 106–107], церемонии освящения знамени общества в мае 1871 г. [Ibid., 41–44], сокольскому слету в Брно в июнеиюле 1914 г. [Ibid., S. 71–79] и возведению масштабного сокольского комплекса, включавшего стадион, другие спортивные сооружения и иные объекты [Ibid., 92–96, 98–101]. Изложение доводится до участия моравских «соколов» в последнем межвоенном слете в Праге в 1938 г.
14 Также работа включает главу о повседневной жизни членов «Сокола» Брно [Ibid., 108–121], краткий биографический словарь [Ibid., 122–145], статистические данные [Ibid., 145–154], приложения (в основном – иллюстрации) [Ibid., 159–172], список общих собраний членов изучаемых обществ и их руководителей, а также компактдиск с перечислением различных второстепенных административных работников и гимнастических инструкторов.
15 В состав приложений входит текст устава «Гимнастического общества в Брно» от 1862 г. [Ibid., 159–160]. Согласно известным источникам, политик Я. Гелцелет подал данный текст на рассмотрение моравского наместничества 21 января 1862 г., при этом в качестве названия организации было указано «Моравское гимнастическое общество»16. Страхова утверждает, что текст устава был готов только 1 февраля 1862 г., а подан на утверждение в наместничество – 1 марта. Указание на 21 января якобы являлось отсылкой ко дню смерти писательницы Б. Немцовой [Ibid., 20]. Также исследовательница отметила, что в ходе доработки устава название организации было изменено на «Гимнастическое общество в Брно» [Ibid., 22]. Следует отметить, что в одной из наиболее авторитетных работ о сокольском движении, монографии американского историка К. Нолти «“Сокол” в чешских землях до 1914 г.: Подготовка нации» (2002), эта организация ошибочно обозначается как «Моравское гимнастическое общество» [Nolte 2002, 71, 88].
16. Památník vydaný na oslavu dvacetiletého, 266.
16 В книге «Сокол Брно I…» также содержатся отдельные неточные или ошибочные сведения и дискуссионные утверждения. Так, в 1850-е годы моравским наместником был Леопольд, а не Алоис Лажанский [Strachová 2020, 11]. Вслед за историком М. Вайцем, М. Страхова ошибочно утверждает, что Я. Малипетр получил должность богемского земельного преподавателя гимнастики в 1849, а не 1856 г. [Ibid., 15; Waic 2013, 16]. Также следует отметить, что в примечаниях перепутаны периоды, в которые политики К. Эльвер и А. Скене занимали пост бургомистра Брно [Strachová 2020, 16]. Зал на улице Цейл не был первым местом проведения занятий общества «Турнферайн» в Брно – это помещение использовалось турнерами с декабря 1862, а не 1861 г. [Ibid., 18]17. Упоминая о роспуске «Гимнастического общества в Брно», автор, вероятно, ошибочно смешивает сессии общего собрания членов, прошедшие 20 января и 17 февраля 1867 г. [Ibid., 28]. «Гимнастическое общество пражских дам и барышень» возникло не 15, а 21 ноября 1869 г., когда состоялось его учредительное собрание [Ibid., 29]. Автором статьи «О школьной гимнастике…» в журнале «Sokol» был инструктор В. Курц, а не М. Тырш [Ibid., 35]18. Священник Ф. Сушил не присутствовал на освящении знамени «Сокола» Брно в 1871 г., так как умер в 1868 г. [Ibid., 43–44]. Наконец, вопросы вызывает пространная цитата из антисемитского трактата, прокомментированная фразой, что с этим «мнением […] можно согласиться или поспорить» [Ibid., 105].
17. Locales und Provinzielles, 2237.

18. Kurz V. O tělocviku školním..., 7–8.
17 Особый интерес для российского читателя представляет книга «Русский спорт в Чехословакии от возникновения Первой республики до 50-х годов XX века» (2021) П. Калеты, посвященная эмигрантам первой волны, покинувшим Российскую империю и образовавшиеся на ее территории государства в ходе Первой мировой и Гражданской войн19. Определение «русский» носит условный характер, что связано как с отсутствием понятия «российский» в чешском языке, так и с позицией автора, ориентировавшегося на терминологию чехословацких документов [Kaleta 2021, 8]. Историк использовал ряд архивных фондов, хранящихся в Праге, Брно, Опаве и других чешских и словацких городах, а также материалы чехословацкой прессы изучаемого периода. Как уже было упомянуто выше, первая глава монографии посвящена сокольству [Ibid., 18–32]. Еe первая часть затрагивает распространение движения в Российской империи (включая деятельность основанного в 1910 г. Союза Русского Сокольства и чешских преподавателей гимнастики в различных российских учебных заведениях), а вторая – в межвоенной Чехословакии (включая деятельность Союза Русского Сокольства за границей (1923 г.) и его первого главы Д.Н. Вергуна, а также трения между русскими «соколами», жившими в Чехословакии и Югославии). Следует отметить, что в этой главе не упоминается посвященная данной тематике статья историка Й. Вацека [Vacek 1995] и не используется фонд «Краевого союза русского сокольства в Чехословакии» и другие материалы документального отдела Русского заграничного исторического архива (РЗИА) в Праге, хранящиеся в настоящий момент в Государственном архиве Российской Федерации в Москве20.
19. Об историографии данной темы см. [Серапионова 2009, 188–190].

20. Об истории и значении РЗИА см. [Серапионова 2011].
18 Следующие главы посвящены соревновательным спортивным дисциплинам. Основное содержание каждой из них составляют очерки о конкретных организациях и спортсменах: в главе о футболе рассмотрена история пражского футбольного клуба «Русь» (1921 г.) и биографии футболистов В.Е. Балдина, М.А. Калякина и Ц.Н. Чанчинова, уроженцев Одессы, Кронштадта и Денисовки (Воронежская губерния) соответственно [Kaleta 2021, 33–62], в главе о шахматах – история пражских шахматных клубов «Алехин» (1922 г., названного в честь А.А. Алехина) и «Русский шахматный клуб» (1929 г.), а также биографии шахматистов Е.Ф. Максимовича, Г(Й).Я. Подгорного и М. Катетова, родившихся соответственно в Курске, Ревеле (Таллине) и Чембаре (Белинском) [Ibid., 63–96], в главе о боксе – биография боксера И.А. Одинцова, место рождения которого не было точно установлено [Ibid., 97–107], в главе о теннисе – история Русского Лаун-Теннис Клуба в Праге (1922/1930 г.) и биография теннисиста В.М. Шмидовича, уроженца Харькова [Ibid., 108–115], в главе о конном спорте – биография жокея В.А. Геймовского, родившегося в Шавли (Шауляе) [Ibid., 116–151], и, наконец, в главе о парусном спорте – биографии яхтсменов Б.А. Железняка и А.А. Медведева, уроженцев Вильны (Вильнюса) и Актюбинска (Актобе) соответственно [Ibid., 152–174].
19 Помимо спортивных достижений русских эмигрантов, П. Калета изучил обстоятельства их переезда в Чехословакию и профессиональную карьеру. Так как спорт длительное время носил преимущественно любительский характер, В.Е. Балдин работал артистом балета в Национальном театре в Праге, Е.Ф. Максимович был сотрудником РЗИА, а В.А. Геймовский служил в чехословацкой армии [Ibid., 42, 76, 134–135]. Историк также исследовал политическую деятельность Геймовского, одного из лидеров молодежной организации «Витязь» [Ibid., 143–151]. На этом и других примерах в работе описывается конец истории масштабной русской диаспоры в Чехословакии в 1940-е годы.
20 В последней главе, посвященной хоккею, затрагиваются биографии спортсменов, родившихся уже в межвоенной Чехословакии – хоккеистов В.К. Кобранова, В.О. Забродского (также успешный теннисист) и его брата О.О. Забродского [Ibid., 175–225]. Их основные спортивные успехи пришлись на послевоенный период: победы в чемпионатах Чехословакии, серебряные медали Олимпийских игр 1948 г. и золотые – чемпионатов мира 1947 и 1949 гг. (не в полном составе). Биографии Кобранова и Забродских могут служить своеобразной параллелью случая З. Зикмунда, успешного московского хоккеиста и теннисиста – сына А. Зикмунда, чешского «сокола», сыгравшего важную роль в создании советской физкультуры [Borák 2013, 74]. Хотя впоследствии призеры Игр в Санкт-Морице эмигрировали из Чехословакии, в стране осталась часть других вышеупомянутых спортсменов, например, М. Катетов, преподававший математику в Карловом Университете [Kaleta 2021, 93–96].
21 В завершение необходимо отметить, что все три разбираемые здесь книги снабжены иллюстрациями и содержат английские аннотации, а последняя из них – также русскую.
22 В целом, несмотря на методологические различия, работы Т. Конивковой-Фрибертовой, М. Страховой и П. Калеты подтверждают, что спорт являлся пространством особо многочисленных культурных трансферов и значимым историческим фактором, оказавшим заметное влияние не только на повседневную жизнь, но также на политику и искусство XIX–XXI вв. Кроме того, данные исследования показывают, что спортивные структуры могут выступать для ученых в качестве своего рода «зеркала», в котором отражаются различные модернизационные изменения и смена политических режимов.
23 Появление в течение двух лет нескольких научных монографий по истории современного спорта, опубликованных в издательстве одного из главных чешских университетов, представляется ещё одним шагом на пути превращения данной темы, изначально привлекавшей в первую очередь историковлюбителей, в «легитимный» объект академических междисциплинарных исследований. Дальнейшим следствием развития этого процесса может стать возникновение соответствующих чешских научных центров, не связанных с подготовкой спортивных специалистов и педагогов.

Библиография

1. Геннеп А. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. 198 с.

2. Котов В.В. Ян Гус, гуситы и «соколы»: инструментализация событий XV века чешскими националистами и отзвуки их акций в Российской империи (1862–1916) // Vox medii aevi. 2019. № 2. С. 102–126. URL: http://voxmediiaevi.com/volumens/2019-2/2019-2-kotov (дата обращения: 17.12.2022).

3. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры // Труды по знаковым системам V / отв. ред. Ю.М. Лотман. Тарту: Тартуский государственный университет, 1971. C. 144–166.

4. Резаев А., Трегубова Н. Социология общения в поле социальных наук // Социологическое обозрение. 2017. № 2. С. 133–162.

5. Серапионова Е.П. Русские в Чехословакии в 1920–1930-е гг. (Проблема сохранения национальной идентичности) // В поисках лучшей доли. Российская эмиграция в странах Центральной и Юго-Восточной Европы (вторая половина XIX – первая половина ХХ в.) / отв. ред. Т.А. Покивайлова. М.: Индрик, 2009. С. 188–206.

6. Серапионова Е.П. Русский заграничный исторический архив как хранитель национального наследия // Миграция и эмиграция в странах Центральной и Юго Восточной Европы в XVIII–ХХ вв. Сохранение национальной идентичности и историко-культурного наследия / отв. ред. Т.А. Покивайлова. СПб.: Алетейя, 2011. C. 325–338.

7. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. 277 с.

8. Фишер Лихте Э. Эстетика перформативности. М.: Международное театральное агентство «Play&Play» – Издательство «Канон+», 2015. 376 с.

9. Borák M. Moskevská pohřebiště: Češi a českoslovenští občané popravení v Moskvě v letech 1922–1953. Opava: Slezská univerzita v Opavě, 2013. 275 s.

10. Duda Z. Zábavná vlastenecká pouť s hudbou a cvičením těla za vedra, deště i větru aneb «sokolové na výletě» // Čas zdravého ducha v zdravém těle: kapitoly z kulturních dějin přelomu 19. a 20. století / ed. D. Blümlová, P. Kubát. České Budějovice: Jihočeské muzeum v Českých Budějovicích, 2009. S. 455–471.

11. Jandásek L. Život Dr. Miroslava Tyrše. Brno: Moravský legionář, 1932. 174 s.

12. Kaleta P. Ruský sport v Československu od počátku první republiky do padesátých let 20. století. Brno: Masarykova univerzita, 2021. 277 s.

13. Konývková Frýbertová T. Performativita sokolského hnutí v období formování moderního českého národa. Brno: Masarykova univerzita, 2020. 126 s.

14. Nolte C.E. The Sokol in the Czech lands to 1914: Training for the Nation. Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2002. 258 p.

15. Roubal P. Československé spartakiády. Praha: Academia, 2016. 405 s.

16. Sak R. Miroslav Tyrš: Sokol, myslitel, výtvarný kritik. Praha: Vyšehrad, 2012. 336 s.

17. Stehlíková E. Obřadní a divadelní prvky v sokolském hnutí // Divadlo v české kultuře 19. století: sborník sympozia v Plzni 10.–12. března 1983. Praha: Národní galerie v Praze, 1985. S. 161–166.

18. Strachová M. Sokol Brno I, 1862–1938: dějiny elitní moravské jednoty. Brno: Masarykova univerzita, 2020. 183 s.

19. Španihelová M. Tělocvičný spolek Sokol a otázka modelace české národní identity // Vektory kulturního vývoje: Identity, utopie, hrdinové / ed. P.A. Bílek, M. Procházka, J. Wiendl. Praha: Filozofická fakulta Univerzity Karlovy, 2016. S. 29–42.

20. Vacek J. Ruský a ukrajinský Sokol v Československu // Ruská a ukrajinská emigrace v ČSR v letech 1918–1945. Sborník studií. Sv. 3 / ed. V. Veber. Praha: Seminář pro dějiny východní Evropy při ÚSD FF UK, 1995. S. 42–52.

21. Waic M. Tělovýchova a sport ve službách české národní emancipace. Praha: Karolinum, 2013. 211 s.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести