Везде
Научные реконструкции биографии Степана Разина: достижения, проблемы, перспективы
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Научные реконструкции биографии Степана Разина: достижения, проблемы, перспективы
Аннотация
Код статьи
S0869544X0021163-2-1
DOI
10.31857/S0869544X0021163-2
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Сень Дмитрий Владимирович 
ORCID: 0000-0002-5222-4685
Аффилиация: Институт истории и международных отношений Южного федерального университета
Адрес: Ростов-на-Дону, Российская Федерация
Выпуск
Номер 4
Страницы
67-81
Аннотация

В статье рассмотрены факты биографии Степана Разина, реконструированные отечественными историками разных поколений. Проанализированы методы и подходы, которые использовали историки, в том числе советские, выявившие и интерпретировавшие соответствующую источниковую базу. Критическая верификация подобных историографических реконструкций является необходимой и своевременной – как самостоятельная актуальная проблема источниковедения выступления под предводительством С. Разина. Недостаток информации о жизни Разина в исторических источниках не мешал многим советским историкам создавать идеологически ангажированный (героизированный) его образ.

Ключевые слова
биография, дискуссия, донское казачество, историография, исторические источники, народные движения, С.Т. Разин
Классификатор
Получено
15.07.2022
Дата публикации
26.09.2022
Всего подписок
11
Всего просмотров
395
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Реконструкции биографий предводителей народных движений XVII–XVIII вв. в России относятся к числу заметных достижений отечественной, в том числе советской, исторической науки. Они остаются актуальным направлением и современных исследований «русских бунтов», в методике изучения которых все больше внимания уделяется переосмыслению их феномена, в частности, как функционального элемента культуры в историко-антропологической парадигме. В новейшей историографии, по сравнению прежде всего с советской наукой, прилагаются определенные усилия по установлению как отдельных фактов биографии предводителей народных движений (в том числе К.А. Булавина, Е.И. Пугачева, С.Т. Разина), так и по «сквозному» (монографическому) изучению их жизненного пути [16. С. 237–251; 31; 34; 37; 41; 43. С. 97–108]. Отмечу, что некоторая часть таких трудов создавалась после 1991 г. учеными, которые активно изучали историю выступления Разина еще в СССР (А.Н. Сахаров, В.М. Соловьев). Большинство исследований 1990–2000-х годов на эту тему уступает, как минимум, масштабу аналогичных тематических достижений советской исторической науки. Последние объективно влияют на сегодняшнее развитие российской историографии истории народных движений, по-разному «выстраивающей» связи с советским историографическим наследием.
2 Состояние новейших биографических исследований уместно соотнести с более общими проблемами/перспективами изучения массовых народных движений XVII–XVIII вв. [21. С. 26–35; 38. С. 232–263]. Современная историография (В.Я. Мауль, В.М. Соловьев, О.Г. Усенко, К. Ингерфлом и др.) предлагает более гибкие и функциональные, нежели в советской историографии, подходы для анализа поведенческих установок народных предводителей (включая амбивалентное отношение к царской власти), их военно-дипломатического искусства, особенностей харизмы и механизмов несомненного личного влияния на народные массы, в том числе опиравшегося на насилие и использование самозванческой идеи. Авторы уделяют внимание происхождению предводителей крупных народных движений, их родственным и иным социальным связям (включая их ближайшее повстанческое окружение), внешнему виду и (даже!) состоянию здоровья [17. С. 99–102; 19. С. 113–118; 37. С. 135–148; 43. С. 97–108]. Упомяну о недавней научной дискуссии о военном лидерстве, в ходе которой биографические сюжеты из истории «восхождения» конкретных народных предводителей рассматривались в историко-компаративистском аспекте [25. С. 166–171]1. Вместе с тем, в историографии отсутствуют заметные работы историко-сравнительного характера о биографиях С.Т. Разина, К.А. Булавина, Е.И. Пугачева. Конкретизируя разговор об анализе образа С.Т. Разина, замечу, что интерес ученых к нему развивается как к «месту памяти» русской культуры, представленному фольклором, мифами и легендами [8. С. 95–107; 9. С. 223–233; 10; 23]. В описании конкретно-исторических сюжетов из биографии С.Т. Разина наметилась тенденция освещения его жизни за период от пленения на Дону 14 апреля 1671 г. до казни в Москве 6 июня 1671 г. в том числе за счет прямого и косвенного расширения источниковой базы [6.  С. 28–42; 7. С. 210–243]. Другая положительная тенденция в развитии современных биографических исследований «разинщины» – изучение состава повстанческого окружения/сподвижников С. Разина¸ включая его атаманов [3. С. 139–149; 37. С. 135–147].
1. 1 В дискуссии следует уделить внимание ответам В.Я. Мауля, В.И. Мильчева, В.П. Трута, Д.В. Сеня, О.Г. Усенко на вопросы модераторов.
3 Специалисты по истории выступления Разина традиционно обращают внимание на существенный недостаток источников о его жизни до начала возглавляемого им движения. Проблема действительно серьезная и решенная только частично усилиями дореволюционных и (особенно!) советских историков. Еще в 1976 г. В.И. Буганов написал: «Мы ничего не знаем о Степане Разине до начала 50-х годов (XVII в. – Д.С.)» [4. С. 67]. Находим в другом месте у этого же автора: «Если исключить несколько грозовых лет Крестьянской войны […], то окажется, что об остальной жизни 40-летнего в ту пору атамана мы знаем совсем немного. Свидетельства о более ранних периодах его жизни – это жалкие крохи в сравнении с документами и описаниями современников 1667–1671 гг. и с тем знаменитым песенным циклом, который стал складываться в годы Крестьянской войны» [4. С. 66]. В.М. Соловьев охарактеризовал ту же ситуацию следующим образом: «Жизнь Разина до восстания известна лишь в отдельных, очень скупых чертах. Историки буквально по крупицам реконструировали биографию этого легендарного бунтаря» [37. С. 41]. Действительно, первые документальные источники о С.Т. Разине, известные науке, относятся к 1650-м годам (в лучшем случае – к их началу) [5. С. 188–189]. В ту пору он был уже взрослым человеком и успел прожить примерно половину своей жизни. К сожалению, недостаток соответствующих источников регулярно игнорировался советскими историками, казалось, не замечавшими очевидного. Примером может служить высказывание А.Г. Манькова: «Сведения о Разине до начала Крестьянской войны незначительны, но известно (кому и из каких источников? – Д.С.), что и в этот период славный вождь восставшего народа был популярен и на Дону, и в Москве» [36.  С. 104]. К сожалению, и сегодня отдельные историки обращают мало внимания на то, каким образом их советские предшественники соотносили проблему недостатка источников с конструированием сквозных биографий С. Разина и приписыванием ему положительных черт. Некоторые современные авторы не столько анализируют специфику историографической ситуации и источниковой базы по истории «разинщины», сколько маргинализируют в целом возможности исторической науки [35. С. 118, 151–152; 45. С. 23]. Другие ученые пытаются искать более перспективные подходы к восполнению данных о биографии С. Разина – включая ее в пространство просопографических исследований по истории донского казачества [14. С. 122–164; 20. С. 225–234].
4 До сих пор достоверно не известны ни год, ни место рождения С.Т. Разина, ни многие другие факты его жизни. Так, историки лишь предполагают, в том числе основываясь на немногочисленных свидетельствах современников, видевших С.Т. Разина, например, голландца Я. Стрейса (1669 г.) (Разину «на вид […] было сорок лет»), что он родился «около 1630 г.» / «в 1630 г.» / «в начале 1630-х гг.» [26. С. 104; 37. С. 42; 34. С. 15]. Относительно недавно получены новые данные, косвенно подтверждающие подобные предположения о возрасте С. Разина, а также верифицирующие известные науке сведения о его внешности. По утверждению подданного шведской короны – купца К. Коха – видевшего С.Т. Разина в Москве в начале июня 1671 г., тот «был довольно высок, имел широкие плечи и светло-каштановые густые волосы, примерно наполовину закрывавшие уши; у него была короткая густая борода округлой формы, выражение лица сильное и дерзкое. Ему примерно от 36 до 40 лет от роду» [7. С. 228]2. Замечу, что вышеназванные свидетельства о возрасте С. Разина принадлежат иностранцам; вероятно, это может иметь определенное значение (европейские особенности возрастного маркирования?) при уточнении их эвристического потенциала.
2. 2 Таким образом, «еще» один предполагаемый год рождения С.Т. Разина – в промежутке между 1631 и 1635 г.
5 Часто ученые, реконструировавшие биографию С. Разина, верифицировали то или иное свое суждение не на основе критики сохранившихся источников, а апеллируя к мнению других ученых, в том числе устоявшемуся в научных кругах. К сожалению, часть исследователей попыталась подобным образом восполнить недостаток документальных данных о С. Разине и его родственниках. Такая форма конструирования научного знания имеет давнюю историографическую традицию, механизмы некритической трансляции которой нуждаются в самостоятельном изучении. При этом, в условиях недостатка источников, «естественным» образом сочетавшегося с идеологическим подходом, в СССР происходила «трафаретизация» историографических образов С. Разина и других народных вождей.
6 Соглашусь с мнением В.Я. Мауля (комментировавшего метод В.И. Буганова по реконструкции биографии Е.И. Пугачева и других «русских бунтарей») о том, что советская историография народных движений изначально запрограммирована «на героизацию борцов за свободу обездоленных масс. Причем из века в век […] они должны были представать все более пламенными, последовательными и непримиримыми к врагам трудового народа» [18. С. 184–185]. Приведу характерное для того периода высказывание: «Знание жизни наряду с мужеством, храбростью, кипучей энергией и острым народным умом позволили Разину встать во главе народного движения, завоевать безграничный авторитет и любовь народа» [36. C. 105]. В.М. Соловьев использовал в книге 1994 г. об анатомии русского бунта такой же архаичный подход для идеализации главного героя: «Человеком, собравшим отважных и непокорных под знамена праведной борьбы с гнетом, произволом, насилием, глашатаем идей свободы стал Степан Тимофеевич Разин»; «уже в молодости […] это был человек широкого кругозора и большого жизненного опыта» [37. С. 41, 42]3. Разделяю мнение И.Л. Андреева о том, что парадигма поведения Разина формулировалась в историографии таким образом, что «все было почти предопределено (выделено мной. – Д.С.), и Степан Тимофеевич издавна проникся духом сострадания к угнетенным низам» [1. С. 535], но «слащавый официоз, который старательно приписывает атаману-бунтарю то, чего не было и быть не могло, так же далек от правды, как и истолкование разинщины единственно в свете бессмысленного разрушения» [1. С. 537]. Правда, «бессмысленность» (наряду с «классовым характером») русских бунтов существенно деконструирована усилиями многих современных российских ученых, в том числе В.Я. Мауля, В.М. Соловьева, О.Г. Усенко.
3. 3 Ср. со словами Э. Ярошевского о С. Разине, сказанными еще в 1941 г.: «Борьба за “голых и бедных”, за всех, “кто жил в нужде”, становится делом всей его жизни» [48. С. 61].
7 Вместе с тем, историография традиционно приписывает С. Разину многочисленные «факты» биографии, не отраженные в источниках и даже не связанные с косвенной информацией из сохранившейся источниковой базы. По моему мнению, такой подход является исключительно спорным в методическом отношении. Не стоит думать, что подобное положение дел было характерно только для советской историографии. Дореволюционная наука тоже располагает примерами приписывания биографии С. Разина героических страниц. Е.П. Савельев писал о том, что молодость «Разин провел, как и все казаки, в походах и битвах с неприятелем. В 1646 г. он участвовал в морском поиске казаков на берега Тавриды, а в следующем году при защите Черкаска (так! – Д.С.) от нападения азовцев; в одной из вылазок раненый попал в плен и два года томился в азовской земляной тюрьме, откуда успел бежать. За выдающийся ум и отвагу Войсковой Круг наградил Разина почетным званием старшины» [30. С. 344–345].
8 До сих пор не решен вопрос не только о годе, но и о месте рождения С. Разина. Исследователи приводили названия разных городков (станиц) на Дону: Пять Изб (Е.П. Савельев), Зимовейская (В.И. Лебедев, А.Г. Маньков, В.Я. Мауль, А.И. Ригельман, Б.Н. Тихомиров, А.Н. Сахаров, Э. Ярошевский и др.), Черкасск (М.П. Астапенко, И.Ф. Быкадоров, А. Попов). Таким образом, «зимовейская версия» места рождения С.Т. Разина является преобладающей, хотя, как и все прочие, она не подкреплена источниками. Судя по некоторым данным, версия восходит к XVIII в.; одним из первых ее высказал А.И. Ригельман, в книге которого читаем: «Зимовейской станицы донской же козак, имянем Степан, Тимофеев сын, Разин» [28. С. 58]. Критиком данной версии (и, напротив, сторонником «черкасской версии») выступил М.П. Астапенко, обратившийся к выводу А.П. Пронштейна о том, что к предполагаемому году рождения С.Т. Разина (1630) станицы Зимовейской не существовало [2. С. 142]. Замечание о времени появления Зимовейского городка принадлежит В.Н. Королеву, написавшему о том, что первое известное упоминание о Зимовейках (так городок именовался изначально. – Д.С.) содержится в показаниях жителей Коротояка, вернувшихся с Дона 12 августа 1670 г., где они находились «“для рыбного промыслуˮ и побывали в этом городке» [11. С. 73].
9 М.П. Астапенко привел косвенные данные в пользу версии о том, что С.Т. Разин родился в Черкасске (Черкасском городке) [2. С. 142]. Так, в качестве аргументов он привлек данные устного народного творчества – исторические песни; произвольно допустил, что, поскольку отец народного вождя Тимофей Разя якобы был старшиной, то проживать он должен был в Черкасске4; сделал некорректный вывод о том, что, так как в Черкасске имелась часовня, то в ней и крестили С. Разина [2. С. 142]. Астапенко также обратился к опубликованному документу 1661 г.: «И мы тех казаков (низовых – С. Разина и П. Кондратьева. – Д.С.) […] отпустили з Дону ис Черкаского городка ноября в 4 день»5. Но данный источник не может служить опорой для подтверждения «черкасской версии» о месте рождения С. Разина. Другое дело, что этот текст косвенно указывает на некую его связь с одним из низовых казачьих городков. К сожалению, один недоказанный «научный» тезис (как это неоднократно было в историографии, относящейся к биографии С. Разина) привел к появлению других уязвимых (неверефицируемых) точек зрения. Так, В.Я. Мауль считал Е.И. Пугачева, родившегося в станице Зимовейской, и С.Т. Разина земляками по месту рождения; историк даже написал о том, что Е.И. Пугачев, будучи наслышан о Разине, «очевидно, не раз завидовал его громкой славе, в мечтах возносился еще выше: уже не Разин, а он сам мысленно бросал своим “работничкам” знаменитый клич: “Сарынь на кичку”» [16. С. 239].
4. 4 Е.В. Чистякова тоже считала, что после появления на Дону Т. Разин перебрался в Черкасск [46. С. 130]. Аргументы в пользу такого суждения не приведены.

5. 5 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / сост. Е.А. Швецова, ред. А.А. Новосельский, В.И. Лебедев. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т. I. С. 28.
10 К числу историографических «фактов» о биографии  С. Разина относятся дискуссионные утверждения о его принадлежности к домовитому казачеству и его духовном родстве (в качестве крестного/названого сына) с донским казаком К. Яковлевым [12. С. 211; 30. С. 344; 15. С. 47; 47. С. 10], являвшимся атаманом Войска Донского в 1660–1680 гг. (с перерывами). Историки, включая дореволюционных специалистов – Н.И. Костомарова, Е.П. Савельева [12. С. 211; 30. С. 344], писали об этом еще давно; подобные утверждения стали общим местом в отечественной историографии [15. С. 47; 47. С. 10; 37. С. 41; 42. С. 35]6. Многие авторитетные историки считали, что Тимофей Разин (Разя) был домовитым казаком/представителем казачьей верхушки и кумом войскового атамана К. Яковлева [39. С. 314; 46. С. 130; 37. С. 41; 36. С. 104]. Е.В. Чистякова полагала, что Т. Разин перебрался в Черкасск из какой-то донской станицы, после чего стал «домовитым» казаком и «даже породнился с войсковым атаманом Корнилой Яковлевым» [46. С. 130]. Она использовала весьма уязвимый прием: сослалась не на источник (-и), а на исследовательский комментарий (который оказался тоже без отсылки к источнику) Е.А. Швецовой из I тома документальной «Крестьянской войны»7. Анализируя историографическую ситуацию в целом, вынужден констатировать, что подобным образом (а речь идет о подмене исторических фактов историографическими) в науке была сконструирована существенная часть биографии С.Т. Разина, включая раннюю, научность и доказуемость которой – под большим вопросом. Замечу, что когда К. Яковлев впервые стал войсковым атаманом, Т. Рази уже не было в живых; данное обстоятельство часто игнорировалось советскими историками (например, А.Г. Маньковым8); также нет документальных сведений о проживании Т. Разина в Черкасске и, что более существенно, о его принадлежности к домовитому казачеству. Примерно о том же справедливо писал М. Чертанов: «Корнила Яковлев был крестным отцом Степана […]. Из этого обычно делается вывод, что Тимофей Разин был авторитетным казаком, – но, когда Степан родился, Яковлев атаманом еще не был, так что и с социальным положением Тимофея ничего не ясно» [45. С. 25]. Историк высказал другие резонные сомнения, связанные с реконструкцией ранней биографии С.Т. Разина – о месте его рождения, составе семьи и пр. [45. С. 26–31]. Правда, объектом критики Чертанов избрал, по большей части, не научные тексты, а художественные произведения о С. Разине.
6. 6 Записки иностранцев о восстании Степана Разина / под ред. А.Г. Манькова. Л.: Наука, 1968. С. 120.

7. 7 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / сост. Е.А. Швецова, ред. А.А. Новосельский, В.И. Лебедев. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т. I. С. 259.

8. 8 «Отец Разина, по всей вероятности, не был потомственным казаком, а переселился на Дон и вошел в среду “домовитых” казаков через кумовство с войсковым атаманом К. Яковлевым» [36. С. 104].
11 Е.А. Швецова безосновательно именовала С.Т. Разина выходцем из «старинной казачьей семьи»9 (ср. со словами В.М. Соловьева о том, что  Разин «был хорошего казацкого рода» [37. С. 9]) – что мало соотносится с данными о воронежском происхождении Т. Рази. В.А. Прохоров осторожно высказался о том, что, будучи на Дону пришлым человеком, Т. Разя «лишь через какое-то время был приближен к казачьей верхушке» [27. С. 211]. Пристальное внимание на версию В.А. Прохорова одним из немногих историков обратил А.Н. Сахаров: «Если согласиться с этим тезисом, то придется признать, что корни Разиных на Дону были не столь уж глубоки и что сам Тимофей если и вошел в состав домовитой верхушки, то принадлежал к ней в первом поколении» [33. С. 152]. Следующее замечание А.Н. Сахарова, недооцененное в советской историографии, принципиально: «Отсутствие глубокой органической связи С. Разина с зажиточными слоями Дона во многом может объяснить его пренебрежительное отношение к традициям домовитого казачества, недоверчивую настороженность по отношению к нему как к выскочке со стороны домовитой верхушки» [33. С. 152]. Напротив, В.И. Буганов использовал традиционный историографический нарратив, не подкрепленный источниками: «Семья Тимофея Разина принадлежала к домовитому, зажиточному казачеству, пользовалась известностью: его сын Степан был крестником самого Корнилы Яковлева – одного из вождей домовитых, будущего атамана Войска Донского» [4. С. 67]. Ему вторил И.В. Степанов, утверждавший, что «Степан Разин происходил из среды “домовитыхˮ казаков. Отец его Тимофей Разя принадлежал к зажиточной казацкой верхушке Дона. Крестным отцом Степана Разина был богатый и весьма влиятельный на Дону казак Корнило Яковлев Черкез (sic! – Д.С.). Это обстоятельство говорит о близости семьи С. Разина к войсковой верхушке» [39. С. 314]. Очевидным вымыслом являются слова о том, что имя Т. Рази пользовалось «почетом и доброй славой за проявленную доблесть, за отвагу, за кровь и раны, полученные в боях» [47. С. 9]. Столь традиционные для многих советских историков суждения не могут быть приняты по следующим основаниям:
9. 9 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 259.
12
  1. Неудовлетворительное состояние конкретной актуализованной источниковой базы не позволяет судить о характеристиках социального положения на Дону семьи С. Разина, включая его отца, возможно, являвшегося выходцем из Воронежа. Бездоказательны утверждения о принадлежности Т. Разина к домовитому казачеству и тех причинах, которые якобы привели его к благосостоянию и к «войсковой верхушке».
13
  1. Личность Т. Разина (Рази) подверглась в советской историографии неоправданной героизации, ее «подстроили» под «правильную» биографию его сына – вождя народного движения. Без должной опоры на исторические источники Т. Разину приписывалось участие в Азовском осадном сидении [26. С.104; 34. С. 23–26]; другие же авторы хотя и гипотетически высказывались по этому поводу, но убеждали читателей в том, что Т. Разя «неоднократно ходил […] в походы против крымских улусов, под турецкую крепость Азов»; «своей боевой доблестью стяжал себе славу доброго казака» [47. С. 9–10; 37. С. 41]. По вполне понятным для советской историографии причинам В.М. Соловьев идеализировал отца С. Разина, транслируя бездоказательные суждения о его биографии: «Хоть был Тимофей […] из домовитых, и сам войсковой атаман Корнила Яковлев приходился ему кумом, имущественный достаток не ставил он на первое место, а превыше всего чтил традиции вольного Дона» [37. С. 41].
14
  1. Характеризуя положение К. Яковлева (Черкеса) и его якобы тесные связи с семьей Разиных, И.В. Степанов некорректно сослался на документ №68 из I тома документальной «Крестьянской войны»10. Между тем, данный источник 1668 г., некритически использованный многими историками для реконструкции биографии С. Разина, сообщает только скупую информацию о том, что тот приходился названым сыном К. Яковлеву. Там не сказано более ничего ни об атамане (кстати, не поименованного в тексте по фамилии), ни о его связях с кем бы то ни было из Разиных!
10. 10 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 102–103.
15
  1. Источников о личности и жизни К. Яковлева до конца 1630-х годов, насколько мне известно, не выявлено. Его боевое и иное прошлое, соотносимое с примерным временем рождения С. Разина, с некоторыми элементами «аналогичной» биографии Т. Разина – историографический миф. Положение К. Яковлева в Войске Донском укреплялось постепенно (краткую сводку данных см. [14. С. 161]); проблематично, что он изначально относился к так называемому домовитому казачеству и что выделялся чем-то особенным, скажем, до конца 1630-х годов. Атаманская насека находилась в руках К. Яковлева долго: на протяжении 1660–1680 гг. он неоднократно становился войсковым атаманом. Вместе с тем, еще в ноябре 1639 г. К. Яковлев приезжал в Москву рядовым казаком в составе казачьей станицы11. Во время аналогичного посещения Москвы казачьей станицей, возглавляемой И. Каторжным (май 1646 г.), – он все так же числился рядовым казаком12. Несколько в ином статусе К. Яковлев отмечен в другом документе. Покинув Дон 1 марта 1648 г. вместе с В. Моисеевым, он прибыл в столицу 9 мая того же года13; и только через несколько лет он приехал в Москву как атаман казачьей станицы, покинувшей Дон 16 ноября 1654 г.14 Войсковым же атаманом, судя по известным документам, К. Яковлев впервые стал не позже ноября 1660 г.15 Попутно стоит обратить внимание на то, что по отцу он действительно являлся выходцем из черкесской среды: недаром в одном из документов он именуется «Корнеем Яковлевым сыном Черкесом»16. Таким образом, имя отца К. Черкеса – Яков Черкес, но другой информации о нем пока нет. Правда, его имя наводит на мысль о принадлежности к христианству (православию); другое дело, что Я. Черкес мог креститься как изначально (в Черкесии?), так и после переезда на Дон.
11. 11 Донские дела. СПб.: Типография Главного управления уделов, 1898. Кн. 1. Стб. 934.

12. 12 Донские дела. 1906. Кн. 2. Стб. 1053.

13. 13 Донские дела. 1913. Кн. 4. Стб. 1–5 (в одном из документов К. Яковлев ошибочно назван Корнеем Петровым («Пятровым»): Стб. 1).

14. 14 Донские дела. Кн. 4. Стб. 882.

15. 15 Донские дела. Кн. 5. Петроград: Типография Министерства земледелия, 1917. Стб. 762, 774.

16. 16 Донские дела. Кн. 4. Стб. 882. Он же назван «Корнием Черкесом» (Донские дела. Кн. 5. Стб. 719).
16 Генеалогическая конструкция «С.Т. Разин / К. Яковлев – крестный (названый) сын / крестный (названый) отец опирается на ограниченный круг источников. Наиболее ранний из известных науке нарративных источников относится к 1671 г. Он принадлежит европейскому Анониму: «Корнила Яковлев доводился Стеньке крестным отцом и всегда был почитаем им как родной отец»17. На чем основывались сведения Анонима – неизвестно. Наиболее ранний документальный источник представлен «Записью в Малороссийском приказе бывшего войскового дьяка А. Иванова о сношениях воронежских посадских людей с казаками С. Разина» (январь 1668 г.)18. Документ впервые был опубликован в 1872 г.19 Традиционно считается, что в сообщении А. Иванова о том, что С. Разин приходился названым сыном «некоему» из старшины, который «ныне (по состоянию на 1668 г. – Д.С.) атаман»20, фигурировал К. Яковлев. Скорее всего, речь в документе действительно шла об этом человеке, но об остальном там (применительно к «крестному»/«крестнику») – ни слова! Полагаю, что два вышеприведенных свидетельства (известные еще дореволюционным историкам!) послужили основой многочисленных повторов сути сообщения в российской историографии, начиная с XIX в. Научный авторитет многих советских историков, расширительно толковавших все то же свидетельство А. Иванова, отрицательно повлиял на его источниковедческую критику. Тезис о «крестном отце» С. Разина стали транслировать на страницах научных трудов даже без ссылок на источник! Доходило до курьезов, связанных с тем, что Т. Разин (ум. в 1649 или 1650 г.) был якобы жив в годы атаманства К. Яковлева [37. С. 41] (подчеркну, ставшего атаманом не раньше ноября 1660 г.!). При этом, некоторые авторы не вполне корректно ставили знак равенства между понятиями «крестный» и «названый», маркируя тот или иной статус С.Т. Разина по отношению к К. Яковлеву. Е.А. Швецова писала, что «в большинстве документов (ссылки на которые не приведены. – Д.С.) С. Разин именуется не названным его сыном, а крестником, но для XVII в. эти понятия очень близкие»21.
17. 17 Записки иностранцев о восстании Степана Разина / под ред. А.Г. Манькова. Л.: Наука, 1968. С. 113.

18. 18 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 102–103.

19. 19 Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб.: Типография В.В. Пратц, 1872. Т. 7. 1657–1663. 1668–1669. С. 29.

20. 20 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 103.

21. 21 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 268.
17 Тезис о духовном родстве С. Разина и К. Яковлева некоторые авторы рассматривали в качестве аргумента о «знатности» мятежного атамана, о факторе его «продвижения» в Войске Донском и т.п. К. Яковлев выступал связующим звеном между С. Разиным и домовитым казачеством, покровителем будущего вождя, якобы способствующим совершенствованию его дипломатических и иных талантов [1. С. 537; 37. С. 43; 22. С. 213; 29. С. 117; 40. С. 67; 46. С. 131]. Например, В.И. Лебедев писал: «Пригодилась Степану Разину на первых порах его связь с “домовитым” казачеством. Он был названым сыном войскового атамана Яковлева. Это обстоятельство дало возможность Степану возглавить организуемый казаками поход к берегам Персии, не возбудив особого беспокойства казацкой верхушки» [15. С.47]. Столь же бездоказательным предстает суждение Е.В. Чистяковой о том, что «атаман Войска Донского Корнила Яковлев, покровительствуя крестнику, стал приобщать его к посольской службе» [46. С. 131]. В.М. Соловьев безапелляционно утверждал: «То, что выбор падал на Степана Разина (в улаживании дел с ногайцами и с калмыками. – Д.С.), неудивительно: он был хорошего казацкого рода – не из голутвы, приходился крестником самому войсковому атаману Корниле Яковлеву, пользовался авторитетом как доблестный вой» [37. С. 43]. А.Н. Сахаров в том же духе писал «о дорогом куме» Т. Разина – К. Яковлеве [32. С. 26, 27], который после обретения атаманской насеки «не торопясь, но твердо вводил Степана в казацкие дела» [32. С. 39]. Этот же историк попытался распространить тезис о духовном родстве К. Яковлева и С. Разина даже на методы их взаимной (якобы компромиссной!) борьбы после 1667 т. [33. С. 153].
18 Часть историков переоценила влияние некоторых событий и факторов – включая однократное участие С. Разина в поездке казачьей войсковой станицы в Москву (1658 г.) – на якобы поступательное/заметное укрепление его позиций в Войске Донском [1. С. 535]. Не скупясь на хвалебные оценки вождю будущего движения, историки разных поколений писали о заметном положении С. Разина в «донской элите» к 1658 г. [24. С. 21], его авторитетности, в связи с поездкой в Москву как участника казачьей станицы, «среди донского казачества»22, успешной карьере в «родном войске» [42. С. 35]. Н.Н. Фирсов даже указал на конкретный слой казачьей среды, якобы уважавший С. Разина: «Он принадлежал к домовитой части донского казачества и пользовался в этой среде большим уважением как в высшей степени энергичный и умный казак, которому давались войсковым правительством сложные дипломатические поручения» [44. С. 31]. Бездоказательно утверждение А.Н. Сахарова о том, что «семейные связи во многом помогли С. Разину рано выдвинуться в казацкой среде. В пользу этого может, в частности, служить факт его кумовства с Корнилой Яковлевым, будущим атаманом Войска Донского, сменившим престарелого Наума Васильева (здесь еще одна грубейшая ошибка: С. Разин не мог по определению приходиться кумом К. Яковлеву. – Д.С.)» [33. С. 152]. Е.И. Заозерская противоречила в одной фразе сама себе: «Что выдвинуло в сравнительно молодые годы Степана Разина на дипломатическое поприще, прямого ответа в единичных документах за 1650-е – начало 1660-х гг. не имеется. Но ясно (каким образом это возможно, если источников почти не сохранилось? – Д.С.), что уже в эти годы он был известен и близок к казацкой верхушке, к тому же Разин был крестником войскового атамана Корнилы Яковлева» [13. С. 167].
22. 22 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. Т. I. С. 259.
19 В ближайшей перспективе необходимо вновь проанализировать парность предполагаемого крестного/названого отцовства К. Яковлева по отношению к статусу вдовы, «русской женщины» М. Говорухи, названой матери С. Разина. Вот как писали об этом Е.В. Чистякова и В.М. Соловьев: «Названной (крестной) матерью Степана была русская женщина Матрена, по прозвищу Говоруха, а крестным – войсковой атаман Корнила Яковлев» [47. С. 10]. Замечу, что в восточнославянской культурной традиции фигуры и функции крестных отца/матери и названых отца/матери не всегда совпадали. Насколько известно, в письменных документальных источниках XVII в., введенных в научный оборот, ни К. Яковлев, ни М. Говоруха не фигурируют в качестве крестных отца/матери С. Разина. Кроме того, нет надежных источниковых оснований для того, чтобы согласиться с мнением В.М. Соловьева о том, что М. Говоруха приходилась родственницей С. Разину [37. С. 42]. Соглашусь, однако, с мнением советских историков о сопричастности М. Говорухи движению С. Разина: вместе с сыном и зятем ее казнили в 1670 г. в Цареве Борисове, наряду с другими «ворами» и «изменниками», которые «к воровству донских казаков приставали и изыманы (выделено мной. – Д.С.) в городех»23. Предположу, что во время народного движения М. Говоруха и С. Разин не теряли друг друга из виду; поимка же М. Говорухи вместе с родственниками, судя по контексту документа, вряд ли стала случайной «удачей» царских слуг.
23. 23 Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / сост. Е.А. Швецова, ред. А.А. Новосельский. М.: Изд-во АН СССР, 1959. Т. II. Ч. II. С. 87.
20 Переходя к выводам, отмечу, что анализ биографии С.Т. Разина, как и других аналогичных военных предводителей, остается актуальным направлением изучения массовых народных движений в России XVII–XVIII вв. Наработки советской исторической науки существенно влияют на определение современными учеными перспектив пополнения источниковой базы о жизни С.Т. Разина. Такие перспективы далеко не очевидны, но не только по причине скромных результатов (за исключением, пожалуй, недавних архивных находок Г.М. Казакова и И. Майер) современного этапа архивной эвристики. Данная проблема не формулировалась в новейшей историографии, в том числе из-за некритического отношения к советским историографическим нарративам о биографии С. Разина и обилия в них однотипных трактовок, якобы не требующих доказательств. Значительная часть такой конкретной биографии (по крайней мере, до событий в жизни С. Разина начала 1650-х годов) была реконструирована на основе не исторических, а историографических фактов. Отечественная историческая наука традиционно приписывала С. Разину существенные «факты» биографии, почти/вообще не отраженные в источниках (либо же не связанные с косвенной информацией из сохранившейся источниковой базы!).
21 Для советской историографии «разинщины» во многом характерен спорный методический прием: опираясь на недоказанное (не подтвержденное источниками / опирающееся на ограниченный круг источников) суждение, пытаться конструировать группу мало верифицируемых тезисов, таких фактов, как биография Т. Разина, место и время рождения С. Разина, связь его семьи с домовитым казачеством, рост всевозможных способностей С. Разина на пути к восстанию, причины его «выдвижения» в Войске Донском, степень его духовного родства с К. Яковлевым и пр. Использование аналогичного приема зафиксировано и в дореволюционной историографии, но только в советской это приобрело системный, повторяющийся характер. Критическая верификация подобных историографических подходов предстает необходимой, своевременной, причем в формате самостоятельной проблемы источниковедения народного движения под предводительством С.Т. Разина. Приращение научного знания о жизни С.Т. Разина возможно не только за счет ввода в научный оборот новых источников, но и путем системных наблюдений за формированием научных представлений об источниковой основе биографии народного вождя и за методами ее интерпретации.

Библиография

1. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб.: Типография В.В. Пратц, 1872. Т. 7. 1657–1663. 1668–1669. 398 с.

2. Донские дела. СПб.: Типография Главного управления уделов, 1898. Кн. 1. 30 с.+1006 стб.+36 с.

3. Донские дела. Кн. 2. СПб.: Типография Главного управления уделов. 1906. 55 с.+1112 стб.+69 с.

4. Донские дела. Кн. 4. СПб.: Типография Главного управления уделов. 1913. 50 с.+1014 стб./с.

5. Донские дела. Кн. 5. Петроград: Типография Министерства земледелия, 1917. 46 с.+1074 стб./с.

6. Записки иностранцев о восстании Степана Разина / под ред. А.Г. Манькова. Л.: Наука, 1968. 175 с.

7. Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / сост. Е.А. Швецова, ред. А.А. Новосельский, В.И. Лебедев. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т. I. 332 с.

8. Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / сост. Е.А. Швецова, ред. А.А. Новосельский. М.: Изд-во АН СССР, 1959. Т. II. Ч. II. 242 с.

9. Андреев И.Л. Алексей Михайлович. М.: Молодая гвардия, 2003. 638 [2] с.

10. Астапенко М.П. Где родился Степан Разин? // Вопросы истории. 1988. № 9. С. 141–142.

11. Бауэр А.В. Кто они, атаманы войска Разина? // Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. Humanitates. 2017. Т. 3. № 4. С. 139–149.

12. Буганов В.И. Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв. М.: Наука, 1976. 222 с.

13. Буганов В. И. Разин и разинцы. Документы, описания современников. М.: Наука, 1995. 367 с.

14. Буганов В.И. «Розыскное дело» Степана Разина // Отечественная история. 1994. № 1. С. 28–42.

15. Казаков Г.М., Майер И. Иностранные источники о казни Степана Разина. Новые документы из стокгольмского архива // Slověne = Словѣне. International Journal of Slavic Studies. 2017. № 6(2). С. 210–243.

16. Казаков Г.М., Майер И. «Оттоман Разин»: Разин как турок в немецкой печати 1670–1671 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2018. № 2(72). С. 95–107.

17. Климова М.Н. Из истории «русских мифов» («Стенька Разин и персидская княжна») // Исторические источники и литературные памятники XVI–XX вв.: Развитие традиций. Сб. научных статей. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2004. С. 223–233.

18. Королев В.Н. Утопил ли Стенька Разин княжну (Из истории казачьих нравов и обычаев) // Историко-культурные и природные исследования на территории РЭМЗ: Сборник статей. Вып. 2. 2004. URL: http://www.razdory-museum.ru/c_razin-1.html (дата обращения 15.06.2021 г.).

19. Королев В.Н. Донские казачьи городки. Новочеркасск: Дончак, 2007. 240 с.

20. Костомаров Н. [И]. Бунт Стеньки Разина. Изд. второе, дополненное. СПб.: Издание книгопродавца Д.Е. Кожанчикова. 237 с.

21. Заозерская Е.И. Восстание Степана Разина (Общий обзор) // Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв.: проблемы, поиски, решения. М.: Наука, 1974. С. 166–192.

22. Куц О.Ю. Биографические сведения о донских атаманах, войсковых есаулах и войсковых дьяках второй трети XVII в. (1637–1667 гг.) // Очерки феодальной России. М., 2004. Вып. 8. С. 122–164.

23. Лебедев В.И. Крестьянская война под предводительством Степана Разина 1667–1671 гг. М.: Учпедгиз, 1955. 183 с.

24. Мауль В.Я. Емельян Пугачев: восхождение личности в социокультурном контексте переходной эпохи // Казачество России: прошлое и настоящее. Ростов н/Д.: ЮНЦ РАН, 2006. Вып. 1. С. 237–251.

25. Мауль В.Я. Емельян Пугачев и его жены (к вопросу о гендерной проблематике русского бунта) // Клио. 2012. № 11. С. 99–102.

26. Мауль В.Я. Образ Емельяна Пугачева на страницах книг серии ЖЗЛ: в зеркале сравнений // Новый исторический вестник. 2016. № 2(48). С.180–198.

27. Мауль В.Я. Загадка болезни Е.И. Пугачева (об одном казусе из предыстории русского бунта XVIII столетия) // Вестник Томского государственного университета. 2014. №3 82. С. 113–118.

28. Мининков Н.А. Метод поколений Х. Ортеги-и-Гассета и история Дона XVII в. // Логос. 2004. № 5(44). С. 225–234.

29. Мининков Н.А. Традиции и перспективы изучения массовых народных движений в России XVII–XVIII веков // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т. 24. № 2. С. 26–35.

30. Мининков Н.А. Восстание под предводительством С.Т. Разина и участие в нем донского казачества // История донского казачества: коллективная монография: в 3-х тт. / ответ. ред. издания А.И. Агафонов. Ростов н/Д.: Омега-Паблишер, 2020. Т. 1. Донское казачество в середине XVI – начале XVIII в. / ответ. ред. тома Д.В. Сень). С. 210–223.

31. Неклюдов С.Ю. Легенда о Разине: персидская княжна и другие сюжеты. М.: Индрик, 2016. 552 с.

32. Никитин Н.И. Разинское движение: взгляд из XXI века. М.: ИРИ РАН, 2017. 160 с.

33. Посадский А.В., Урушадзе А.Т. Мятежи, смуты, революции: военное лидерство междоусобицы // Новое прошлое / The New Past. 2017. № 2. С. 166–171.

34. Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII–XVIII веков и донское казачество. Ростов н/Д.: Издательство Ростовского университета. 1983. 424 с.

35. Прохоров В.А. Никифор Черток – сподвижник Степана Разина // Вопросы истории. 1968. № 6. С.211–214.

36. Ригельман А.И. История, или повествование о донских козаках. М.: В университетской типографии, 1846. 154+VII с.

37. Рябов С.И. Донская земля в XVII веке. Волгоград: ВГПИ: 1992. 224 с.

38. Савельев Е.П. Древняя история казачества. М.: Вече, 2010. 480 с.

39. Сапелин Р.А. Вопросы места рождения и социального происхождения вождя казачьего восстания К.А. Булавина [Электронный ресурс] // История военного дела: исследования и источники. 2020. Т. ХI. С. 51–58. URL: http://www.milhist.info/2020/01/23/sapelin (дата обращения 23.02.2022).

40. Сахаров А.Н. Степан Разин. М.: Издательство ЦК ВЛКСМ, 1973. 320 c.

41. Сахаров А.Н. Степан Разин – предводитель Крестьянской войны // Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв.: проблемы, поиски, решения. М.: Наука, 1974. С. 148–165.

42. Сахаров А.Н. Степан Разин. М.: Молодая гвардия, 2010. 286 [2] с.

43. Симонова М.В. Образ крестьянских вождей XVII–XVIII веков в отечественной историографии: опыт сравнительного анализа: Дис. … к.и.н. Томск, 2017. 185 с.

44. Смирнов И.И., Маньков А.Г., Подъяпольская Е.П., Мавродин В.В. Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв. М.; Л.: Наука, 1966. 328 с.

45. Соловьев В.М. Анатомия русского бунта. Степан Разин: мифы и реальность. М.: ТИМР, 1994. 252 с.

46. Сень Д.В. Народное движение под предводительством С.Т. Разина в историографии 1990-х – 2000-х гг.: (Новый этап изучения или «тема закрыта»?) // Историческая экспертиза. 2021. № 3. С. 232–263.

47. Степанов И.В. Крестьянская война в России в 1670–1671 гг. Издательство ЛГУ, 1966. Т. 1. 271 с.

48. Тихомиров Б.Н. Разинщина. М.; Л.: Государственное издательство, 1930. 144 с.

49. Трефилов Е. Пугачев. М.: Молодая гвардия, 2015. 399 [1] с.

50. Тхоржевский С.И. Стенька Разин: Исторический очерк. Петербург: Брокгауз-Ефрон, 1923. 132 с.

51. Усенко О.Г. К уточнению биографии К.А. Булавина // Россия в XVIII столетии. М.: Языки славянской культуры, 2002. Вып. 1. С. 97–108.

52. Фирсов Н.Н. Разин и разиновщина; Пугачев и пугачевщина Казань: Дом татарской культуры, 1930. 115 с.

53. Чертанов М. Степан Разин. М.: Молодая гвардия, 2016. 383 [1] с.

54. Чистякова Е.В. Степан Тимофеевич Разин // Вопросы истории. 1971. № 8. С. 130–144.

55. Чистякова Е.В., Соловьев В.М. Степан Разин и его соратники. М.: Мысль, 1988. 221 [2] с.

56. Ярошевский Э. Степан Разин // Исторический журнал. 1941. № 6. С. 57–69.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести