Везде
«Белоруссия» Вальтера Егера: история одной книги
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
«Белоруссия» Вальтера Егера: история одной книги
Аннотация
Код статьи
S0869544X0012827-2-1
DOI
10.31857/S0869544X0012827-2
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Баринов Игорь Игоревич 
Должность: Старший научный сотрудник
Аффилиация: Институт славяноведения РАН
Адрес: Москва, Россия
Выпуск
Номер 1
Страницы
64-72
Аннотация

Статья посвящена истории возникновения и распространения книги «Белоруссия», первой обобщающей работы по белорусской тематике на немецком языке. Ее появление было тесно связано с работой дипломатической миссии Белорусской народной республики в Берлине и белорусской делегации на Парижской мирной конференции. Долгое время об этой работе бытовало представление как о монографическом исследовании. Тем не менее, в реальности это была информационная брошюра, составленная из разрозненных материалов редактором издания, немецким журналистом Вальтером Егером. По ряду причин книга не получила широкого распространения. На основе ранее неизвестных архивных документов предпринята реконструкция создания книги, а также описана ее дальнейшая судьба. 

Ключевые слова
Германия, Парижская мирная конференция, белорусское национальное движение
Классификатор
Получено
11.01.2021
Дата публикации
11.01.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
89
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 В начале XX в. о Белоруссии и белорусах были хорошо осведомлены разве что их ближайшие соседи. За пределами Российской империи они и вовсе не воспринимались в отрыве от нее. Так, «Британская энциклопедия» рассматривала Белоруссию через призму общероссийской переписи 1897 г. Хотя в соответствующем разделе уже встречался термин «белорусы» (the Byelorusses), они пока что описывались как одна из ветвей русского народа, а Белоруссия – как одна из западных провинций России [1. P. 884–885]. Такой же подход прослеживался и в немецкой энциклопедии Брокгауза [2. P. 70–72], и во французском словаре Ларусса, причем в последнем указывалось, что, в отличие от малоросса, «белорус лишь незначительно отличался от великоросса» [3. P. 425–427].
2 Данный подход начал меняться в годы Первой мировой войны. В ходе наступления на Восточном фронте кайзеровские войска заняли обширные территории на западной окраине Российской империи. Наряду с выполнением военно-стратегических задач немцы активно изучали внутреннее положение оккупированных областей. В основном этим занимались прибывшие вместе с германской армией интеллектуалы. За три года нахождения на Востоке они сумели накопить значительные сведения по этнографии, культуре и языку местных народов. В частности, белорусов изучали специалисты из «восточных» университетов – славист Рудольф Абихт и искусствовед Альберт Иппель (Бреслау), а также географ Фриц Куршман (Грайфсвальд).
3 Стоит сказать, что ситуация имела достаточно противоречивый характер. Действительно, материалы о белорусах печатались в оккупационной прессе, а иногда даже попадали в центральную печать в Германии. Вместе с тем, активисты белорусского национального движения фактически находились в информационной изоляции. Изменить ее не смогло даже провозглашение в марте 1918 г. Белорусской народной республики (БНР) в Минске, поскольку почти вся территория Белоруссии на тот момент контролировалась немцами. Положение изменилось только в конце 1918 г., когда германские войска уже эвакуировались с Востока. К тому моменту из-за наступления большевиков правительство БНР во главе с Антоном Луцкевичем было вынуждено перебраться в Гродно.
4 Окончание Первой мировой войны обозначило перестройку всей системы международных отношений. Особое значение оно имело для Восточной Европы, где молодые нации начали строить (или возрождать) собственную государственность. Первоочередной задачей для них было утвердить за собой ту или иную территорию. С этой целью самые разные доказательства исторического, этнографического и экономического свойства в виде меморандумов предоставлялись на рассмотрение мирной конференции, открывшейся в Париже в январе 1919 г. Главную роль в ее работе играла Большая четверка стран Антанты – Великобритания, Франция, Италия и США.
5 Стоит отметить, что белорусская сторона с самого начала оказалась в крайне тяжелом положении. На территорию, которую оспаривала БНР, претендовали также Польша и Литва. В отличие от белорусов, они смогли сформировать вооруженные силы и устойчивую администрацию в границах собственных государств. Свои претензии относительно белорусских земель поляки и литовцы «обкатали» еще во время войны, и их делегации отправились на конференцию с готовым материалом. Правительство БНР пока что не имело своей армии, Белоруссия стремительно становилась ареной столкновения большевиков и поляков, а поездка в Париж затягивалась из-за отсутствия денег [4. С. 104].
6 Наконец, когда был получен кредит от украинской Директории, Луцкевич с частью правительства выехал из Гродно в Берлин, куда прибыл в конце марта 1919 г. Почти год спустя, в конце января 1920, он объяснил в отчете причины этого шага: в условиях близившейся оккупации Гродно поляками легче было добраться до Берлина, чтобы уже оттуда «пробиваться» на мирную конференцию. Так возник временный политический центр, ставший передаточным звеном между Парижем и Литвой, где находилась часть правительства БНР [5. С. 631–633].
7 Стоит добавить, что для этого было еще две немаловажных причины. В отличие от Франции и Великобритании, в Германии существовало, пусть и слабое, представление о Белоруссии. Поскольку молодая республика нуждалась в любой международной поддержке, Луцкевич, очевидно, предпочел не сосредотачиваться только на Антанте. Это оказалось его роковой ошибкой. В глазах хозяев мирной конференции любая связь с «германизмом» автоматически означала дисквалификацию переговорщика. Тот факт, что свою первую дипломатическую миссию белорусы, во многом под давлением обстоятельств, организовали в Берлине, стал тайным козырем польских и литовских делегатов.
8 Кроме того, как следовало из того же доклада Луцкевича, главными задачами берлинской миссии стала работа с военнопленными (с целью формирования армии) и информационная кампания. Это определило структуру будущего посольства: его ядром стали военный отдел и пресс-служба. Симптоматично, что первым печатным продуктом миссии оказалась памятка для белорусских военнопленных, вышедшая под названием «Из родного края». Она, как и легендарная карта БНР, была напечатана в типографии Вильгельма Гартмана. Возникает вопрос, почему белорусы выбрали именно его? Скорее всего, это произошло случайно, когда прибывшие в Берлин дипломаты листали адресную книгу в поисках подходящей фирмы. В объявлении Гартман подчеркнул, что делает все «быстро, аккуратно и по доступным ценам», специализируясь на издании русских, украинских и болгарских книг [6. P. 57]. Наличие у него кириллических литер определило выбор миссии.
9 Несмотря на стесненность в деньгах, белорусы поспешили сделать Гартману новый заказ. Речь шла об издании немецкой и французской версий брошюры «Основы государственности Белоруссии» авторства Митрофана Довнара-Запольского. Текст был написан им по-русски в Киеве еще в 1918 г., затем перевезен в Гродно и опубликован как в оригинале, так и в белорусском переводе, выполненном Луцкевичем. Символически на новых версиях местом издания тоже было указано Гродно. Первым в конце апреля апреля 1919 г. был выпущен немецкий перевод [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 91–92], очевидно, предназначенный для текущих нужд в Берлине. Французский текст выверялся гораздо тщательнее – правка растянулась почти на месяц. Его тираж был полностью получен лишь 17 мая 1919 г., перед самым отбытием Луцкевича в Париж [4. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 87, 89, 93, 95–96].
10 Пока готовились переводы Довнара-Запольского, Луцкевич занялся более крупным проектом – информационным изданием, посвященным экономике, истории и культуре Белоруссии [4. С. 121]. Для осуществления такой масштабной работы глава белорусского кабинета решил обратиться к профессору Рудольфу Абихту, которого считал наиболее авторитетным немецким специалистом по данной теме. Впервые познакомившись с белорусскими реалиями в 1916 г., Абихт искренне заинтересовался краем, выучил белорусский язык и установил личные контакты с рядом белорусских интеллектуалов. Его публикации, касавшиеся Белоруссии, то и дело появлялись на страницах немецких изданий, выходивших на оккупированной территории [8. С. 56–57].
11 Как следует из ответных писем Абихта Луцкевичу, последний написал ему сразу после прибытия в Берлин, в конце марта 1919 г., попросив разрешения на перепечатку одной из статей Абихта. Несомненно, речь идет о фрагменте его большой публикации «Из древней и современной истории Белоруссии», посвященном духовной культуре белорусов [9. № 162. P. 2–3]. Откликнувшись на просьбу Луцкевича, Абихт в письмах от 2 и 7 апреля 1919 г. отправил ему необходимые материалы, приложив рукопись своей неопубликованной статьи о белорусской литературе и перевод стихотворения Янки Купалы «Родная речь». Позже к ним добавились переводы фольклора и некоторые белорусские песни с нотами, переложенные на немецкий язык по наброскам Абихта Эльзой Вецман, супругой физика Эриха Вецмана [8. С. 72–73; 5. С. 523], занимавшейся вместе с ним исследованиями акустики.
12 Эти материалы, поступившие первыми, составили заключительную часть будущей книги. Так, отрывок старой статьи Абихта после редакторской правки стал главой «Духовная культура» [10. P. 69–88]. Следом за ним под названием «Из белорусской литературы» [10. P. 97–113] шел его новый текст. Все переводы Абихта, включая стихи Купалы, были отнесены к разделу «Из белорусского народного творчества» [10. P. 114–140]. Сюда же была добавлена небольшая статья Альберта Иппеля, который в качестве куратора выставки в Минске летом 1918 г. исследовал произведения белорусского искусства [10. P. 89–96]. Возможно, Луцкевич видел Абихта единственным автором всего издания. Однако тот был академическим ученым, тогда как целью проекта была подготовка справочной брошюры, а не научной монографии.
13 После отъезда Луцкевича в Париж в конце мая 1919 г. перед миссией встала непростая задача – в сжатые сроки подготовить и издать книгу, чтобы создать информационный фон для работы белорусской делегации. Скорее всего, предполагалось действовать по той же схеме, т.е. сначала сделать и апробировать «черновую» немецкую версию, а затем перевести ее на французский. Для подобной работы требовался грамотный редактор, при этом хотя бы примерно знакомый с той фактурой, с которой ему предстояло работать. В этом смысле логичным выходом из ситуации стало найти бывшего сотрудника одной из военных газет, издававшихся на Восточном фронте. Так белорусы вышли на Вальтера Егера. Вероятно, его порекомендовала Луцкевичу общая знакомая, Юлиана Менке (будущая Витан-Дубейковская). В свое время она активно участвовала в деятельности белорусских организаций в Вильне, одновременно работая переводчицей, в том числе для оккупационной прессы, и таким образом познакомилась с Егером [11. С. 53].
14 Как ни парадоксально, о личности составителя первой немецкоязычной книги о Белоруссии практически ничего неизвестно. Он родился в Берлине 5 апреля 1885 г., был профессиональным журналистом и большую часть жизни писал о театре и драматургии. С началом войны Егер был призван в армию в качестве ополченца-резервиста и оказался в Вильне. Там он сначала вел раздел городской хроники в официальной «Газете 10-й армии». Позже Егеру доверили готовить более развернутые материалы, и он вернулся к первоначальной специальности [12. P. 4]. Параллельно журналист по заданию редакции изучал местное культурное наследие, прежде всего, архитектуру [13].
15 Согласившись на предложение белорусов, Егер энергично принялся за дело, однако быстро обнаружилось, что ключевые для мирной конференции темы (народонаселение, территория, экономика, история) не проработаны. 16 июня 1919 г. Егер писал Леонарду Зайцу, главе белорусской миссии, может ли он получить сведения о народном хозяйстве [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 101об–102]. Заяц, в свое время служивший по финансовой части, в принципе мог сам написать соответствующий раздел, но был слишком занят текущими делами. Другим потенциальным автором этой части мог стать Александр Власов, бывший редактор «Нашей нивы», который активно изучал экономику Белоруссии. Однако в 1918 г. он входил в консервативное Минское белорусское представительство, выступая таким образом политическим оппонентом Зайца и других членов берлинской миссии и правительства БНР.
16 В итоге эта работа была препоручена Петру Кречевскому, секретарю рады БНР, который до революции работал в банке. Тем не менее, источников, отражающих актуальное состояние Белоруссии, у Кречевского не было. В итоге ему пришлось пользоваться самыми общими и во многом устаревшими работами [10. P. 56; 14. С. 230]. Основной упор был сделан на аграрный сектор, при этом автор очерка подчеркнул тот факт, что больше половины земельного фонда в белорусских губерниях находилось в индивидуальном пользовании. Из этого Кречевский делал вывод о том, что коммунистическая по своей сути община, присущая великороссам, у белорусов не прижилась, и это приближало их к западноевропейской культуре [10. P. 57].
17 С описанием народонаселения и территории дело обстояло еще хуже. Реальные специалисты (такие как Довнар-Запольский или Ефим Карский), которые могли бы написать соответствующие разделы, были отрезаны от Берлина. Из-за этого Егеру пришлось справляться своими силами. Хотя он и был знаком с белорусскими реалиями, у него не было опыта написания такого рода текстов. В результате в первом случае у него получилась смесь историософии Абихта и живого этнографического материала из публикации Куршмана о материальной культуре белорусов [10. P. 21–26; 9. № 97. P. 1, № 156. P. 3, № 163. P. 2]. Глава про территорию вышла более удачной [10. P. 5–19], впрочем, и она была написана скорее в стиле путевого дневника.
18 Стоит сказать, что самым запоминающимся стал раздел по истории Белоруссии. Он был подготовлен советником миссии по делам прессы, бывшим гродненским адвокатом Валентином Дитманом. Как показывает текстологический анализ, концептуально, вплоть до прямых заимствований, Дитман опирался на брошюру Довнара-Запольского [10. P. 37–38, 44; 15. P. 4, 8]. Фактуру для раздела автор брал в «Короткой истории Белоруссии» Вацлава Ластовского в изложении Абихта – об этом свидетельствуют многочисленные интертекстуальные заимствования этих трех работ. По Дитману, белорусские княжества, находясь в составе Киевской Руси, сохраняли широкую автономию. Принципиальные вопросы решало национальное представительство (вече). В управлении белорусы, в отличие от авторитарного Киева и позже «по-азиатски деспотичной» Москвы, поддерживали «чисто демократические тенденции» и равноправие граждан.
19 Во времена Великого княжества Литовского белорусы, имевшие «развитую государственность, богатую письменную традицию и оживленные торговые сношения с Западной Европой», занимали ведущее положение в государстве и внушили литовцам принципы государственного устройства и торговли, а также даровали письменный язык. После Люблинской, а в особенности Брестской унии началась борьба между «польским империализмом» и «глубоким чувством свободы» белорусов. Путем интриг католическая церковь сумела ополячить белорусские элиты. Чтобы окончательно не потерять самостоятельность и сохранить свою культуру, белорусы были вынуждены обратиться к «братьям по вере». Русские цари, как следует из текста, воспользовались этим, чтобы раз за разом присоединить к России всю территорию Белоруссии. Царское правительство, как писал Дитман, стремилось задушить любой росток национальной жизни. Пассивное сопротивление шло долгие годы, пока в 1917 г. не «пробил час освобождения». С провозглашением БНР наступило время «возрождения древнейшего славянского государства и пробудило к жизни народ, которого столетиями лишали любой возможности национального развития» [10. P. 33–51].
20 Следует отметить ряд сущностных моментов данного нарратива. По характеру аргументации и тону текст Дитмана наиболее соответствовал меморандумам, которые представлялись на Парижскую мирную конференцию. Похожие доводы о собственной «историчности», высокой культуре и врожденном демократизме приводили другие «молодые» нации Восточной Европы. Кроме того, Дитман воспроизвел типичный для романтического национализма нарратив, в рамках которого структурируется непрерывная национальная история, а события древности модернизируется и осмысляются через актуальные политические категории. Примечательно, что поскольку данный текст изначально писался для употребления внутри Германии, в нем присутствует характерный мотив благотворной роли немцев в белорусской истории. В других случаях авторы подчеркивали принадлежность своих наций к более размытой «европейской культуре».
21 Пока Егер занимался редактированием книги, белорусы рассматривали пути организации информационной кампании. В июне 1919 г. при миссии было основано пресс-бюро, которое периодически выпускало новостные дайджесты (корреспонденции) на немецком языке, посвященные Белоруссии. С этим начинанием связан важный момент. Испытывая постоянную нужду в деньгах, белорусские дипломаты стремились сэкономить на печати и подыскали более дешевую Славянскую типографию Юзефа Галевского. Впоследствии именно здесь печатались все белорусские издания, включая паспорта БНР. Впрочем, на картах решили не экономить и по-прежнему заказывали их у Гартмана. Именно в корреспонденциях были впервые обкатаны тексты из будущей книги. Так, раздел «История» появился в середине августа 1919 г. под названием «Возрождение Белоруссии» [16. № 14. P. 1–2]. Фрагменты главы про экономику были опубликованы во второй половине сентября [16. № 18. P. 1–2, № 19. P. 1].
22 Примерно в это же время белорусские дипломаты наняли в качестве информационного консультанта Вальтера Эме. В дни ноябрьской революции 1918 г. он был одним из руководителей солдатского совета в Гродно, который затем делегировал его в Берлин. Очевидно, немаловажную роль в приглашении Эме сыграл его антипольский настрой [17. P. 12–16]. За 300 марок в месяц этот 27-летний журналист, известный в левых кругах, обязался два раза в неделю продвигать материалы корреспонденций в социалистических газетах по составленному им же за 2000 марок плану пиар-кампании (Nachrichten-Aktion-Plan) [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 153, 159].
23 Тем временем, в июле-августе 1919 г. работа мирной конференции достигла пика, а книга все еще находилась на стадии макета. Уже в июньском письме Егер спрашивал Зайца, готовы ли необходимые иллюстрации. Видимо, за два месяца ситуация не изменилась, и картинки пришлось спешно подыскивать в любых доступных источниках. Так, для раздела «Население» фотографии были позаимствованы из статьи Куршмана и старой энциклопедии «Россия. Полное географическое описание нашего отечества». При этом подписи к ним не всегда соответствовали действительности: к примеру, двинские старообрядцы из дореволюционного издания стали «крестьянской семьей из Смоленска» [10. P. 24; 14. С. 205]. В качестве городских видов Белоруссии использовались фронтовые зарисовки из приложения к «Газете 10-й армии» [10. P. 7, 14–15; 18. № 117. P. 2–3]. Изображения «белорусских князей» были позаимствованы из «Описания Европейской Сарматии» Александра Гваньини.
24 Печатные клише, о которых также спрашивал Егер, не были проверены. Из-за этого окончание фразы могло оказаться внизу страницы, а кое-где повествование обрывалось на полуслове. Это было обнаружено, когда книга уже поступила в продажу, и издатели поспешили отшутиться. Так, в экземпляре из собрания Баварской государственной библиотеки сохранилась вклейка с поправками, гласившая, что «дух опечаток немного напроказничал». Порой, однако, его проказы выходили за всякие рамки. В экземпляре, хранящемся в библиотеке Института Гердера в Марбурге, отсутствует блок из 18 страниц. Расстановка иллюстраций была небрежной: к примеру, фотографии произведений искусства с минской выставки 1918 г. оказались как в главе «Духовная жизнь», так и в разделе «Народное хозяйство» [10. P. 60–65, 95–96; 18. № 124. P. 2–3]. Виньетки для украшения текста были взяты из «Очерка славянской кирилловской палеографии» Карского, причем, по словам последнего, большая их часть вообще не была белорусской, а некоторые были развернуты в тексте «вверх ногами» [19. P. 430].
25 Как бы то ни было, во второй половине августа 1919 г. рукопись была сдана в типографию. 27 августа того же года Галевский отправил в белорусскую миссию письмо, в котором описывал физические характеристики будущей книги и просил дать финальный ответ не позднее 1 октября [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 61]. Очевидно, белорусскую сторону все устроило: уже 2 сентября министр финансов Василий Захарко поспешил обрадовать Луцкевича, к тому моменту покинувшего мирную конференцию, что книга уже печатается и на днях должна появиться [5. С. 425]. Помимо этого, белорусам удалось договориться с берлинским издательством Карла Курциуса, чтобы получить на книгу его гриф. Несомненно, этот выбор был продиктован двумя причинами. Во-первых, оно специализировалось на актуальных политических изданиях, при этом сохраняя академизм. С другой стороны, данное издательство было комиссионным, т.е. через него можно было распространять книгу. Заказав у Галевского 1000 экземпляров общей стоимостью 2700 марок, белорусы передали 200 штук на комиссию Курциусу, который обещал платить по 5 марок за каждый проданный экземпляр [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 36, 61]. Таким образом, распространяя брошюру, белорусская сторона стремились еще и заработать на ее продаже. Это было особенно актуально, так как финансовые дела миссии, как и прежде, находились в плачевном состоянии.
26 По каким-то причинам выход «Белоруссии» задержался. Судя по тому, что предисловие Егер писал «осенью» (сентябрь в немецком понимании – это еще «позднее лето»), а остаток тиража миссия получила в начале ноября [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 55], можно предположить, что книгу напечатали в середине–второй половине октября 1919 г. Она стала первым в истории немецкоязычным изданием, полностью посвященным белорусским землям. При этом было бы преувеличением назвать ее монографией, поскольку речь шла скорее об информационном буклете. Передняя страница обложки имитировала бело-красно-белый национальный флаг, а на задней – художественно обыгрывался герб «Погоня». Название «Белоруссия» (Weissruthenien) сопровождалось громоздким подзаголовком «Страна, жители, история, народное хозяйство, культура, поэзия», отражавшим содержание книги. Под одной обложкой Галевский встретился с Гартманом: в самом конце, после оглавления, была вклеена карта БНР. Особо отметив роль Абихта в подготовке новой книги, белорусская миссия с благодарностью выслала ему пять авторских экземпляров [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 2]. Для пожилого профессора занятия Белоруссией на этом фактически закончились. Год спустя, в ноябре 1920 г., он упомянул в частном письме, что уже пару лет не держал в руках белорусской книги и разучился писать по-белорусски. Там же Абихт отметил, что полностью поглощен текущей работой, хотя и допускал возможность вернуться к белорусской тематике позднее [5. С. 964].
27 К моменту выхода «Белоруссии» мирная конференция уже подходила к концу, и надобность в переводе на французский отпала. Как следовало из сообщения Белорусского пресс-бюро в конце декабря 1919 г., издатели теперь делали ставку на «по возможности широкое распространение» ее материалов «среди немецкого народа» [16. № 30. P. 2]. Пытаясь работать с материалами, присылаемыми из белорусской миссии, Эме в ответных письмах неизменно подчеркивал их вторичность и отсутствие актуальной позитивной повестки. По его словам, они «в значительной степени содержали совершенно не нужную для прессы полемику или перепечатки иностранных газет», что делало их неинтересными для немецкого читателя. Положение не спасало даже появление брошюры Егера. Белорусы, однако, не согласились с доводами консультанта и разорвали с ним договор [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 19. Л. 151–155об].
28 Сейчас, по прошествии ста лет, мы можем увидеть, что Эме в самом деле был слишком категоричен. Действительно, подобное специфическое издание было более востребовано в узком кругу интересантов [20. P. 152], чем у широкой публики. Тем не менее, книга расходилась. На сегодняшний день в библиотеках, архивах и музеях по всему миру доступны не менее 45 экземпляров «Белоруссии». Как показывает изучение инвентарных записей, брошюра чаще всего поступала на хранение тремя путями: в составе личных собраний, путем покупки через букинистические магазины или в качестве пожертвования. Для стран, где сохранилось наибольшее количество экземпляров «Белоруссии» (это Германия и Литва), являются релевантными именно названные сценарии. Помимо прочего, эти случаи роднит то обстоятельство, что в свое время все книги находилось в частном владении. Скорее всего, это именно те экземпляры, которые были реализованы через фирму Курциуса. Судьба остальной части тиража остается неясной. Согласно документам, когда Заяц в середине декабря 1919 г. сдавал дела новому главе миссии, Леониду Баркову, среди переданных материалов находилось 650 экземпляров «Белоруссии» [7. Ф. Р5782. Оп. 1. Д. 40. Л. 14]. Куда они делись после отставки Баркова в марте 1921 г., неизвестно.
29 Следует заметить, что работа Егера получила в целом положительные отклики на территории, которую она описывала – в Белоруссии. Так, профессор Пичета, известный московский славист, вскоре ставший ректором Белорусского государственного университета, в рецензии отметил удачную композицию работы и хорошо подобранные иллюстрации [21. С. 175]. Языковед Николай Байков также оценил усердие составителей и особо выделил раздел о белорусском искусстве [22. С. 21]. Впрочем, по мнению Карского, брошюра Егера представляла собой «впопыхах составленную работу», которая так и не внесла ясность в различия между «общерусским, великорусским и белорусским» [19. P. 430].
30 После заключения Рижского мира между советской Россией и Польшей в марте 1921 г. белорусская тематика в Германии стала рассматриваться соответственно через русскую (советскую) или польскую призму. Профессор Абихт к тому времени уже умер, а другие авторы, писавшие о Белоруссии, вернулись к своей основной специализации. Егер в дальнейшем тоже не занимался белорусскими сюжетами. Его основной сферой вновь стала драматургия, в частности, социология радиопостановок. Благополучно пережив гитлеровские времена, Егер оказался в ГДР. Поселившись в Веймаре, он сотрудничал с различными периодическими изданиями и писал книги для детей и юношества. Там же он и скончался 11 сентября 1962 г.
31 * * *
32 Подводя итог, хочется повторить основные моменты появления книги «Белоруссия». Она изначально мыслилась как информационное издание, призванное распространить сведения об этом регионе. Это начинание было тесно связано с Парижской мирной конференцией, куда отправилась белорусская делегация, и немецкая версия должна была стать своего рода «черновиком» французской. В основном работа над книгой велась летом 1919 г. Ее разделы были подготовлены авторами различного уровня и специализации, что заметно сказалось на качестве конечного текста. Из-за быстро менявшейся международной ситуации книга делалась второпях. Это определило как ее компилятивный характер, так и серьезные технические недочеты.
33 Опубликованная на завершающем этапе мирной конференции в октябре 1919 г., «Белоруссия» уже к моменту публикации во многом потеряла свою актуальность. Из-за вторичности использованных материалов и сумбурности изложения она не снискала популярности. В данной связи можно говорить о том, что «Белоруссия» имела скорее символическое, чем практическое значение. Выпущенная в Берлине польским типографом на деньги из украинского займа, она является своего рода моральным артефактом, отражающим нелегкую судьбу белорусской государственности. В свою очередь, для Вальтера Егера, малоизвестного немецкого журналиста, приглашенного в качестве редактора, эта книга стала самой известной работой, а его имя оказалось навсегда связано с белорусской тематикой.

Библиография

1. Encyclop?dia Britannica. New York, 1911. Vol. 23.

2. Brockhaus Konversations-Lexikon. Leipzig, 1908. Bd. 14.

3. Nouveau Larousse illustre. Paris, 1898. Vol. 7.

4. Чернякевич А.Н. БНР: триумф побежденных. Минск, 2018.

5. Архівы БНР. Вільня; Нью Ерк; Менск; Прага, 1998.

6. Berliner Adre?buch 1919. Bd. 1. Handel- und Gewerbetreibende.

7. Государственный архив Российской Федерации.

8. Сакалоўскi У. Забытыя старонкi гiсторыi. Рудольф Абiхт i Антон Луцкевiч. Перапiска (1916–1921) // Шляхам гадоў. Мiнск, 1994. Вып. 4.

9. Der Beobachter. 1918.

10. Jager W. Weissruthenien: Land, Bewohner, Geschichte, Volkswirtschaft, Kultur, Dichtung. Berlin, 1919.

11. Вітан-Дубейкаўская Ю. Мае ўспаміны. Вільня, 1994.

12. Jager W. Deutsches Theater in Wilna // Zeitung der 10. Armee. 1918. Nr. 555 (27.04. 1918).

13. Jager W. Die St. Annenkirche und die Klosterkirchen von St. Bernardin und St. Michael in Wilna. Wilna, 1918.

14. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. СПб., 1905. Т. 9. Верхнее Поднепровье и Белоруссия.

15. Downar-Sapolski M. Die Grundlagen des Staatswesens Weissruthenien. Grodno; Berlin, 1919.

16. Weissruthenisches Presseburo. 1919.

17. Oehme W. Damals in der Reichskanzlei: Erinnerungen aus den Jahren 1918/1919. Berlin, 1958.

18. Scheinwerfer. 1918.

19. Karskij E. Die wei?russische Philologie in den letzten zehn Jahren // Zeitschrift fur Slavische Philologie. 1924. № 3/4.

20. Die wirtschaftliche Zukunft des Ostens. Leipzig, 1920.

21. Печать и революция. М., 1921. Кн. 1.

22. Байкоў М. Кніга аб Беларусі на нямецкай мове // Вольны сцяг. 1921. № 1.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести