Этнолингвистическое обследование градищанскохорватских сел в окрестностях г. Сомбатхей (Западная Венгрия) проходило с 14 по 22 мая 2019 г. Участники экспедиции – А. А. Плотникова и Д. Ю. Ващенко – предприняли уже вторую экспедицию к градищанским хорватам, проживающим в настоящее время в Венгрии. Первая экспедиция состоялась в 2017 г. и охватывала села в окрестностях г. Шопрон (Унда, Хорватский Жидан, Присика и Плайгор),¹ так называемое Среднее Градище. По итогам прошедших экспедиций было решено осуществить полевое этнолингвистическое изучение градищанскохорватских сел, условно относимых к Южному Градищу: с. Нарда (венг. <em>Narda</em>, гр.-хорв. <em>Narda</em>), Горни Четар (венг. <em>Felsőcsatár</em>, гр.-хорв. <em>Gornji</em><em> </em><em>Četar</em>), Хорватские Шице (венг. <em>Horvátlővő</em>, гр.-хорв. <em>Hrvatske</em><em> Š</em><em>ice</em>) и Петрово Село (венг. <em>Szentp</em><em>é</em><em>terfa</em>, гр.-хорв. <em>Petrovo Selo</em>). Эти села образуют единый «куст» с селами Чемба и Чайта, расположенными на территории соседней Австрии, тоже вблизи границы, разделившей в 1921 г. по Трианонскому мирному договору два государства бывшей Австро-Венгрии. Отметим также, что все обследованные села относятся к так называемым верным деревням, в венгерской исторической терминологии – <em>h</em><em>ű</em><em>s</em><em>é</em><em>ges</em><em> </em><em>falvak</em>, как называют населенные пункты, которые по Трианонскому соглашению сначала были переданы Австрии, однако через некоторое время были возвращены Венгрии по результатам референдума, проведенного в 1922 г. среди местных жителей².

В настоящее время села связаны регулярными автобусными рейсами с ближайшим венгерским городом Сомбатхей (население 78 тыс. жителей) и входят в состав «сомбатхейской агломерации». При этом сквозное автобусное сообщение между с. Нарда, Горни Четар и Хорватские Шице, с одной стороны, и Петровом Селом – с другой, отсутствует, несмотря на то, что все эти села фактически расположены на одной и той же дороге вдоль границы. Это связано с тем, что граница сильно изрезана и в венгерскую территорию «вклинивается» австрийская³. В связи с этим контакты хорватских жителей Петрова Села с обитателями других градищанскохорватских сел Венгрии существенно ограничены, что, в свою очередь, накладывает отпечаток на сохранение и особенности народной традиции в этом селе. Во-первых, ощущается больший приток унгаризмов в речь жителей Петрова Села, во-вторых, здесь сохраняются некоторые ритуалы и поверья, не характерные для других градищанцев рассматриваемого «куста». Следует заметить, что в настоящее время при действующем Шенгенском соглашении коммуникация между селами значительно упростилась, и местные жители в случае необходимости легко пересекают «австрийский клин» (12 км) на личном автотранспорте.

Характерной чертой существования хорватского этноса в районе Сомбатхея является тот факт, что хорватские села здесь тесно взаимосвязаны не только и не столько с собственно венгерскими селами, сколько с немецкими деревнями Вашкерестеш (венг. <em>Vaskersztes</em>, нем. <em>Grossdorf</em>) и Порноапати (венг. <em>Pornóapáti</em>, нем. <em>Pernau</em>), юридически относящимися не к Австрии, но к Венгрии. Исследование традиционной народной духовной культуры в окружающих населенных пунктах также немаловажно для понимания ее специфики в хорватских селах анклава и в целом составляет дальнейшую перспективу этнолингвистического исследования региона.

Для пространственной организации всех обследованных сел значимой представляется их двухчастная структура, когда фактически существуют два тесно связанных населенных пункта, противопоставленных по какому-либо признаку и при этом в настоящее время либо искусственно объединенных, либо искусственно разъединенных по административным соображениям. Нарда состоит из двух частей, Большая Нарда и Малая Нарда, прежде представлявших собой самостоятельные населенные пункты, противопоставленные географически: Большая Нарда находится на холме, в то время как Малая – у его подножия, каждая экс-деревня имеет собственную церковь и собственное кладбище. По словам местных жителей, изначально в Большой Нарде проживали более зажиточные крестьяне, в то время как в Малой селились бедняки. Указанное противопоставление дополнительно маркируется в узусе хорватских жителей: Большую Нарду чаще называют по-хорватски, т. е. <em>Velika</em><em> </em><em>Narda</em>, а Малую – по-венгерски: <em>Kis</em><em> </em><em>Narda</em>. По словам представителей среднего поколения (происходящих из Большой Нарды), Большая и Малая Нарда также различаются в языковом отношении, в языке жителей Малой Нарды, по словам жителей Большой Нарды, больше германизмов, например: «мы говорим <em>livici</em>, а они <em>štaglička</em><em> </em>(хлев)… это из немецкого». Сходным образом устроено село Горни Четар (досл.: Верхний Четар): в настоящее время в одно село объединены деревни Верхний Четар (венг. <em>Felsőcsatár</em>, хорв. <em>Gornji</em><em> </em><em>Četar</em>) и Нижний Четар (венг. <em>A</em><em>lsócsatár</em>, хорв. <em>Dolnji</em><em> </em><em>Četar</em>), Верхний находится на холме, считалось, что там селились бедняки, а Нижний – в долине возле р. Пинка, там исконно проживали представители более обеспеченного слоя. В отличие от Нарды, в селе всего одна церковь и, соответственно, общее кладбище. В настоящее время реставрируется часовня св. Девы Марии, находящаяся на еще более высоком холме среди местных виноградников, именно оттуда видна панорама всех окрестных сел, чередующихся по принципу: хорватское/немецкое село. Село Хорватские Шице (Хорватлеве) демонстрирует несколько иную ситуацию, когда, во-первых, соположенные населенные пункты противопоставлялись не по географическому, а по этническому признаку, и во-вторых, они были не объединены, но разъединены «сверху». Речь идет о «парных» селах Хорватские Шице и Немецкие Шице (хорв. <em>Hrvatske</em><em> Š</em><em>ice</em> и <em>Nimške</em> <em>Š</em><em>ice</em>, венг. <em>Horvátlövő</em> и <em>Németlövő</em>, дословно: «хорватские стрелки» и «немецкие стрелки»). После референдума 1922 г. данные села оказались в составе разных государств – соответственно в Венгрии и в Австрии, однако окончательно связь между ними была прервана уже после Второй мировой войны. В относительно изолированном Петровом Селе двухчастная структура села также формируется по национальному признаку, и, хотя село в данном случае представляет некоторый единый массив, пространственные координаты здесь задают, как и в Нарде, две церкви, в терминологии местных жителей «внешняя церковь», расположенная за пределами села, и «внутренняя церковь», которая находится непосредственно в селе. При этом внешняя церковь маркирована как хорватская, а внутренняя – как венгерская.

Языковая ситуация в обследованных селах в целом сходна с той, что представлена в других хорватских селах на территории Венгрии, обследованных в 2017 г. Представители старшего и среднего поколения билингвальны, хорватский язык используется ими главным образом для внутрисемейного общения, а также для коммуникации в пределах села. Представители младшего поколения владеют хорватским языком скорее пассивно, на уровне понимания обращенной речи. В градищанскохорватской речи при этом представлено определенное количество унгаризмов, среди которых выделяются: дискурсивные слова (например <em>legalab</em> (< венг. <em>legalább</em> ‘по крайней мере’), <em>hat</em> (< венг. <em>hát</em> ‘ну, да, вот’) и др.); названия предметов быта, частей одежды: (например <em>hati</em><em>žak</em> ‘рюкзак’ «s hatižakom na hrbatu» ‘с рюкзаком на спине’ (< венг. <em>hátizsák</em>), <em>vankuš</em> ‘подушка’ «tanac (s/is) vankušom» ‘танец с подушкой’ (< венг. <em>vánkos</em>), <em>falat</em> ‘кусок’ «falat odriže» ‘отрежет кусок’ (< венг. <em>falat</em>) и под); обозначения некоторых общественно значимых мест и явлений (например <em>bolta</em> ‘магазин’ «idem u boltu» ‘иду в магазин’ (< венг. <em>bolt</em>), <em>aram</em> ‘электричество’ «tam je bio aram» ‘там было электричество’ (< венг. <em>áram</em>)) и некоторые другие. В терминологической лексике традиционной народной духовной культуры унгаризмов значительно меньше, при этом они более частотны в относительно изолированном градищанскохорватском селе Петрово Село: <em>babona</em> ‘поверие, суеверие’ (< венг. <em>babona</em>), <em>perjec</em> ‘свадебный хлебец в форме кренделя’ (< венг. <em>perec</em>), <em>bučura</em> ‘праздник церкви’ (< венг. <em>bucsú</em>)⁴. Во всех обследованных селах отмечены германизмы, связанные с «обрядовым деревцем» на Рождество и 1 мая: <em>majpam</em><em> / </em><em>majpan</em> ‘майское деревце’ (< нем. <em>Maibaum</em>), <em>kriskinglin</em> ‘рождественская елка’ (< нем. <em>Kristkindl</em>), причем первый термин широко распространен и в Бургенланде на территории Австрии, тогда как в градищанских селах Венгрии известна также и калька на славянском (<em>maju</em><em>š</em><em>ko</em><em> </em><em>drivo</em>).

Как правило, во всех обследованных селах кладбище (<em>cintor</em><em>, </em><em>cintir</em><em>, </em><em>cimitir</em>) находится при церкви (исключение составляет Горни Четар, где кладбище находится на окраине села), и там преобладают надписи на венгерском языке. При обследовании надписей, указывающих на фамилию упокоенных, и сопровождающих их слов («здесь упокоен», «покойся с миром» и под.) было отмечено, что последние делаются преимущественно на венгерском языке, например <em>nyugodj</em><em> </em><em>békében</em> «покойся с миром», <em>itt</em><em> </em><em>nyugszik</em> «здесь покоится», хотя представлено также определенное количество надписей с хорватской «рамкой» <em>ovde počiva</em> «здесь покоится». В отличие от кладбищ сел Яровце и Чуново, расположенных в Южной Словакии и обследованных нами в 2018 г., здесь совершенно не представлены надписи с немецкой «рамкой»⁵, а также собственно хорватская орфография в написании финалей на [ich’]: финаль в данном случае варьируется как <em>its</em> / <em>ics</em>, при этом в сознании информантов первый вариант осознается как более архаичный и вместе с тем маркированный как хорватский, а второй – как более новый и не воспринимаемый как хорватский (так как записывается по правилам современной венгерской орфографии). Особняком здесь стоит кладбище Петрова Села, поскольку лишь на этом кладбище из всех обследованных широко распространена практика размещения надписи на «оборотной» стороне памятника, т.е. на стороне, противоположной собственно могиле. Здесь число надписей с сопровождением на хорватском языке, по нашим наблюдениям, значительно больше, нежели в Нарде, Горни Четаре и с. Хорватские Шице.

Для похоронной обрядности обследуемого анклава характерна традиционная градищанскохорватская лексика: <em>puokop</em> / <em>pokop</em><em> </em>‘похороны’ (Нарда, Горни Четар и Хорватские Шице), ср. также <em>zakapati</em> ‘похоронить’ в отличие от <em>sprohod</em><em> </em>(Петрово Село); <em>karmina</em> ‘поминки после похорон’, <em>S</em><em>e</em><em> svete</em> ‘Задушки, день Всех Святых, 1.XI’; <em>Mertvi</em><em> </em><em>god</em><em>, </em><em>Mertvi</em><em> </em><em>dan</em><em>, </em><em>Dan</em><em> </em><em>mertvih</em> ‘ежегодное поминовение усопших’⁶, 2.XI’. Гроб обозначается лексемой <em>lis</em><em>(</em><em>t</em><em>)</em>⁷, а надгробный памятник – лексемой <em>kerst</em> / <em>karst</em>, даже в случае, когда он не имел форму креста. При этом в Нарде и Горни Четаре в значении ‘молиться при покойном, пока он оставался первые две ночи в доме’ употребляется заимствованная из венгерского лексема <em>verestovati</em>, <em>verestovanje</em> (< венг. <em>virrasztani</em>, <em>virrasz</em><em>tás</em> досл.: ‘зоревать’, от <em>virradat</em> ‘заря’), а в селах Хорватские Шице и Петрово Село – лексема <em>boktati</em>, <em>boktanje</em> / <em>boftati</em>, <em>boftanje</em> (возможно, из трансформированного нем. <em>Wachten</em> ‘сторожить, охранять’).

За время этнолингвистической экспедиции в селах окрестностей Сомбатхея удалось собрать сведения по календарной и семейной обрядности проживающих в этом регионе градищанских хорватов, отчасти – по народной мифологии, причем в трех селах, расположенных в непосредственной близости друг от друга (Нарда, Горни Четар и Хорватские Шице), традицию народной духовной культуры можно считать общей, тогда как особые отличия характерны для традиции расположенного в отдалении Петрова Села. При этом следует заметить, что жители каждого из указанных трех сел считают, что некоторые обычаи исполняются только в их селе, что не соответствует реальности. Нередко настаивают, например, на том, что ритуал сбора розмарина во время обходной процессии юношами домов девушек в последний день масленицы существует только в Горни Четаре (нами этот обычай зафиксирован и в Нарде⁸, и в с. Хорватские Шице), а обход домов ряженой в белые одежды св. Люции (называемой <em>Luca</em>, <em>Lucija</em>) в одноименный праздник, – только в с. Хорватские Шице (сведения о существовании этого обычая также и в Горни Четаре приводит хорватский этнограф Ш. Хорват⁹, коренной житель с. Нарда, работающий в Сомбатхее [9. S. 90]¹⁰).

Многие из бытовавших здесь ранее календарных обходов постепенно забываются и проводятся все менее регулярно. Например, если раньше за время масленицы (<em>Fa</em><em>́š</em><em>enki</em>, <em>Fa</em><em>́š</em><em>injak</em>) не было ни одной свадьбы, в селах Нарда и Петрово Село существовал обычай «тянуть сосну/пень» (<em>bor</em><em> </em><em>vle</em><em>ć, </em><em>panj</em><em> </em><em>vle</em><em>ć</em>). По словам собеседников из Петрова Села, на огромном пне, который по всему селу тянули кони, сидели неженатый парень и незамужняя девушка, одетые как жених и невеста. Впрочем, у градищанских хорватов Венгрии обычай давно не практикуется, больше сведений о нем можно получить от заезжающих сюда жителей из соседних градищанскохорватских сел на территории Австрии (Чемба и Чайта). В памяти жителей деревень живы и, по словам многих, осуществляются в настоящее время обходы домов на <em>Mladenci</em> (вариант: на св. Стефана мученика) со специально сплетенным из ивовых веток кнутом (до сих пор такие прутья – <em>korba</em><em>č</em><em>i</em> – можно увидеть в селах; ими парни стегают преимущественно девушек, а затем и всех в доме с пожеланиями здоровья, например: «Frišisun, frišisun (или: ja frišćam, ja frišćam), da budete se lito zdravi» (Фришисун, фришисун (я стегаю, я стегаю), чтобы вы были все лето здоровы), Хорватские Шице)¹¹. Совершаются и календарные обходы, предполагающие обязательное участие священника: для освящения полей на праздник св. Марка (<em>Markova</em>, 25.05), на праздник Божьего Тела (<em>Tijelova</em>), когда на пути шествия процессии устраиваются «алтари» из живых зеленых веток (как правило, березы) и цветов, называемые <em>hi</em><em>ž</em><em>ice</em> ‘домики’ (Петрово Село), <em>ku</em><em>ć</em><em>e</em> ‘дома’ (Горни Четар). При этом участники процессий оставляют себе освященные <em>na</em><em> </em><em>Markovu</em> колоски, ставя их в вазы или затыкая где-либо в доме, чтобы дом был под охраной (Петрово Село, Нарда), выдергивают из алтарей букетики цветов (<em>kitice</em> ‘украшения’) и поджигают в случае, когда к селу приближается гроза и гремит гром (Петрово Село).

В целом среди наиболее ярких фрагментов народного календаря можно выделить несколько аспектов данной традиции, имеющих архаическую основу. Это ритуалы, направленные, во-первых, на обеспечение здоровья домочадцев (например, описанный выше обход с кнутами, называемый также и <em>š</em><em>ubranje</em>, <em>š</em><em>ibranje</em><em>, š</em><em>ubarinja</em>¹² в Нарде, ср. <em>š</em><em>ibrat</em> ‘стегать кнутом во время обхода’ в Горни Четаре), во-вторых, на приумножение благосостояния в хозяйстве (например, повсеместно известный ритуал в Сочельник, называемый в соответствии с действиями приманивания цыплят <em>pi</em><em>-</em><em>pi</em><em>-</em><em>pi</em> или <em>pipipat</em> ‘пищать’: хозяйка разбрасывает по полу орехи, а дети их собирают, чтобы велись и неслись куры в хозяйстве¹³; обычай класть лемех – <em>oralo</em> – под стол в Сочельник, чтобы в будущем году «легко работалось с землей» (Нарда)), а также на охрану дома от зла и непогоды, например, для защиты во время грозы сжигание освященных на праздник Божьего тела трав или вербы, освященной в Вербное воскресенье (<em>Macicna</em><em>/</em><em>Macijeva</em><em> </em><em>nedija</em>), или возжигание громничной свечи (Горни Четар).

Особого внимания заслуживают многочисленные запреты и предписания, связанные с праздниками народного календаря. Общеизвестный у градищанских хорватов запрет посещать дом первой женщине (якобы приносящей несчастье) в этом регионе мог быть связан и с первым днем Нового года, и с праздниками, предшествующими святкам – днями святых Люции и Варвары. Запреты в разные праздники приводятся и в этнографических работах по этому региону, например, нельзя в первый день Нового года продавать, дарить, давать или брать взаймы, выносить из дома, чтобы избежать потерь в следующем году и не упустить удачу в делах (Хорватские Шице) [11. 236old.]. В канун Нового года (в день св. Сильвестра) запрещалось есть куриное мясо, чтобы курица «не унесла счастье будущего года» (Петрово Село). Известный в других хорватских селах Венгрии запрет на шитье в тот или иной праздник (в первый день Нового года, на Масленицу, в Пепельную среду или на св. Люцию), чтобы «не зашить курам задницы» (тогда они не будут нестись)¹⁴, был также записан при этнолингвистическом обследовании данного «куста» сел.

Нельзя обойти вниманием и ритуальные бесчинства¹⁵, совершаемые во всех селах в день св. Люции (13.12) – праздник, связанный в этом регионе с активизацией темных сил и демонических персонажей. С приходом темноты в канун праздника предписывалось закрывать все окна и двери, чтобы злые духи не смогли проникнуть в дом. Снаружи нельзя было оставлять даже метлу, поскольку полагали, что ведьмы унесут ее и будут летать на ней по воздуху; в этот день было принято есть чеснок, поскольку его запах отпугивает злых духов [10. C. 276], ср. также упомянутый выше обход домов ряженой Люции (указывающий на своего рода персонификацию святой). Именно в канун этого дня совершались два типа бесчинств молодежи: с одной стороны, такие, как снятие ворот и калиток с заборов, затаскивание тяжелых предметов на крышу дома (швейных машинок или даже телег), с другой – бесчинства, связанные с любовными играми молодежи (рассыпание соломы во дворе понравившейся и отвергнувшей юношу девушки; «прокладывание» дорожки из соломы от калитки девушки к дому парня, который ей нравится, и т.п.). Начиная с дня св. Люции, желающим распознать местную ведьму или «узнать будущее» (вариант: узнать девушке будущего мужа) на Рождество во время службы следовало начать изготовление «стульчика Люции» (<em>lucijin</em><em> </em><em>stolac</em><em>, </em><em>lucosiek</em>): каждый день нужно было понемногу делать стульчик, иногда считалось, что он должен быть из 13 разных пород дерева¹⁶. В этот день также делали луковый календарь: ставили в ряд двенадцать одинаковых луковиц и в каждую клали по щепотке соли. На следующее утро, если соответствующая луковица «намокала», т. е. становилась мягкой, считалось, что в месяц, который она обозначала, будет много осадков, дождя или снега [11. 277old.]. В с. Хорватские Шице на св. Люцию в небольшую тарелку насыпали немного земли и сеяли туда пшеницу, которая должна была дать зеленые ростки к празднику Рождества (тогда ее ставили на праздничный стол, а высушенными всходами затем кормили кур, чтобы те лучше неслись): согласно поверью, если на Рождество пшеница не зазеленеет, в наступающем году будет плохой урожай [9. S. 276]¹⁷. Некоторые рождественские ритуалы, связанные с магией плодовитости, переносятся в этом регионе на день св. Люции, например, кормление кур в кругу из веревки, чтобы они не разбегались и неслись дома (с. Нарда), ср. аналогичный магический ритуал в средней западной Венгрии (с. Хорватский Жидан), исполняемый в Сочельник [2. C. 111]. Кроме того, нередко часть ритуалов переносится с дня св. Люции на предшествующий ему «парный» праздник – день св. Варвары (04.12), например, на св. Варвару осуществлялись ритуальные бесчинства (кража поленьев и пр.), а на св. Люцию разбрасывали солому, указывая по селу «путь» девушке до парня, который ей нравился (с. Нарда) или по саду, чтобы девушка эту примерзшую к земле солому утром убирала (с. Горни Четар).

Свадебная обрядность, как и в других градищанскохорватских селах пограничья Австрии и Венгрии, содержит немало архаизмов как в ритуалах, так и в соответствующей терминологической лексике духовной культуры. В отличие, например, от родинной обрядности, ритуалы неплохо сохраняются, а также воспроизводятся в настоящее время, если молодые хотят сыграть «хорватскую» свадьбу. Довольно строгий порядок ритуальных действий на такой свадьбе знают практически все собеседники, достаточно подробно он описывается и в этнографических работах [8. S. 24–32; 11. 173–184old.]. Поэтому кратко отметим основные свадебные термины и архаические и заимствованные элементы обрядности.

Названия свадьбы в обследованных селах различаются: <em>svadba</em> (Петрово Село), <em>veseje</em> (Нарда, Горни Четар), <em>pir</em> (Хорватские Шице). Главное лицо на свадьбе – <em>poziva</em><em>č</em>, в его функции входит приглашение гостей на свадьбу, для этого он обходит дома с посохом с привязанными к нему цветным лентами; в с. Петрово Село на посох в день венчания надевают свадебные витые хлебцы <em>perjaci</em>, что и самими жителями рассматривается как заимствование из венгерской традиции – эти хлебцы разбрасывают после венчания собравшимся у церкви зрителям. Наименование всех приглашенных гостей на свадьбу – <em>svati</em>, незваные гости приходят на свадьбу под вечер ряжеными (в лохмотьях и старой одежде, с закрытым лицом, чтобы их не узнали): о ритуале говорят <em>babe</em><em> </em><em>idu</em> «бабы идут» (Петрово Село), <em>cigani</em><em> </em>«цыгане» (Нарда), при этом «цыгане» стремятся украсть невесту. Главные действующие лица на свадьбе – <em>mlado</em><em>ž</em><em>enja</em> (жених) и <em>zaru</em><em>č</em><em>nica</em><em> </em>или<em> </em><em>zaru</em><em>č</em><em>nja</em> (невеста); эти наименования известны по всему Бургенланду (один раз в Нарде мы услышали название невесты <em>mladenka</em> с оговоркой, что это слово «литературное»¹⁸). К венцу жениха ведет <em>perva</em><em> </em><em>posna</em><em>š</em><em>nica</em> (главная дружка, девушка), невесту – <em>pervi</em><em> </em><em>sta</em><em>ć</em><em>ilo</em> (главный дружка, парень). При входе в дом жениха после венчания молодым вручали жареные куриные ножки (<em>c</em><em>ampice</em>), чтобы те были резвыми и бодрыми, что сейчас вызывает также и шутки окружающих из-за нарядной одежды молодоженов (Петрово Село); клали перед порогом метлу «на счастье», на которую молодожены должны встать сразу вдвоем (Нарда), наблюдали также, возьмет ли ее в руки молодая, что свидетельствовало бы о ее хозяйственности (Хорватские Шице); с шумом разбивали тарелку на множество осколков, сопровождая действия словами: «Когда все осколки этой тарелки соединятся, тогда разобьется ваш брак» (Нарда, Хорватские Шице, Горни Четар).

Кульминацией сельской свадьбы было переодевание молодой в супругу (снимали фату и надевали красный платок в белый горошек) и молодого – в супруга (снимали приколотый розмарин, надевали шляпу). Традиционным для градищанских хорватов был танец с невестой, за который нужно было заплатить деньги. Выкуп на протяжении свадьбы следовало платить неоднократно: например, когда домочадцы и поварихи не пускали молодых в дом после венчания, защищаясь хлебными лопатами и другой хозяйственной утварью; как и во многих других селах Бургенланда, кухарка заматывала руку тряпкой и требовала деньги в поварешку, жалуясь на полученные при приготовлении блюд травмы. Во время пира свадьбу посещали ряженые незваные гости (см. выше). Во всех селах считалось, что дождь во время свадьбы сулит богатство молодым; отмечено единичное толкование приметы: молодая будет много плакать (от одного информанта в с. Нарда).

Сведения о традиционном градищанскохорватском свадебном хлебе <em>vertanj</em> в этих селах немногочисленны. Так, одна из собеседниц в Нарде вспомнила, что раньше (сейчас такой обычай не практикуется) женщина из числа сватов (кума со стороны одного из молодоженов) танцевала с этим ритуальным хлебом на пути свадебной процессии к церкви (<em>s tim mogla tancat na putu</em>). Затем она просила нож и резала свадебный хлеб, раздавая всем присутствующим, пришедшим к церкви смотреть на венчание. В с. Хорватские Шице отмечен давний обычай выпекать к свадьбе множество сдобных хлебцев, называемых <em>vertanji</em><em> </em><em>za</em><em> </em><em>pir</em> (вертани к свадьбе); их также раздавали зрителям перед церковью. Во всех обследованных селах к свадьбе выпекалось большое число тортов и сладкого сдобного хлеба: <em>kuglihopi</em> (Нарда, Горни Четар, Хорватские Шице), <em>poharaj</em> (все села), <em>perjaci </em><em>/</em><em> pirjaci</em><em> / </em><em>pireci</em> (Петрово Село) и др.

Некоторые сведения удалось собрать по родинной обрядности: беременную назвали <em>nosie</em><em>ć</em><em>a</em>, ей запрещалось смотреть на покойного (других запретов для беременной не отмечено). Специального названия для роженицы не удалось зафиксировать, но поверье о том, что ей нельзя было выходить на улицу в течение шести первых недель (или до крещения ребенка) существовало (Нарда, Хорватские Шице). Запрещалось также оставлять пеленки после захода солнца, иначе на ребенка нападет <em>mrak</em> (<em>mrak</em><em> </em><em>dojde</em><em> </em><em>na</em><em> </em><em>dite</em>), т. е. зло, напасть, болезнь. Защищаясь от «мрака», под порог дома подкладывали нож, пока ребенку не исполнится шесть недель (Нарда), ср. похожие представления об этом мифологическом персонаже в селах южного Бургенланда в Австрии (Нова Гора, Пинковац) [10. C. 154]).

В сравнении с уже обследованной народной мифологией градищанскохорватских сел Австрии, Венгрии и Словакии демонологические поверья и нарративы данного региона имеют свои особенности. Из черт, общих с другими хорватскими селами анклава, прежде всего следует отметить верования в ведьм, называемых здесь, как у других градищанских хорватов, <em>vi</em><em>š</em><em>ke</em> и отождествляемых с ветром и вихрем, ср. типичное для всех сел выражение <em>vi</em><em>š</em><em>ke</em><em> </em><em>idu</em><em>́ </em>(ведьмы идут) или <em>vi</em><em>š</em><em>ke</em><em> </em><em>letu</em><em>́ </em>(ведьмы летят) при возникновении ветра или вихря, причем последнее выражение употребляется и при обозначении вылетающих из трубы искр (Петрово Село). Известны и нарративы о превращении ведьмы в коня, собаку, черную кошку (Нарда). По воспоминаниям жителей, ведьма причиняла вред и людям, и домашним животным: насылала болезни, отбирала молоко у коровы – все эти действия обозначались глаголом <em>za</em><em>č</em><em>arat</em> (Нарда), <em>za</em><em>č</em><em>arovat</em> (Горни Четар) (заколдовать). Косвенным свидетельством архаического славянского мотива превращения ведьмы в лягушку или жабу, чтобы отобрать у коровы молоко, могут служить отмеченные сведения о том, что при исчезновении молока у коровы, хозяева обнаруживали в хлеву некую «зеленую жабу». Ее следовало отбросить подальше, ни в коем случае не глядя за ней вслед (Нарда). Ведьма могла отбирать молоко у коров, «собирая росу в поле» (известный восточным и южным славянам архаический сюжет об отбирании молока): так, записан нарратив о встрече ранним утром женщины с запачканными грязью руками, что якобы свидетельствовало о ее злокозненных действиях – <em>rosu</em><em> </em><em>bere</em><em> </em><em>po</em><em> </em><em>polju</em> (Горни Четар). Зафиксированы и сведения об аналогичном мужском персонаже <em>vi</em><em>š</em><em>kac</em><em>, </em><em>vi</em><em>š</em><em>ac</em><em> </em>(Нарда). Традиционными оберегами от ведьмы в этих местах, как и в других селах Венгрии и Австрии, считались: перевернутая метла у двери, чеснок, красные нити на запястьях ребенка, окропление помещений святой водой, в с. Нарда практиковалось и затыкание вил в землю около хлева, чтобы ведьма не испортила ночью корову, если же молоко исчезало (<em>usune</em><em> </em><em>kravi</em><em> </em><em>mliko</em>), животное окуривали (<em>mogli</em><em> </em><em>su</em><em> </em><em>kadit</em><em> </em><em>is</em><em> </em><em>ognjem</em>). При шутливых названиях друг друга в этом «кусте» сел жителей Нарды (где во время экспедиции удалось собрать наиболее обширные сведения по народной мифологии) называли «ведьмаками» (<em>vi</em><em>š</em><em>ka</em><em>́</em><em>ri</em>). В с. Петрово Село в венгерском окружении ведьмами, как правило, считались представительницы этнических соседей – <em>vugrice</em> (венгерки).

Среди бросающихся в глаза отличий следует отметить полное отсутствие представлений о персонаже <em>vila</em> (сохранившихся у градищанских хорватов в других частях Венгрии, см. [2. C. 113–115]), а также в Австрии и Словакии, см. [10. C. 152–153; 4. C. 350–352]), представлений о ночном пугающем персонаже <em>ognjeni</em> ‘огненный’ (до сих пор живых у градищанских хорватов в других обследованных анклавах, см. [2. C. 115–116; 10. C. 153–154; 4. C. 350, 352]). Вместе с тем, заслуживает внимания интерпретация этих явлений этнологом Ш. Хорватом, считающим, что следы «вилы» можно обнаружить в детской песенке-приговоре, исполняемой при звуках приближающегося грома: «Grmi, šumi, černa Gospa van biži, a bila – nutra!» [Громыхает, шумит, Черная Госпожа, беги на улицу, а Белая – внутрь]¹⁹. Остатки представлений о мифологическом персонаже <em>ognjeni</em> ученый связывает с явлением <em>svi</em><em>ć</em><em>e</em> ‘свечи’ в их регионе (нами, впрочем, уже нигде в селах не отмеченном): в ночи можно видеть огонь в поле, который приписывается неправедным душам умерших землемеров, которые по каким-либо причинам криво делили наделы возделываемой земли²⁰.

Особого внимания заслуживает и некий демонический персонаж, называемый <em>trut</em>, а действия, которые ему приписываются – давить на грудь мужчинам или парням ночью (<em>trut</em><em> </em><em>gnjavi</em> (трут давит) с. Нарда, <em>trut</em><em> </em><em>me</em><em> </em><em>je</em><em> </em><em>zmu</em><em>č</em><em>il</em><em>, </em><em>gnjavil</em> (трут меня измучил, задавил) с. Хорватские Шице) или вызывать помутнение рассудка у спящих до такой степени, что ночью все перессорятся и передерутся (записан нарратив о ночевавших в одном помещении парнях в с. Хорватские Шице), во многом сродни действиям ведьмы и моры в южнославянских регионах. Ср. также поверья о том, что и <em>trut</em>, выступающий в облике сильного толстого человека, может превратиться в черную кошку (с. Нарда). В книге о селе Хорватские Шице на венгерском языке данный персонаж описывается в отдельной главе: «Поведение человека, отличающееся от поведения обычных людей, особенно непривычное, непонятное для них, было знаком того, что в этом человеке живет злой дух. Если о человеке говорили, что это <em>trut</em>, то его старались избегать, поскольку он обладал вредоносными свойствами. Тем, на кого <em>trut</em> сердился, он во сне причинял страдание. <em>Trut</em> ночью, в новолуние, покидал свое тело и так ходил среди людей. […] Он входил в дома через закрытые двери и там превращался в какой-нибудь предмет […] Защититься от него можно было при помощи молитвы и окуривания освященными растениями» [10. C. 194]. Отмеченные в этом обобщающем описании черты персонажа – покидать тело ночью и затем проникать в закрытые двери, совершая вредоносные действия – типичный южнославянский мотив, приписываемый ведьме, море (а также ряду других карпато-балканских персонажей-«двоедушников»). В селе Горни Четар записан нарратив о событиях Первой мировой войны: тогда, если дивизия оказывалась в окружении, говорили, что <em>trut</em> завел солдат в ложном направлении.

Среди мифологических персонажей, которыми пугали маленьких детей, наиболее ярко выделяется некая «железная баба» (<em>ž</em><em>elizna</em><em> </em><em>baba</em>) (Нарда, Горни Четар, Хорватские Шице). Считалось, что ее место обитания расположено на чердаке, там, где в отверстие (<em>okno</em>) выходит дым из печи. Чтобы уберечь детей от падения или других напастей, говорили: «Želizna baba će te ugris» (Железная баба тебя укусит), «Želizna baba će te odnet» (Железная баба тебя унесет), «Želizna baba će te bantovat» (Железная баба на тебя нападет)²¹. Отметим, что в отдельно расположенном селе Петрово Село о «железной бабе» не знают, там говорят, что пугали маленьких детей некой «ряженой бабой» (<em>sura</em><em> </em><em>baba</em>): «Sura baba će te odne(s)t» (Ряженая баба тебя унесет). Пояснение о устрашающем персонаже сходно с представлением о цыганах, которые «засунут ребенка в мешок», и пр. (градищанскохорватские села Австрии), в Петровом Селе поясняли, что это «одна из тех, которые приходят на свадьбу ряжеными» (<em>od</em><em> </em><em>tih</em><em> </em><em>ki</em><em> </em><em>idu</em><em> </em><em>na</em><em> </em><em>svadbu</em>), ср. выражение о ряженых на празднике сбора винограда в с. Хорватские Шице: <em>su</em><em>́</em><em>rati</em><em> </em><em>der</em><em>ž</em><em>u</em> (совершают ряжение)²².

Таким образом, этнолингвистическая экспедиция в села в окрестностях Сомбатхея значительно пополнила имеющийся полевой материал по градищанским хорватам Венгрии, что в настоящее время позволяет сделать сравнения тех архаических элементов в языке и народной культуре, которые до сих пор сохраняются в славянских селах Венгрии и Австрии в иноязычном и иноэтничном окружении.