В декабре 2021 г. в Институте славяноведения РАН прошла ХХ конференция памяти В.Д. Королюка «Славяне и их соседи»¹. На этот раз она была посвящена изучению жизни религиозных меньшинств в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе в период с XIV по XVII в. Преимущественное внимание было уделено правовому и фактическому положению их представителей в обществах со все более сложной конфессиональной структурой и растущими социальными противоречиями. Выбранная эпоха предоставляет особенно богатый исторический материал для рассмотрения этих вопросов: тогда распространялись реформационные движения и ответная Контрреформация, происходило заключение церковных уний и развитие православного сопротивления. Не менее сложной была жизнь славянских обществ и под османской властью. Предметами обсуждения стали особенности конфессиональной политики, характер отношений конфессионального большинства с меньшинствами, а также горизонтальные связи между различными миноритарными религиозными группами. Особое внимание было уделено культурным формам восприятия «другого», проблемам терпимости и стратегиям борьбы за получение преобладающего влияния.

Значимой темой конференции стала жизнь религиозных сообществ под чуждой властью, правовые нормы, регулировавшие отношения внутри них и в контактах с государственными органами, анализировались также попытки наладить партнерские отношения с другими сообществами, находящимися в схожем положении.

Доклад <em>Б.Н. Флори</em> (ИСл РАН) был посвящен отношениям православных и протестантов в Великом княжестве Литовском в середине ‒ второй половине XVI в. В то время формировалась система политического взаимодействия между этими общинами, объединенными во многом сходными проблемами в отношениях с католическими властями. Отвергая новации протестантов, касавшихся догматики и конфессиональных форм культа, православные интеллектуалы совсем иначе относились к критике притязаний папства на светскую власть и их практику насильственного подавления инакомыслящих. С другой стороны, разбирая обращенное к православным введение к Катехизису Симона Будного (1562), Флоря отметил, что автор не рассматривал православных как партнеров по дискуссии и просто рекомендовал им принять иные догматы. Тем не менее, православно-протестантский диалог начинал формироваться и был в значительной степени подстегнут началом контрреформационной политики.

В докладе <em>Д.Г. Полонского</em> (ИСл РАН) рассматривалась жизнь черногорской общины Паштровичи под властью Венецианской республики в XV–XVII вв., в то время по преимуществу православной, члены которой компактно проживали между католиками и мусульманами. Она привлекает к себе внимание тем, что смогла в течение веков (вплоть до начала XIX в.) сохранять специфическую систему административно-судебного самоуправления, не похожую ни на какую другую. Докладчик описал уникальную правовую систему этого «форпоста» Венецианской республики.

В докладе <em>Е.В. Беляковой</em> (ИРИ РАН) о распространении канонического сборника Зинар (Псевдозонар) в славянском мире и прописанных в нем норм поведения по отношению к иноверцам основное внимание было уделено декретируемым нормам общения с армянами и евреями. Докладчик указала на строгие ограничения контактов с представителями других конфессий, а также на описанные в сборнике формы очищения после нарушения этих норм, «осквернения». Особый интерес коллег привлек содержащийся в сборнике применительно к католикам термин «полуверцы».

<em>Н.В. Евстафьев</em> (ИСл РАН) остановился на образе мусульманского судьи (кадия) в славянской агиографии XVI в. На основе житий преподобномученика Антония Супрасльского, св. Георгия Нового Софийского (Кратовского), Николая Софийского и других докладчик раскрыл отношение христиан к представителям османской власти. Удивительно, но образ судьи в этих текстах, как правило, может быть охарактеризован как нейтральный или даже с явными положительными чертами. Чаще всего судья выступал в житиях в качестве фигуры, которая воплощала законность и непредвзятость, что отличало его от всех остальных мусульман.

Выступление <em>С.С. Лукашовой</em> (ИСл РАН) было посвящено судьбе православной общины Львова в период Северной войны 1704–1708 гг. – времени, когда православные этого города переходили в унию. Они не избирались в органы самоуправления, а роль основной представляющей их организации выполняло Успенское братство. В докладе разбирались причины перехода братства в унию в 1708 г. и его материальное положение в те годы. Особое внимание было уделено борьбе братства с униатским епископом Иосифом Шумлянским, истории визитов Петра I во Львов и его покровительства местным православным, а также вопросу было ли братство разорено шведами в 1704 г. Сложность изучения этого вопроса заключается в том, что источники по истории перехода братства в унию были, судя по всему, почищены в братском архиве (и, вероятно, самими же братчиками).

Особая тема, затронутая на конференции, – положение мигрантов, вынужденных и добровольных переселенцев в другие страны. В выступлении <em>Т.А. Опариной</em> (ИРИ РАН, Российская академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова) речь шла о зависимости от конфессионального статуса в адаптации «греческих» мигрантов в России в составе дипломатических миссий в первой половине XVII в. Докладчик описала пути их переселения, порядок приема на службу в качестве новых русских подданных, определения их нового положения в обществе. Российское правительство было крайне заинтересовано в иммиграции православных подданных Османской империи и придавало ей особое идеологическое значение. После падения Византии миссией единственного последнего суверенного правителя – московского государя – становилась защита православия и спасение единоверцев, что помогало Москве обосновывать комплекс мессианских воззрений.

Доклад <em>К.А. Кочегарова</em> (ИСл РАН) был посвящен связям между Россией и монашеством Скитского Воздвиженского монастыря «Галицкого предела» (Манявского скита) во второй половине XVII и в XVIII в. Поездки представителей галицких монастырей за царской поддержкой в Россию начались во второй половине XVI в. и играли большую роль в истории греческого, южнославянского и западнорусского православия. К 1730-м годам Скитский монастырь остался единственным православным монастырем Галичины, к тому же имеющим регулярные связи с Москвой. Докладчик охарактеризовал особенности монастырских посольств и отметил, что даже в 1771 г. их участники посланцы подтверждали, что сохраняют православие.

Некоторые выступления касались анализа исторических сочинений, того, как в них отражалось отношение к иноверческой власти и выстраивалась идентичность своего сообщества, его историческое самосознание.

В докладе <em>Д.И. Полывянного</em> (Ивановский государственный ун-т) «Историческая книжность болгар-католиков раннего Нового времени: формулирование и формирование идентичности» разбиралось сочинение Петра Богдана Бакшева «О древности отчей земли и о делах болгарских своим соотечественникам» (1660-е годы) ‒ самого раннего из известных болгарских трудов по отечественной истории. Будучи францисканцем и католическим архиепископом Софийским (1641‒1674), Бакшев сформулировал довольно специфический взгляд на прошлое преимущественно православной страны, который должен был служить утверждению ее нового самосознания. Докладчик остановился на описании того, как через институциональные возможности организаций католической церкви формировалась определенная идентичность, представив это как путь сознательного социального конструктивизма: вначале складывается институциональная система, а потом появляется особое самосознание – так создаются те «рельсы», по которым продвигается формирование особой общности в чуждой конфессиональной среде и в чуждых административно-политических условиях. Полывянный указал на то, что эта общность была довольно успешной ‒ вплоть до трагических событий 1648 г., восстания в Чипровцах, которое привело к эмиграции почти всех болгарских католиков. Кстати, именно городок Чипровцы Бакшев именует в своем сочинении «отечеством».

Новосибирский исследователь <em>Д.В. Карнаухов</em> (НГПУ) в докладе «Конфессиональный фактор в развитии польской хронографии XVI в.» подчеркнул важную роль конфессиональных комплексов и стереотипов, которые получали широкое распространение благодаря историческим сочинениям, в восприятии «другого». Через историографию распространялась идеологически ангажированная и приемлемая для польской католической среды информация, создавался образ прошлого, отражавший католическую доминанту, что способствовало подавлению религиозных диссидентов и инакомыслия в целом. В качестве примеров влияния конфессиональных стереотипов в Польше были приведены клише, отражавшие восприятие в историографии религиозных и конфессиональных меньшинств, особенно православных и иудеев.

В ряде докладов на конференции затрагивалось значение в конфессиональном противостоянии таких источников, как полемические сочинения. Выступление <em>А.А. Турилова</em> (ИСл РАН) было посвящено влиянию сербского монастыря Хиландар на Афоне на антикатолическую и антипротестантскую полемику в XVI в. В Сербии почти сто лет (с 1363 по 1457 г. – до восстановления патриаршества) не было собственного высшего церковного управления. В этих условиях интеллектуальным центром поневоле стал монастырь Хиландар, и без того игравший важнейшую роль в сербской культуре. Здесь на рубеже 1530–1540-х годов, вероятно, при активном участии неоднократного прота Афона, был составлен полемический сборник, сыгравший заметную роль в антизападной полемике не только Сербии, но и западнорусских земель. Он включал «Повесть о разорении Афона латинянами в 1280 г.», послание сторонника кн. Михаила Глинского, «писаря» Великого княжества Литовского Василия Никольского к сербскому вельможе Стефану Якшичу 1511 г. и переписку между венгерским королем Яношем Запольи и протом Гавриилом на рубеже 1520–1530-х годов по поводу лютеранства, начавшего распространяться в Венгрии. В 1546 г. список сборника был принесен с Афона в западнобелорусский Супрасльский монастырь (ныне в Польше) и начал распространяться в украинско-белорусских землях.

<em>О.Б. Неменский</em> (ИСл РАН) проанализировал полемические сочинения Андрея Мужиловского – одного из основных деятелей православного антиуниатского движения в Речи Посполитой 1610‒1630-х годов. Докладчик остановился на особенностях этноконфессионального самосознания автора и его отношении к католикам, и прежде всего на том, как Мужиловский определял принадлежность к своему народу и к Восточной церкви, для чего большую проблему представляло отношение к униатам, вопрос об их церковной и этнической принадлежности. Основное внимание Неменский уделил тесной взаимосвязи этнического и конфессионального в картине мира Мужиловского, выявлению особенностей его взгляда на фоне других полемистов того времени – в первую очередь Мелетия Смотрицкого, Иоанна Вишенского и Захарии Копыстенского.

В выступлении <em>В.Я. Петрухина</em> (ИСл РАН) речь шла об эпизоде со «странной» клятвой, которую великий князь Иван III принес в 1488 г. перед своим братом удельным князем Андреем Углицким. Уже не раз обращалось внимание на неортодоксальные черты этой клятвы и высказывались предположения о ее связях с ересью жидовствующих. Докладчик показал, что клятва Ивана III «небом и землею и Богом сильным», традиционно вызывающая «еретические» и неортодоксальные ассоциации, представляется не просто библейским топосом, а распространенным в средневековой Европе способом создать приемлемое для конфликтующих сторон конфессионально нейтральную правовую формулу с целью достижения юридически значимого соглашения. Петрухин рассмотрел клятву как пример особых процедур разрешения межконфессиональных конфликтов в Средневековье.

Значительное место на конференции заняла тема положения еврейских общин и их взаимоотношений с христианами. Доклад <em>Г.П. Мельникова</em> (ИСл РАН) был посвящен христианско-иудейскому сосуществованию в Праге в XIV–XVI вв. – времени, когда Прага была центром Священной Римской империи. Докладчик описал историю правового положения еврейской общины Праги начиная с XIII в. (тогда впервые были зафиксированы ее права) и показал сложное соотношение конфессионального и этнического факторов в отношении к евреям на протяжении нескольких веков, с постепенным ростом значимости последнего – вплоть до появления в XVI в. понятия «крещеный еврей». Мельников остановился на особенностях юридической процедуры судебных тяжб евреев с христианами, истории погромов, уделяя внимание вопросу о том, в чем обвиняли евреев, и как бюргерам виделась жизнь «без евреев». При этом особое внимание докладчик уделил тому, как проявлялась растущая инкорпорация еврейской общины в систему городского социума.

<em>В.Я. Мочалова</em> (ИСл РАН, Центр «Сэфер») раскрыла тему восприятия христианами иудейского меньшинства в Речи Посполитой XVII в. Говоря о демонизации евреев католическими авторами того времени, Она отметила различия между мещанским и шляхетским подходами к этой теме – шляхта была экономически заинтересована в отношениях с еврейской общиной, поэтому она нередко стремилась защитить евреев от обвинений. Эта особенность проявилась и в некоторых протестантских текстах того времени. Примечательно, что в брошюре Петра Скарги «Кто хуже – протестанты или иудеи» (1594 г.) протестанты оценивались хуже иудеев, потому что те не занимаются миссионерской деятельностью и не «возводят хулу» на папский престол.

Отношениям между евреями и казаками посвятил выступление <em>А.М. Шпирт</em> (МГУ им. М.В. Ломоносова), сконцентрировавшись на истории погрома в Тульчине в 1648 г. Проанализировав описание этого события в «Silva Rerum» Мартина Голинского, Летописи Самовидца, «Домашней войне» Самуэля Твардовского и ряде других источников, докладчик указал на многие спорные моменты в устоявшейся интерпретации тех событий и подчеркнул, что требуется новая систематизация этой стороны истории восстания Хмельницкого.

В заключительном слове Б.Н. Флоря отметил, что из зачитанных докладов вырисовалась невероятно сложная конфессиональная ситуация. Эпоха позднего Средневековья и раннего Нового времени в этой части Европы особенно выделяется своей сложностью на фоне как более раннего, так и более позднего времени, равно как и в сравнении с другими территориями Европы. В этот период происходили столкновения массы религиозно-конфессиональных течений с разными интересами и ориентацией. Таких ситуаций, когда требовалось выстраивать отношения со столь разными сообществами, и в таких характерных формах, в европейской истории не было ни до, ни после.